Не сговариваясь, Ася и Валентин кинулись к вздымающимся стеной скалам. Выбирать было недосуг — они втиснулись в первую попавшуюся выемку, мало-мальски прикрытую сверху небольшим выступом.
Уже успевшие промокнуть, они поневоле прижимались друг к другу в своем тесном укрытии. Весело переглядывались с видом сообщников, которые очень ловко кого-то провели.
— Здорово, да? — почти прокричала Ася; усиленный резонирующими свойствами долины шум дождя вынуждал напрягать голос. — Когда бабахнуло, я думала, скала раскололась… А льет-то как!
— Подожди, может, еще град шарахнет.
— Совсем интересно.
Солнце померкло, затем пропало вовсе. Резко потемнело, похолодало. Где-то неподалеку — должно быть, по фронту ползущего облака — началась грозовая канонада. Разряды следовали один за другим — коротко, сухо, прицельно, без раскатов, вызывающих в воображении картину длинных ветвящихся молний.
— Мерзнешь? — насторожился Валентин, почувствовав, что Асю начала вдруг бить дрожь.
— Н-немножко…
— Потерпи, Олеговна, зато потом есть шанс принять теплую ванну. А может, даже горячую.
— Это к-каким же образом?
Валентин, тоже поеживаясь за компанию, весело блеснул зубами.
— Увидишь. Вернее, увидим.
Грозу пронесло столь же быстро, как нанесло. Она ушла, огрызаясь слабеющими раскатами грома на опять воссиявшее солнце. Однако дождь остудил любознательный порыв студентки. Упрямо ссутулясь под рюкзаком, она широким шагом взяла с места и уже не отвлекалась на геологические прелести окружающего.
Через полкилометра, пройденных маршрутчиками в хорошем темпе вверх по долине, ущелье раздвинулось, его борта, начиная предвершинно выполаживаться, понизились, скальные отвесы сменились осыпями.
Ася — она шла впереди — обернулась и замерла. Лицо ее, только что хмурое, скучное, озарилось внезапным изумлением.
— Ой, ты только взгляни, что делается!
Валентин посмотрел назад. Пригретые солнцем скалы и нагромождения россыпей на дне долины курились паром. Тесное пространство ущелья было заполнено неторопливым бесшумным движением. Белесые фигуры, перемещаемые не ветром даже, а дыханием воздуха, совершали завораживающий, обреченно-величавый танец привидений. Как бы порожденья печально-светлого сна, они все в том же ритме замедленного своего танца непрерывно преображались во все новые и новые обличья. Казалось, являла себя некая форма жизни — беззвучная, бесплотная и скоротечная. Туманные фигуры то пропадали в сумраке затененного борта, то снова выплывали под солнце, невесомо кружась и продолжая непредсказуемые перерожденья своих очертаний. Более угадываемые, чем видимые, мимолетные радужные отливы в облачной глубине их тел приводили на память тот странный мир, который можно увидеть в детстве, если засмотреться в перламутровую глубину раковины из далеких морей.
— Блеск! — сказала Ася, помолчав, и добавила — Нет, и в самом деле красиво, скажи?
— Красиво, — согласился Валентин. — Но вообще-то, природа здесь скромней. Вот на юге, в Тункинских гольцах Хамар-Дабане, Саянах, — там идешь маршрутом и вдруг наткнешься на такое, что, бывало, просто жаль смотреть одному.
Ася вопросительно вскинула брови и произнесла с неосознанным, вероятно, лукавством:
— Да? А с кем бы ты хотел?
— Ну… — Он замялся, потом, смеясь, пожал плечами. — Наверно, с любимым человеком. Но я над этим не задумывался. Желание разделить с кем-то увиденное, вот и все.
Ася кивнула с неожиданной серьезностью и снова воззрилась на оставшееся позади ущелье. Похоже, она забыла про холодящую тело влажную одежду и была готова оставаться здесь еще, но ее вид заставил Валентина поторопиться. Асино лицо сделалось зябко осунувшимся, и на нем, побледневшем, несмотря на загар, стали видны крохотные веснушки. И оно внезапно тронуло его своей милой беззащитностью, не замеченной им до этого утомленностью. «Спортсменка-то спортсменка, а все-таки девушка есть девушка, — сказал он себе. — Учитывать же надо, друг ситцевый!»
Он жестом показал Асе идти впереди, тем самым давая ей возможность самой избирать темп ходьбы.
