— Пару? — переспросил Конан, теряя терпение. — На кой демон на пара, если нам нужно четыре птицы?
— Не кипятись. — попросил варвара хранитель. — Я разберусь. Предоставь это дело мне.
Конан махнул рукой, ведь переспорить Ворона было попросту невозможно, да и нужно ли ему сейчас это? Настроение из без того уже испорчено. Варвар зарекся, что более никогда и ни при каких условиях не будет иметь дел с придворными, а особенно с дворецким.
— Не зарекайся. Придёт время будешь иметь дела и с придворными, и тем более с дворецким. — предостерёг Рей Вен, зная, как может быть переменчива судьба смертного.
— Ты опять за старое. — проворчал Конан, сообразив, о чём идёт речь. — Какой из меня король?
— Каким будешь.
— Не волнуйся, никаким не буду.
— Можешь не верить. Время покажет.
Конан лишь ухмыльнулся, ведь необычные люди, коих он в довольной мере повстречал на своём веку: провидцы, колдуны, предсказатели, гадалки, ведьмы, чародеи, звездочеты — все без исключения твердили в один голос: ты будешь королём! Но ведь ни один не потрудился уточнить некоторых немаловажных деталей: когда, при каких обстоятельствах, в какой стране? Всё это он уже слышал не единожды, а посему, как с ним случалось и прежде, услышанному не придал весомого значения.
Глава XXII Незваные гости
«Птичий двор» вопреки ожиданиям Конана и его скромной компании оказался опрятным и чистым местом, ровно не имеющим ничего общего с конюшнями захудалых постоялых дворов, на которых варвар имел обыкновение подолгу останавливаться. На таких дворах за игрой в кости проматывались добытые нелёгким ратным трудом деньги, и на кон под час ставились последние медяки, сулившие в случае проигрыша пустой желудок и немалый долг за душой. А заканчивалось всё дешевой похлёбкой для нищих и ночлегом на сеновале в компании попрошаек и крыс. Такова жизнь — не умеешь играть, не садись за стол.
Просторную площадь «Птичьего двора» с трёх сторон опоясывали ряды высоких сараев, выложенных из вулканического камня, в которых, по-видимому, и держали птиц. Завидев чужаков, караульный высунулся из окна постовой будки, долго всматривался, решая, стоят ли гости его внимания, и наконец надумав, хлопнул дверью и заковылял им навстречу, дабы выяснить, чем обязан столь высокому визиту визиту.
— Кто такие и с чем пожаловали? — выкрикивал он на ходу, не дойдя ещё до приближающейся компании.
Конан не ответил, поскольку кричать в его привычку не входило. Он решил подождать пока недотёпа стражник, наконец соизволит подойти к ним поближе, чтобы без лишних неудобств спокойно обсудить дело, по которому, собственно, они сюда явились. Страж остановился и уставился на посетителей «Птичьего двора» несколько недоуменным взглядом, дескать, он задал вопрос, ответ на который не получил.
— Как прикажете сие понимать? — читалось на его лице'.
Не говоря ни слова, Ворон протянул ему пергамент, подписанный Фомием.
— А, всё понятно. — кивнул стражник, изучив документ. Присмотревшись к печатям и размашистой росписи дворецкого, он аккуратно сложил и спрятал листок в рукав. — Обождите чуток, сейчас только отдам распоряжения птичьим.
Стражник пересёк двор и скрылся в дверях одного из сараев. Вскоре вместе с ним во двор высыпало несколько человек в кожаных одеждах конюхов, так по крайней мере показалось Конану, которые сразу же засуетились, отворяя огромные двери-ставни четырёх крайних сараев. Птичьи под уздцы вывели во двор нечто поразившее воображение и в последствие надолго оставившее след в памяти варвара. Соори оказались огромными высокогорными орлами размером, пожалуй, с дюжину маститых лошадей, бархатное оперенье которых отливало золотом в неровном факельном свете двора. На спине каждой из птиц крепилось по сдвоенному седлу, а также лямки для правления, и крепежные ремни из сыромятной кожи.
— Ты когда-нибудь летал на… таком? — спросил Конан, дернув Леония за рукав, всё ещё не в силах оторвать зачарованного взгляда от крылатых созданий.
— Нет. — с сожалением признался Леоний. — Полёты на Соори всегда были развлечением только для очень богатых и знатных людей.
— Ничего. — успокоил его Ворон. — Сегодня тебе выпадет шанс почувствовать себя таковым.
Птичьи помогли своим седокам взобраться на спину пернатым и пристегнуться к седлам ремнями, уселись сами и взявшись за лямки, осмотрелись: всё ли готово для путешествия верхом?
Птичий потянул за уздцы и Конан почувствовал, как под ним напряглись стальные мышцы исполинского орла. Ещё мгновение и встрепенулись крылья пернатого, подняв к небу столбы пыли, затем последовал мощный рывок и перехватывающий дыхание головокружительный взлёт. Сегодня варвар пережил, а точнее прочувствовал на себе нечто до селе ему неизвестное: ощущение пьянящей лёгкости, страх перед неведомым и в тоже время неописуемый восторг первооткрывателя. Земля ушла из-под ног, а вместе с ней и ощущение приземленности. Как будто дух воспарил вместе со взлётом исполинского орла. Остров быстро уменьшался, превращаясь в черную точку по мере того, как птица, слегка накренившись, плавно набирала высоту.
Унылые не радующие глаз картины кипящих огнём озёр проплывали под путешественниками, навевая тоску; Конан и представить не мог сколько времени минуло с тех пор, как исчез из виду Эон, а смутные очертания Татлита только начинали вырисовываться на горизонте. Величественный остров выглядел с высоты птичьего полёта крохотным бугорком посреди бескрайнего океана клокочущей лавы. Пещера воистину огромна, подумал варвар, окинув взглядом свод высоко над головой.
Птицы, повинуясь воле правящих седоков, очень плавно начали спуск вниз. Остров вырастал прямо на глазах и уже не казался таким маленьким. Конан смотрел, как не спеша приближалась земля и ему невольно подумалось, что наверное дюжина собранных воедино островов размером с Эон, могут сравниться с Татлитом, ибо даже теперь в полной мере варвар не мог разглядеть границ, терявшихся где-то за опоясывающим остров горным хребтом.
Леоний указал своему птичьему, куда нужно опуститься и остальные пернатые устремились вслед за вожаком.
Конан заметил одну поразившую его деталь: в центре острова возвышался огромный по площади, но малый в глубину кратер, помимо своего природного ограждения из отвесных скал, опоясанный изнутри ещё и массивными, выложенными рукою человека, стенами. Изнутри склоны вулканической воронки окутывала густая растительность, так не характерная для скупой природы Пещер. Зелёный ковёр растянулся до самого города, раскинувшегося в долине у источника, который с высоты птичьего полёта казался маленькой голубоватой точкой. Из скудной растительности Эона Конану запомнилась лишь пожухлая трава, карликовые деревца, да редкий кустарник, в то время как на Татлите с внутренней стороны кратера возвышался настоящий лес, где возраст исполинских деревьев, на взгляд варвара, мог составлять ни одну сотню лет. С обратной стороны кратера растительный покров в целом походил на уже виденный им на Эоне, редкий и чахлый, а ближе к кромке огненного озера почва выглядела голой и безжизненной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
