по его сведениям, окажется Дарий, и советовал оставаться на этом самом месте. Дарий, однако, послушался худшего совета, потому что в данную минуту он был ему и приятнее. И, пожалуй, какая-то божественная воля повела его в такое место, где большой пользы ему быть не могло ни от конницы, ни от множества его людей с их стрелами и дротиками, где он не мог показать своё войско во всём блеске и где он своими руками поднёс Александру и его войску лёгкую победу. (7) Суждено было, видно, македонцам вырвать у персов власть над Азией, как когда-то вырвали её персы от мидян, а мидяне ещё раньше от ассирийцев.
7
Перейдя через гору возле так называемых Аманикских Ворот, Дарий пошёл к Иссу и очутился, сам того не подозревая, в тылу Александра. Овладев Иссом, он захватил македонцев, оставленных там по болезни, и, тяжко изувечив, казнил их. На следующий день он подошёл к реке Пинару. (2) Когда Александр услышал, что Дарий стоит у него в тылу, то известие это показалось ему невероятным, и он послал кое-кого из «друзей» на тридцативёсельном судне обратно к Иссу посмотреть, соответствует ли известие действительности[70]. Плывя на тридцативёсельном судне по морю, изобилующему заливами, они очень легко установили, где стоят персы, и привезли Александру известие, что Дарий у него в руках.
(3) Александр созвал стратегов, илархов и предводителей союзных войск. Он сказал им, что исход прежних сражений должен внушить им мужество; что они, которые всегда были победителями, будут сражаться с теми, кто всегда бывал побеждён; что их ведёт сам бог, вложивший Дарию мысль запереть войско в теснину, где македонцам вполне хватит места развернуть пехоту, а персам большое войско окажется бесполезным; что противник не может сравниться с ними ни физически, ни нравственно: (4) македонцы, с давних времён закалённые в военных трудах и опасностях, столкнутся с персами и мидянами, давным-давно погрязшими в роскоши, — они, свободные люди, с рабами. Что касается эллинов, которые тут встретятся с эллинами, то они ведь сражаются не за одно и то же: одни нанялись к Дарию за плату и притом небольшую; другие — те, что у них в войске, — добровольно стали на защиту Эллады. (5) Варвары же, фракийцы, пэоны, иллирийцы и агриане, самые крепкие и мужественные из европейских варваров, сразятся с самыми слабыми и изнеженными народами Азии. К тому же сам Александр поведёт их на Дария: (б) это будет ещё одним преимуществом. Великая награда предстоит им в этом сражении: они победят не сатрапов Дария, не конницу, выставленную при Гранике, не 20000 чужеземных наёмников, а самый цвет персов и мидян, племена, населяющие Азию и подчинённые персам и мидянам, самого великого царя, лично присутствующего. Этим сражением завершится для них покорение Азии и положен будет конец их многочисленным трудам. (7) Затем он вспомнил о прежних блестящих действиях всего войска, о славных подвигах отдельных удальцов, к которым он обратился, называя каждого по имени. Коснулся он и личного своего пренебрежения к опасностям, но так, чтобы никого не задеть. (8) Он вспомнил, говорят, и Ксенофонта, и 10000 бывших с ним, которых и сравнивать нельзя с его войском ни по числу, ни вообще по значимости: у них не было ни фессалийской, ни беотийской и пелопоннесской, ни македонской или фракийской конницы, вообще не было тех всадников, которые имеются у Александра, не было лучников и пращников, кроме малого числа критян и родосцев, да и тех Ксенофонт наспех набрал в минуту опасности; и однако они опрокинули царя со всем его войском у самого Вавилона, одолели племена, которые попадались им на возвратном пути, и пришли домой. Одним словом, он сказал всё, что в таких обстоятельствах хороший вождь говорит перед сражением хорошим солдатам. Все кинулись пожимать ему руку и, воодушевлённые его словами, требовали, чтобы он вёл их в бой.
8
Александр распорядился дать воинам поесть и послал вперёд к Воротам небольшое число всадников и лучников осмотреть предварительно дорогу, по которой он уже прошёл. Ночью он выступил со всем своим войском, чтобы захватить эти Ворота. (2) Около полуночи он опять закрепил за собой проходы и дал войску отдохнуть остаток ночи тут же, на скалах, но выставил сильные сторожевые посты. На рассвете он спустился от Ворот к дороге. Пока со всех сторон шли теснины, он вёл войско колонной; выйдя на простор, развернул его широким фронтом, подводя один полк гоплитов за другим; с одной стороны войска была гора, слева море. (3) Конница у него пока что выстроилась в тылу у пехоты; когда же все вышли на широкое место, он построил войско для боя: на правом крыле у горы первыми стояли агема пехоты и щитоносцы, которыми командовал Никанор, сын Пармениона, рядом с ними полк Кена, за ним полк Пердикки. Они были расставлены до центра гоплитов на правом крыле, (4) На левом крыле впереди стоял полк Аминты, за ним полк Птолемея и рядом с ним полк Мелеагра. Командовать пехотой на левом крыле поручено было Кратеру; над всем левым крылом начальствовал Парменион. Ему приказано не отходить от моря, чтобы войску не попасть в окружение варваров, которые рассчитывали, благодаря своей численности, обойти македонцев.
(5) Дарий, получив известие, что Александр тут и готов к битве, велел переправиться на ту сторону Пинара коннице (её было около 30000 всадников) и вместе с ней легковооружённым (их было тысяч 20), чтобы без помехи выстроить остальное войско. (6) Из гоплитов он первыми поставил против македонской пехоты около 30000 эллинских наёмников, а по обеим сторонам их около 60000 так называемых кардаков[71]; это были тоже гоплиты. Столько человек могло вместить в один ряд то место, где они были выстроены. (7) У горы, находившейся слева, он выстроил против правого Александрова крыла около 20000 воинов; из них некоторые оказались в тылу Александрова войска. Дело в том, что гора, у которой они были построены, в
