Предложение князя, раз уж людей у него прибавилось с приходом Шателена, отправить домой часть захваченных на кораблях товаров пришлось не всем по душе. Естественно, сопровождать корабли придется татарам, в частности государь решил отослать Кулчука. А где Кулчук, там и Ахмет. Булата князь думал оставить при себе. Вместе с татарами еще с десяток воинов пойдут. Больше нет. На весла посадить рабов, если в Кафе не сыщется нужного количества, то прикупить невольников в Тане.
Боярыню с дочкой порешили отправить домой. Долго спорили, что с ней делать, раз сразу живота не лишили, то однозначно решили оставить в живых. Но оставлять ее на попечении Савки — не дело. Отпустить на все четыре стороны — нельзя, бабий язык без костей, еще ляпнет лишнее… Ладно, отправим в вотчину, потом с ее мужем разберемся. На крайний случай, всегда можно ее сбагрить церковникам — пусть у них голова болит, чай православная боярыня. Сопровождать ее вызвался Семен.
— На чужой каравай рот не разевай, — хмыкнул воевода, знавший причину Сенькиново рвения.
— А эта мысль! — обрадовался Андрей, уже знавший, что парень запал на боярскую дочку. — Ты, Сеня, не тушуйся. Вот вернусь, так сразу сделаю тебя боярином, — пообещал Андрей парню.
— Благодарствую, государь, — Семен поклонился в ноги государю — Только не достоин я.
— А это, брат не тебе решать, — широко улыбнулся Андрей.
С таинственным письмом появилась ясность. Прохвост припомнил, что в день указанный в грамоте собирался отплыть корабль принадлежащий гражданину кафы Мервальдо Спинола. Нава, грузоподъемностью в тысяча двести модиев[76]. Корабль, нагруженный разными товарами общим весом в шестьсот вегет[77] неожиданно задержал свое отплытие. Не слыханное дело, за каждый день отсрочки полагался приличный штраф, но корабль оставался в порту, дожидаясь таинственных пассажиров.
— С чего ты взял, что он ждет пассажиров? — вопрос государя застал Прохвоста врасплох.
— Так это… все говорят, — смутился Рене.
— Говорят, в Москве кур доят, — буркнул Андрей, раздумывая над словами Прохвоста.
— Рене правду сказал, — поддержал приятеля Себастиан. — В порту об этом судачат даже мальчишки.
— Задержать отплытием навы по силам только нескольким людям. Магистрату в этом нет резона, а папский легат как раз отсутствовал в это время, — продолжал развивать логическую цепочку Прохвост. — Я пошнырял среди хамалов, так они сказывали, что на наву загрузили несколько бочек с болтами и стрелами, а также пики и щиты.
— Что еще они сказали? — встрепенулся воевода.
— Говорят, что легат должен отплыть на корабле и для того нанял он четыре дюжины баллистариев.
— Постой, — перебил Прохвоста Андрей. — Арбалетчики эти те, что с ним на татар ходили?
— Нет, — покачал головой Прохвост. — Их ему уступили с других кораблей. Среди них шесть нобилей — из патрицианских семей республики.
— Это уже серьезно, — Себастиан кивнул головой в поддержку приятеля.
— Да видали мы этих нобилей, знаешь где? — Прохор не замедлил уточнить, где именно он видел нобилей, что вызвало улыбки на лицах, собравшихся на совет ближников.
Лишь воевода воспринял слова Прохвоста в серьез.
— Из каких родов нобили? Сколько лет? — воевода, задавая вопросы, выглядел очень озабоченным.
— Одного зовут Марко. Про него говорят, что он бросил в голову патрона галеи яйцо…
— И что? — все сразу заинтересовались.
— Не попал, — с серьезным видом ответил Прохвост и уточнил, — в голову не попал.
— Не томи, — выдохнул Прохор.
— За что приговорен был к трем месяцам тюрьмы.
— Легко отделался, — выдал заключение Кузьма, — У нас бы башку отрубили за бесчестие, если до княжьего суда дело дошло бы.
— Не дошло бы, — помотал головой Булат. — Наглеца на месте бы зарубили.
— Будет вам лясы точить, — Андрей прервал разгоравшийся спор. — Кто еще?
— Еще один из рода Фрегозо. Лет ему на вид под сорок.
— А Марко?
— Молодой еще. Двадцать два ему. Полтора года служит.
— Служит?
— Ну да. Баллистарии находятся на службе республики.
— Фрегозо. Фрегозо. Где-то я это уже слышал, — пробормотал князь, стараясь вспомнить.
— Кампофрегозо — один из могущественных кланов Генуи, — подсказал Себастиан.
Князь переглянулся с Лукой.
— Знаю только, что он сын Орландо и племянник Томмазо Фрегозо, который был дожем республики.
— За легата если узнают с нас спросят по полной, но того хуже будет, если живота лишим отпрысков, — Лука находился в глубоких раздумьях.
Одно дело ограбить Кафу, убив простых стражников и лишить живота матросов на захваченном корабле… Убить членов клана — на это нужна отчаянная смелость.
— Да делов-то… — Прохор разгорячился.
— Остынь, — приказал ему воевода.
— Лука прав. Смерть нобилей нам не простят, — сделал заключение князь, — Но иного выхода не вижу.
— Если, что всплывет, то жди кровников, — Кузьма понимал всю серьезность момента. Сейчас, от их решения зависит не только жизнь князя, но и Савкина. Парень остается в Кафе и первый удар мстители нанесут по нему.
— Выбора все равно нет, — сказал Андрей, приняв решение.
Весь следующий день посвятили подготовке к походу. Дворня носилась как сумасшедшая, загружая трофейные кораблики. В Кафу ускакали Кузька, с Савкой, они должны прикупить невольников, пока князь отсутствовал, татары царя пригнали полон и перекупы доставили первые партии рабов в Кафу. Андрей строго настрого наказал покупать только крестьян, желательно немцев и поляков. Казной государь снабдил парней и грамотку вручил Кузьке, на словах прося передать Иснардо, что за помощь тот получит богатый поминок и на следующий год.
Еще парням поручалось купить еще пряностей: изюма, миндаля, фундука, шафран, гвоздику.[78]
Корабли в Кафу не зайдут, князь опасался заразы. Товар подберут на берегу за городом. Сам Савка будет наблюдать за погрузкой на корабли издалека, что бы не контактировать с возвращающимися домой. Береженого — бог бережет.
Кузьма целый день проработал в кузне, готовя гранаты. Воевода руководил погрузкой, успевая уделять время, на переделку фусты. На носу маленькой галеры, решили установить разборную башенку, что бы легче было взбираться на вражеский корабль. Фуста намного проигрывала наве в высоте бортов, зато выигрывала в скорости. Воевода собирался рискнуть и выйти в открытое море. А корабль груженый солью перенять у Трапезунда.
Печи работали круглосуточно, сухарей запасали вдосталь. Запаслись орехами, вином, свежей водой. Как все погрузили, так сразу и отплыли. Не обошлось без скандала, Шателен притащил бочонок своего любимого лютердранкса,[79] а воевода уже приказал загрузить своё особое вино. Разница в вине — в пряностях, на которых оно настояно. А так как князь предпочитал медовое вино, то еще пару бочонков для государя припасли. А фуста не резиновая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
