Кстати, ты собирался посетить Келларин? Если надумаешь, дай мне знать.
С поклоном, Тонин.
Подлинная запись встречи между Итилеком из Фройласекка и Джинведжином из Хелдасекка в эту священную ночь безлунного неба. Да свидетельствуют нейтральные камни острова Хевал костям каждого клана, что обе половины этой шкуры несут одни и те же слова.
Итилек говорит, что слышал о несчастье, постигшем Кеханнасекк в его домогательстве пустых земель на юге.
Джинведжин подтверждает, что слышал то же самое. В его клане преобладает мнение, что Мизаен карает Кеханнасекк за чрезмерную уверенность Рекрена в жрецах Мэвелин.
Итилек сообщает, что его жрецы тоже утратили силу.
Джинведжин признает, что его советники также пострадали.
Оба помолчали, размышляя над этой загадкой.
Джинведжин заявляет, что его предки с подозрением относились к жрецам Мэвелин с тех пор, как злоба Шелтий изгнала всех нас из нашего истинного дома.
Итилек допускает, что столь внезапная утрата жреческих сил кажется божественным возмездием, но спрашивает, с какой целью Мизаен мог наслать эту беду?
Джинведжин задается вопросом: чего требует от всех нас Мизаен в менее тревожные времена? Чтобы мы стремились улучшить свою судьбу через усердную работу и единство цели. Из страха перед столь непреклонной силой Шелтии и сплотили более слабые кланы, чтобы выгнать наших предков из их дома. Только такая решимость привела изгнанников по льдам к этим изолированным скалам. Возможно, Мизаен карает Кеханнасекк за поиски нового дома на юге, ибо наша цель — вернуться, дабы посредством мастерства и доблести потребовать обратно наше истинное наследие.
Итилек указывает на то, что со времени изгнания наших предков прошло много поколений. Надежды на возвращение в наш истинный дом кажутся теперь все более далекими, ибо потомки тех, кто нас изгнал, сами терпят нападения южан, выгнанных со своих земель людьми Трен Ар'Драйена.
Джинведжин напоминает Итилеку, что южанами правят священники, преданные Мэвелин и Аримелин. Они давно предпочли отступать, а не защищать свои святые места. Трусость сеет свои собственные семена разрушения.
Итилек спрашивает, что предлагает Джинведжин.
Джинведжин советует прервать все связи с южанами и в течение полного цикла лет жить в согласии, заботясь о своих очагах. Мизаен ясно показал, что у нас нет друзей, кроме нашей кровной родни. Злоключения Кеханнасекка доказывают, что весь остальной мир поднимется против нас. Давайте оттачивать наши искусства и ждать, воспитывая в наших сыновьях силу и целеустремленность ума. Если мы окажемся достойными, возможно, Мизаен вновь придаст нашим разящим мечам остроту истинной магии.
Итилек соглашается обдумать предложение и обязуется положить эту шкуру в свой харджирд, дабы кости предков могли сообщить ему о своих желаниях.
Островной город Хадрумал
10-е предлета
— Огромное тебе спасибо, моя дорогая. — Планир убрал руки с ободка серебряной чаши. Он улыбнулся Аритейн, и его напряженное лицо смягчилось. Но даже эта любезность не смогла прогнать морщинку между тонкими темными бровями.
— Приятно, что хоть кто-то оценил мои таланты, — язвительно ответила горянка, твердо глядя глубоко посаженными голубыми глазами.
— Я хотел бы услышать твое мнение о том, что может случиться дальше. — Верховный маг встал из-за стола. — Могу я предложить тебе вина?
— Белого, если не трудно. — Аритейн улыбнулась какой-то мимолетной мысли, и лицо ее снова стало замкнутым.
Планир налил два бокала золотистого вина из темной бутылки с крошащейся сургучной печатью. Возвращаясь на свое место, он передал один бокал сидящей напротив девушке.
— Итак, Илкехан мертв. Что это значит для нас? — Верховный маг был без мантии, но в шелковой рубахе, подобающей его рангу.
— Меня интересует, как он умер.
Экзотический акцент горянки странно сочетался с ее повседневным платьем каладрийского фасона из прочной шерсти, выкрашенной в нейтральный желтовато-коричневый цвет. Соломенные волосы свободно падали на плечи.
— Насколько я понимаю, та жестокость имеет какой-то смысл, помимо простой кровожадности? — Планир указал на пустую воду. — И этот маскарад?
— Если его люди поверят, что надменность Илкехана вызвала возмездие джебедимов… — Девушка крепко сжала свои полные губы. — Уверенность его служителей, а значит, и их сила, будут основательно подорваны.
— Когда мы сможем установить, какая эфирная сила осталась у эльетиммов или на Сатайфере? — раздумчиво спросил Верховный маг. — Я не хочу рисковать никем из наших магов, если есть хоть малейшая вероятность, что их постигнет участь Отрика.
Аритейн отвела от своего узкого лица завесу волос.
Планир терпеливо ждал.
— Завтра, — молвила она наконец. — Завтра я поищу ум, открытый истинной магии. Тогда мы сможем судить о последствиях смерти Илкехана.
— Последствий будет много, и нам найдется, о чем поразмыслить, — весело заметил Верховный маг, игнорируя кислый тон девушки. — Поскольку Илкехан больше не угрожает тебе или твоему народу, ты должна рассмотреть свои возможности в мире за пределами Хадрумала. Университеты в Коле и Ванаме приветствовали бы твою помощь в изучении эфирных заклинаний.
— Я встречала этих ученых в ваших библиотеках. Я бы не провела ночь на голой горе ни с одним из них. — Слова Аритейн сочились сарказмом. — Значит, ты хочешь от меня избавиться?
— Ни в коей мере. — Спокойный ответ Планира лишь подкрепил его искренность. — Я высоко ценю твое мастерство. Верховный маг или нет, я никогда бы не отважился на это гадание без защиты твоего Высшего Искусства. — Он махнул бокалом на серебряную чашу. — Но я хотел бы знать, что ты нашла место, где твоим исключительным талантам оказывают должное уважение — и я имею в виду не только твое совершенное владение эфирными искусствами.
Уклончиво хмыкнув, Аритейн глотнула вина.
— Илкехан мертв, но Шелтии остаются.
— Ты никак не можешь помириться с ними? — мягко спросил Планир.
— После того, как я посвящала твоих ученых в тайны мудрых? — Горянка со стуком поставила свой бокал, и вино пролилось на полированную столешницу. — Вряд ли.
Верховный маг был невозмутим.
— Книги, которые мы только что забрали из библиотеки Илкехана, должны содержать более чем достаточно секретов, чтобы удовлетворить менторов Кола, Ванама или любого другого места. — Он показал на дверь, искусно скрытую в панелях дальней стены. — Я бы хотел, чтоб ты помирилась с Шелтиями, чтобы ты стала свободной и могла жить так, как пожелаешь. Пока тот день не настанет, я буду защищать тебя по мере моих сил от Шелтий, эльетиммов и всех, кто мог бы третировать тебя здесь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
