он мог сделать это как президент СССР, а не как лидер партии. Это было первое выступление советского лидера в ООН со времен грубой речи Никиты Хрущева в 1960 году, когда Хрущев снял ботинок и стукнул им по столу. Большего контраста и быть не могло.
В обращении Горбачева повторялись многие темы, которые он впервые систематически изложил на съезде партии почти три года назад, но теперь он обращался к мировой аудитории, которая могла видеть накапливающиеся свидетельства того, что советская политика преломляет эти новые оценки. Он повторил необходимость новой структуры международных отношений и новой концепции безопасности. Он вновь заявил о необходимости новой структуры международных отношений и новой концепции безопасности во взаимозависимом мире. В качестве примера конструктивного политического диалога он привел изменения в советско-американских отношениях: "Посмотрите, как изменились наши отношения". Он отметил необходимость "деидеологизации" межгосударственных отношений и многозначительно сказал о "непреложной необходимости принципа свободы выбора" - "универсального принципа, из которого не должно быть исключений". Весь смысл этого решительного утверждения станет ясен год спустя в Восточной Европе. Он также подтвердил необходимость урегулирования международных разногласий путем "баланса интересов" и избегания насилия.
Соответствуя не только форуму, но и новому мышлению в области международных отношений, Горбачев подчеркнул возрастающую роль организации ООН. Он заявил о необходимости усиления "обязательного характера международного права для всех государств", опирающегося "не на принуждение, а на нормы, отражающие баланс интересов государств". Он отметил предпринимаемые в СССР усилия по "построению социалистического государства, основанного на верховенстве права". И он предложил сделать юрисдикцию суда в области прав человека обязательной для всех государств.59 Горбачев также заявил, что в соответствии с "Хельсинкским процессом [СБСЕ]" Советский Союз "рассматривает вопрос о прекращении глушения всех иностранных радиопередач на Советский Союз".
Несмотря на то, что речь Горбачева была сильной, ее важное общее послание о перспективах и подходах советской политики не получило того внимания, которое должно было быть. Влияние было ослаблено большим вниманием мировой общественности ко второму, более ощутимому элементу его речи: объявлению об одностороннем сокращении советских вооруженных сил на 500 000 человек в течение следующих двух лет, с особым вниманием к выводу и сокращению основных сил и вооружений из Восточной Европы. Реальное значение сокращения вооруженных сил на полмиллиона человек не сразу стало очевидным, поскольку общий уровень вооруженных сил не был назван, а численное сокращение личного состава могло быть произведено и без прямого уменьшения потенциала, стоящего перед Европой. Но конкретное включение Горбачевым вывода и расформирования шести танковых дивизий из Центральной Европы, включая 50 000 человек и 5000 танков, было значимым в военном отношении. Фактически, это было одностороннее сокращение примерно такого размера, которое, по мнению сенатора Сэма Нанна и некоторых других в США, было бы достойным сокращением, которого следовало бы добиваться в ходе двусторонних переговоров о сокращении. Кроме того, Горбачев отметил, что в целом советские силы в Европе будут сокращены на 10 000 танков, 8500 артиллерийских орудий и 800 боевых самолетов. Он отметил, что сокращения будут проведены и в Азии, включая вывод крупных контингентов из Монголии, которая давно является больным местом в отношениях с китайцами.
Потребуется некоторое время, чтобы Запад убедился, что эти обещанные сокращения были сделаны и действительно стали стимулом для серьезных переговоров до еще более глубоких сокращений. Но даже в то время было общее признание того, что Советский Союз теперь говорит "делами, а не словами" и настроен серьезно. Инициатива Горбачева была гораздо более масштабной, чем кто-либо в
Запад тогда оценил. Он шел не только к сокращению вооружений, но и к уменьшению роли военной силы, не только к устранению воспринимаемой советской угрозы в глазах Запада, но и к перестройке советских отношений со странами Восточной Европы, и не только к уменьшению военной конфронтации в Европе, но и к разрушению политического раскола Европы. Действительно, даже не все другие члены советского руководства поддерживали новую внешнюю политику Горбачева. Лигачев позже жаловался, что речь Горбачева в ООН не была "очищена" и даже не обсуждалась в Политбюро. Тем не менее, 28 декабря Политбюро публично выразило свое благословение его речи в ООН.
Советское военное руководство также приняло сокращение сил и параллельное решение согласиться на предстоящих переговорах по обычным вооружениям с глубокими сокращениями, как с советской стороны, так и со стороны Варшавского договора. Уход маршала Сергея Ахромеева с поста начальника Генерального штаба, о котором стало известно, когда Горбачев был в Нью-Йорке, был широко, но ошибочно воспринят как знак недовольства сокращениями. Но военные не стали спорить по этому вопросу и даже согласились на сокращение 600 000 человек.
Выступление Горбачева в ООН и его инициатива по сокращению вооружений в Европе должны были сформировать повестку дня на следующий год. Горбачев также стремился воспользоваться случаем своего визита в Нью-Йорк, чтобы отметить отношения с президентом Рейганом, когда тот покидал сцену, и активизировать новые отношения с избранным президентом Бушем, по поводу которых у него были некоторые опасения.
Пятый саммит: Конец эры Рейгана-Горбачева
В тот же день, когда Горбачев выступил на Генеральной Ассамблее ООН, он встретился с президентом Рейганом и избранным президентом Бушем. Но прежде чем обсуждать эту заключительную краткую встречу президентов, уместно проанализировать ход американо-советских отношений за полгода между московской и нью-йоркской встречами. События в отношениях были в основном незаметными, и это, пожалуй, самое важное, что следует отметить. Переговоры по сокращению стратегических вооружений продолжались, но ни ожиданий, ни достижения серьезного прогресса не было. Также продолжались переговоры по запрещению химического оружия. Также продолжались политические консультации по различным двусторонним и региональным вопросам. В середине июля посол Джек Мэтлок передал письмо Шульца Шеварднадзе и обсудил с последним региональные конфликты в ирано-иракской войне и в Кампучии. С 31 августа по 2 сентября в Москве состоялись переговоры экспертов высокого уровня по ряду региональных конфликтов, в ходе которых заместитель государственного секретаря Майкл Армакост встретился с целым рядом заместителей министров иностранных дел - Юлием Воронцовым, Анатолием Адамишиным, Александром Бессмертных, Виктором Комплектовым и Игорем Рогачевым. В середине октября помощник секретаря Эллиот Абрамс встретился с советским экспертом по латиноамериканским делам Юрием Павловым по вопросам Центральной Америки. В середине ноября американо-советские консультации предшествовали началу переговоров четырех держав по Анголе и Юго-Западной Африке. В конце ноября вопросы Восточной Азии, в частности Кампучии (Камбоджи), вновь обсуждались на уровне помощника секретаря Гастона Сигура и заместителя министра иностранных дел Игоря Рогачева.
Также продолжались двусторонние переговоры по другим вопросам. В сентябре Чарльз Вик, директор Информационного агентства США, встретился
