— Подумай, о чем ты говоришь! — возмущалась Настя. — Как можно браться за парадокс Грея, не имея ни оборудования для опытов, ни самих дельфинов?!
Я возражала:
— Но ведь именно в этом изюминка. Представляешь, как здорово: разгадать тайну дельфинов, не имея ни одного дельфина...
Убеждать пришлось долго. Это был первый случай, когда Настя не хотела даже попытаться решить задачу. По ее мнению, затея была совершенно несерьезная: смешно браться за изучение дельфинов, когда нет никакой возможности получить хотя бы завалящего дельфина. Я убедила Настю чисто случайно.
— Подумай логически, — сказала я. Когда нет доводов, всегда приходится призывать логику, хотя логика тут как раз ни при чем. — Подумай логически. Ведь у других исследователей были дельфины, но ничего не получилось. А у тебя дельфинов нет. Следовательно, у тебя получится.
— Ну, знаешь, — возмутилась Настя. — Это такая чушь, что...
Она вдруг замолчала и уставилась на меня. Она смотрела на меня глазами грозового неба, и я поняла, что дело идет на лад.
— Ты считаешь, изучать дельфинов надо без дельфинов? — совсем другим тоном спросила Настя.
Что мне оставалось делать? Я чувствовала, что говорю чепуху, но все-таки повторила:
— Если рассуждать логически, виноваты именно дельфины. У других исследователей были дельфины, но парадокс остался неразгаданным. У тебя нет дельфинов, следовательно ты разгадаешь парадокс.
— Да, конечно, — пробормотала Настя, глядя сквозь меня.
Через полчаса она спросила:
— А как с трубами? Сегодня они прибудут на станцию, надо доставать машины и кран.
Я сказала, что все сделаю сама. Пусть она спокойно занимается дельфинами. То есть не дельфинами, а их отсутствием. Не таким отсутствием, которое просто отсутствие, а таким, которое дает больше, чем присутствие... Это был уже чистый бред, и я на всякий случай прибегла к волшебному слову «логически».
Впрочем, Настя не слушала меня. Она рассеянно сказала: «Ага» — и пошла к морю.
Весь день я моталась как угорелая с этими трубами. А Настя лежала на досках и смотрела в море. Я принесла ей кефир и печенье, не было времени возиться с обедом.
Вообще с этого дня мне пришлось работать за двоих. Я не разрешала Насте отвлекаться. Пусть думает. Я только не понимала, что она может представить себе в данном случае. Ну... вот море, а в нем плывет дельфин. Что дальше?.. Однажды мне даже приснилась эта картина. Дельфин грустно улыбался и говорил голосом Торжевского: «Не надо так на меня смотреть!»
Настя размышляла два дня. На третий день она дала мне список книг, которые ей были нужны. Список ничего не объяснял. Все книги относились к теории катализа. Катализаторы, конечно, могут увеличить скорость химической реакции, но как они связаны с увеличением скорости дельфинов? Что делать, я поехала в Сочи и раздобыла книги.
Затем Настя вручила мне еще один список — химикаты, лабораторная посуда, прибор для хромофотографического анализа. С этим было проще: я пошла к соседям, гидрологам, и выпросила все необходимое. Мы поставили вторую палатку, теперь у Насти была своя лаборатория.
— Если дело дойдет до дельфинов, — сказала я Насте, — ты, пожалуйста, предупреди заранее. Все-таки придется снаряжать корабль.
— Дельфины? — переспросила Настя. — Нет, дельфины не нужны.
На следующий день Гроза Восьми Морей сказал мне:
— Послушай, белулино, ты бы хоть домой съездила. Тут «Метеор» ходит. Пост лаборо венас рипозо. Отдыхать, значит, надо, не только вкалывать. А у тебя сплошная лаборо и никакого рипозо. Вот и Наська отощала на твоем кефире. Одни глаза остались. Сегодня уха будет, смотри у меня — чтоб к пяти была здесь.
Я вернулась в девятом часу, голодная и злая. Орал магнитофон, возле сторожки веселились бородатые гидрологи: они старательно обучали деда танцевать шейк. Ухи не было, это я сразу обнаружила. Съели мою уху, вертятся вокруг Насти, деду голову заморочили — я их погнала со страшной силой. Ужин получился дурацкий: вино, яблоки, печенье, полуокаменевший сыр.
Голова гудела от усталости и от вина. Я как-то не обратила внимания на Настины слова: «Знаешь, завтра будем испытывать». Мы уже забрались в свои мешки, я машинально пробормотала: «Ладно, завтра». И вдруг до меня дошло: будем испытывать!
— Слушай, что испытывать? — спросила я. — Ты о чем говоришь?
