согласно которому Психею унесет ужасный змей. Оно придает зримую форму тревоге невинной девушки (тревога эта имеет сексуальную подоплеку). Погребальная процессия, сопровождающая Психею к указанному ей месту, служит указанием на утрату девственности — потерю, которую не так легко принять. Готовность, с которой Психея дает сестрам склонить себя к убийству Купидона, своего сожителя, свидетельствует о сильных негативных переживаниях: для молодой особы естественно таить в душе враждебность по отношению к тому, кто лишил ее невинности. Существо, погубившее в ней чистую деву, само в какой-то мере заслуживает, чтобы с ним поступили так же, как с ней: он должен лишиться мужественности, так же как она лишилась девственности. Это и символизирует замысел Психеи, когда она собирается отрезать голову Купидону.
Приятная, хотя и скучная жизнь героини во дворце, куда ее относит ветер и где исполняются все ее желания, служит намеком на нарциссический по сути своей образ жизни, а также на то, что, хотя она и носит имя Психея, ее существование пока носит неосознанный характер. Наивное удовольствие от секса весьма отличается от зрелой любви, в основе которой лежат знание, опыт и даже страдание. Невозможно, учит нас история Психеи, обрести мудрость, ведя жизнь, сплошь состоящую из легкодоступных удовольствий. Психея пытается обрести знание, когда — в обход запрета — смотрит на Купидона при свете лампы. Но, предупреждает нас повествование, наша попытка достичь осознанности прежде, чем мы обретем достаточную для этого зрелость, или прорваться к ней влечет за собой далеко идущие последствия. Осознанности невозможно добиться, так сказать, в один присест. Желая обрести то, что можно назвать зрелостью души, человек готов рискнуть жизнью подобно Психее, когда она в отчаянии пытается убить себя. Невероятные тяготы, которые приходится перенести героине, — это намек на трудности, которые приходится преодолеть человеку, чтобы душевные проявления в их наивысшей форме (Психея) сочетались с сексуальностью (Купидоном/Эросом). Чтобы подготовиться к единению сексуальности и мудрости, человек должен переродиться не физически, но духовно. Именно поэтому Психея должна сойти в подземный мир — с тем чтобы возвратиться оттуда: для соединения в одно целое двух составляющих индивида требуется, чтобы он пережил второе рождение.
Здесь следует упомянуть одну из подробностей, существенную в смысловом отношении (в истории Купидона и Психеи немало таких деталей). Венера не просто приказывает сыну, так сказать, выполнить за нее грязную работу, — уговаривая его, она прибегает к сексуальному соблазну. Зависть ее достигает предела, когда она узнает, что Купидон не только пошел против ее воли, но и — что куда хуже — полюбил Психею. Боги, как о том свидетельствует рассматриваемая нами история, также не свободны от проблем, связанных с эдиповым комплексом: налицо эдипальная любовь и ревность матери, которая считает сына своей собственностью. Однако и Купидону необходимо вырасти, если он хочет жениться на Психее. До встречи с ней сын Венеры — самое неугомонное и безответственное из младших божеств. Отказываясь выполнять повеление матери, он отстаивает свою независимость. Ему удается достичь душевной зрелости, лишь получив рану от Психеи и ощутив сочувствие к ней, когда на ее долю выпали тяжелые испытания.
Хотя история Купидона и Психеи в чем-то напоминает сказку, перед нами не сказка, но миф. Начнем с того, что из двух основных персонажей один является божеством, а другая обретает бессмертие, чего никогда не случается со сказочными персонажами. На протяжении всего повествования боги вмешиваются в события: они предотвращают самоубийство Психеи, назначают ей испытания и помогают благополучно справиться с ними. В отличие от аналогичных фигур в сказках о женихе- или невесте-животном, Купидон остается сам собой и не меняет обличье. Лишь Психея, сбитая с толку предсказанием оракула и словами злых сестер (а может, и собственной тревогой сексуального характера), воображает, что стала женой чудовища.
В то же время данный миф оказал влияние на все истории о женихе-животном, появившиеся позднее в западном мире. Впервые мы встречаемся здесь с мотивом двух старших сестер, злость которых связана с их завистью к младшей, превосходящей их красотой и добродетелью. Сестры пытаются погубить Психею, которая тем не менее оказывается победительницей, но не прежде, чем справляется с величайшими трудностями. Далее, ответственность за трагические события лежит на молодой жене. Муж не хочет, чтобы она пыталась узнать, кто он такой (ей нельзя смотреть на него и допускать, чтобы на него падал свет). Но она нарушает его запрет, и в итоге ей приходится разыскивать его, странствуя по всему миру.
Назовем еще одну подробность, даже более важную, чем перечисленные выше. (Эта существенная особенность сказок из цикла о женихе-животном опять-таки впервые появляется именно в истории Купидона и Психеи.) В течение всего дня жених отсутствует и появляется только во мраке ночи. Считается, что днем он пребывает в облике зверя и лишь в постели становится человеком; говоря коротко, его дневное и ночное существо разделены между собой. Из того, что происходит в нашей истории, нетрудно сделать следующий вывод: он хочет, чтобы его сексуальная жизнь никак не смешивалась ни с чем из того, чем он занят в другое время. Женщина ведет легкую жизнь, полную удовольствий, однако такое существование кажется ей пустым: ее не устраивает, что сугубо сексуальные аспекты жизни полностью изолированы от остальных событий, происходящих с ней. Приложив усилие, она пытается соединить одно с другим. Героиня не подозревает, что эти составляющие жизни могут образовать единство только в результате тяжелейших моральных и физических усилий, причем трудиться придется не покладая рук. Но коль скоро Психея берется связать секс, любовь и жизнь воедино, она не знает колебаний и в конце концов побеждает.
История, о которой идет речь, сложилась в глубокой древности. Будь это не так, можно было бы подумать, что сказки этого цикла транслируют среди прочего в высшей степени современную идею: женщину не удовлетворяет неведение ни относительно секса, ни относительно жизни, несмотря на все предупреждения насчет тяжелых последствий, которые ей грозят, если она попытается из этого неведения выйти. Да, наивность (пусть и относительная) дает возможность вести беззаботное существование, но такая жизнь пуста, и на нее нельзя согласиться. Вопреки всем трудностям, которые приходится претерпеть женщине ради обретения душевной зрелости и человечности, сказки не оставляют у нас никакого сомнения в том, что это ей необходимо. В противном случае и рассказать было бы не о чем: сказка о Психее не сложилась бы, жизнь героини не состоялась бы.
Коль скоро женщина преодолела представление о сексе как о проявлении животного начала, ее не удовлетворит отношение к себе только как сексуальному объекту и не устроит, если ей в удел достанутся бездействие и неведение. Чтобы двое были счастливы, им нужно (как принято выражаться) жить полной