Темп, который она задала, был неплох хоть по каким меркам. Уже минут через двадцать они вышли на водораздельную систему, разветвленную до того, что затруднительно было бы выделить как таковой главный хребет. Понижаясь и повышаясь, переходя одна в другую, взору предстали сглаженные голые гряды, вот этой своей обтекаемой скругленностью, наготой и ветвистостью подобные резко выпирающим из-под кожи венам. Но высота здесь была приличная, о чем свидетельствовала хотя бы гольцовая дистрофичность растений, как бы даже отсутствующих на первый взгляд.
Такие открытые всем ветрам водоразделы всегда вызывали у Валентина двойственное чувство. Они нравились ему тем, что давали передышку после трудной части маршрута, перегруженной обнажениями, крутыми спусками и подъемами, утомительными зарослями и остервенелым гнусом; идти по ним было одно удовольствие. Но от них, полубезжизненных, обнаженных и тем напоминающих пенеплен, веяло вековечной безнадежностью неизменного, остановившегося в своем развитии или даже вырождающегося.
Однако праздные размышления в маршруте недопустимы — это не он, а Ася заметила тур, стоящий на взлобке, немного в стороне от осевой части хребта, по которому они шли. Когда-то, годы или десятилетия назад, его соорудили из камней кто-то из геодезистов, топографов, а может, и свой брат из геологии. Почему-то он заинтересовал студентку, и она решительно направилась к нему. Чуть помешкав, Валентин двинулся следом.
— Тур, — как о чем-то весьма редком, сообщила Ася, когда он подошел.
Валентин утвердительно кивнул — что еще оставалось ему? Асю же меж тем осенила идея: она проворно скинула рюкзак и принялась разбирать камни, говоря:
— Такие же туры делают альпинисты… И оставляют в нем записку… А другие, которые приходят потом, ее забирают и оставляют новую, свою…
— Памирские легенды Романа? Она почему-то обиделась.
— Нет, я сама читала!.. Мы тоже оставим… Ага, вот она! Валентин с невольной живостью шагнул вперед, наклонился и увидел в глубине полуразобранного тура консервную банку. Немножно тронутая ржавчиной, она стояла вверх дном, и почти по центру ее зияла круглая дыра.
— Теплая… — удивленно проговорила Ася, извлекая банку. — И записка… А почему она сгорела?
Действительно, от вложенной записки сохранились одни обгорелые клочья, а края отверстия в дне банки выглядели явно оплавленными.
— М-да, все ясно, — Валентин потянул носом, и ему показалось, что в воздухе все еще стоит слабый запах озона.
— Что, молния? — загорелась Ася.
— Молния… — Он медленно озирался. — Вот куда они долбили давеча…
Студентка недоверчиво вскинула ресницы.
— В банку?
— Нет, зачем же… В банку это так, попутно. Они били сюда, в этот водораздел…
Валентин задумчиво провел растопыренной пятерней по все еще мокрым волосам. Послышался легкий треск, и одновременно он ощутил короткий неприятный укол в средний палец. Рука отдернулась сама собой. Ася молча смотрела на него удивленно-вопрошающими глазами. Он чуть подумал, с некоторым сомнением осмотрел резиновые подошвы своих сапог, потом вынул нож и осторожно поднял его над головой острием вверх. На этот раз шарахнуло посерьезней — Валентин чуть не разжал пальцы.
— Ты что? — испуганно проговорила студентка. — Ведь убьет же…
— Воздух наэлектризован, — не совсем впопад отвечал он, быстро раскрывая полевую сумку.
Топопланшет. Он разложил его на плоском камне и тщательно сориентировал по элементам рельефа. Затем достал из нагрудного кармана компас, приложил к карте, ввел поправку на магнитное склонение, и тогда стало ясно: на стрелку компаса воздействует местная аномалия. Между тем севером, куда указывала сориентированная по местности карта, и севером, указанным компасной стрелкой, имелось бросающееся в глаза несоответствие. Оно устанавливалось даже столь нехитрым способом, каким воспользовался Валентин.
— Аномалия… — Валентин глядел на распотрошенный тур. Представилось, как на какую-то миллионную долю секунды по этим вот камням растекается трепетная лилово-фиолетовая материя молнии, как затем она вползает внутрь тура, привлеченная металлом консервной банки, и, разочарованно пройдя сквозь нее, устремляется в землю — к лежащей где-то на глубине мощной массе магнитных пород.
— Аномалия, — повторил он.
— Железные руды? — после некоторой паузы спросила Ася.
— Необязательно. Породы, богатые магнитными минералами. А в них может быть все, что хочешь… Да, придется потом капитально покопаться в этом райончике. Представляешь… — Он таинственно-значительно понизил голос. — Месторождение, рудник, рядом — поселок городского типа. Я предложу назвать его Асино.