— Плавать будем завтра. Если все сойдет, мы с тобой завтра побьем мировой рекорд. Спи. Да, слушай, а этот Алеша — славный парень, ты заметила? Ну, высокий, с усиками. Он из Ростова, почти земляк.
Спать мне уже не хотелось. Какой тут мог быть сон, если Наська решила задачу!
— Ладно, объясню, не кричи, — нехотя уступила Настя. — Да и объяснять-то нечего, все очень просто. Ты же сама говорила, что без дельфинов легче разобраться в этом деле. Говорила ведь? Ну, я представила себе море, представила дельфина, потом убрала этого дельфина, понимаешь?
Я ничего не понимала. Плывет дельфин — это можно представить. А что останется, если убрать дельфина?
— Море останется, — с досадой сказала Настя. — Как ты не видишь? Это же очень логично, ты сама говорила. Останется вода, следовательно, думать надо только о воде. Без всяких дельфинов. Надо представить себе воду, ясно?
Я спросила почти наугад:
— Молекулы воды?
— Нет. В том-то и дело, что не молекулы. Если бы вода состояла из молекул, она кипела бы при минус восьмидесяти градусах. Молекулы воды объединены в группы, в агрегаты. Поэтому вода жидкая. Ну, представь себе лед с его кристаллической решеткой. Громадный кристалл — как склад на товарной станции. Так вот, когда лед тает, кристалл распадается на агрегаты. Вместо склада — отдельные ящики, ясно? В ящиках, допустим, мячи. Они вообще-то подвижны, их легко растолкать, но ведь упаковка мешает! Так и с молекулами воды. Они заперты в этих агрегатах, как мячи в ящиках. От этого зависят все свойства воды. В том числе сопротивление, которое она оказывает движению. Попробуй сдвинуть с места мячи, если они в ящиках. А дальше я рассуждала так: надо раздробить агрегаты на отдельные молекулы, тогда вязкость воды резко уменьшится. Может быть, дельфины именно так и...
— Подожди, — перебила я. Дельфины меня теперь не интересовали. — А как раздробить эти самые агрегаты?
Настя пренебрежительно фыркнула.
— Ты же принесла мне книги. Опять логика: кто-то где-то должен был решать подобную задачу для других целей. Вода — такое распространенное вещество... Словом, я обнаружила, что проблемой дробления агрегатов интересуются биохимики. Конечно, им и в голову не приходило, что это путь к уменьшению вязкости воды. Просто агрегатированные молекулы воды участвуют в энергетических процессах организма. При желании завтра посмотришь книги. Важно одно: когда агрегат захватывает лишний протон, он сразу разваливается на отдельные молекулы. Как карточный домик. Понимаешь? После этого мне оставалось найти вещество, которое легко отдавало бы протоны. Завтра на себе попробуешь. Я взяла за основу крем «Лунный», все-таки мы с тобой не корабли, чтобы мазаться всякой протонной дрянью. И хватит, я спать хочу. Отстань!
— Спи, — сказала я, разозлившись. — Ты даже не представляешь, что ты сделала. И все твои рассуждения... снежный мост над пропастью незнания. Шаткий снежный мост.
— Как? — удивилась Настя. — Снежный мост над пропастью? Вот здорово! Я прямо вижу этот мост...
Она помолчала, рассматривая свой снежный мост, потом спросила:
— Слушай, Кира, это из поэзии, да?
— Нет, из прозы. Так Карл Пирсон отозвался о законе наследственности Грегора Менделя.
— Но ведь Мендель был прав! И потом, это просто красиво — снежный мост над пропастью.
Я уточнила:
— Над пропастью незнания.
— Ну и что? Главное — не упасть.
Нет, подумала я, главное — решиться и вступить на снежный мост. Не ждать, пока возведут бетонные фермы, а найти узкую снежную полоску — и отважиться.
Странно: я крепко спала в эту ночь. Утром меня разбудил невероятно вкусный запах — дед и Настя жарили помидоры. Я подумала, что день будет удачный.
После завтрака Настя дала мне баночку с зеленоватой мазью.
— Ты уж постарайся, — жалобно сказала Настя. — Ты ведь у меня за дельфина.
Дед помог отмерить вдоль берега стометровку. Секундомера у нас не было, пришлось взять мои часики.
— Ну, девки, приступаем, — объявил Гроза Восьми Морей. — Под моим руководством.
Мазь была холодная, и вода была холодная. Я стояла на скользком камне, а дед, Настя и хундо Трезоро смотрели на меня с берега. Снежный мост, подумала я, только бы он выдержал...
Я чувствовала, что плыву хорошо. Такое ощущение бывает редко: кажется, что летишь, не встречая сопротивления. И не было усталости, я всю стометровку наращивала скорость.
— Сорок восемь секунд, — крикнула с берега Настя. — Нам не страшен снежный мост, снежный мост, снежный мост...
