СХВАТКА С УГНЕТАТЕЛЯМИ
В канун дня Д Лондон перестал сдерживать активность диверсантов из Сопротивления. Группа «Стул» дала зеленую улицу рвущимся в бой отрядам. Немедленно последовал ряд более или менее серьезных диверсий, наиболее значительной из которых стало разрушение работавшего на немцев завода электрооборудования, продукция которого поставлялась для нужд люфтваффе.
Непосредственно в день Д отряд из пятидесяти человек совершил нападение на фабрику «Глобус», расположенную недалеко от Копенгагена, производившую детали для немецких самолетов. Фабрика была полностью уничтожена. Большинство диверсионных актов совершили группы Holger Danske, но коммунисты из Вора не намного отставали. 22 июня бойцы Вора совершили нападение на завод «Rekylriffel Syndikatet», единственное в Дании предприятие, выпускающее противотанковое и артиллерийское оружие для немцев. Люди из Вора очень гордились тем, что не зависели полностью от поставок из Лондона. 13 июня они средь бела дня ворвались в йегерсборгские казармы и ушли оттуда с изрядным грузом оружия, боеприпасов и взрывчатки. 24 июля диверсанты заложили взрывчатку на датском заводе «Ситроен» и уничтожили главный сборочный конвейер. 28 августа был превращен в руины завод «Форум». Это лишь самые крупные из бесчисленного множества диверсий, проведенных бойцами датского движения Сопротивления.
Немцы принимали ответные меры. Схваченные после нападения на «Rekylriffel Syndikatet» были казнены. Бандитам из датской нацистской партии и прочим преступным элементам было разрешено действовать безнаказанно. Их руками был полностью уничтожен известный во всем мире сад Тиволи, фабрика по производству фарфора в Копенгагене, были взорваны здания городского совета и студенческого союза.
26 июня оберфюрер СС Бест ввел в стране режим чрезвычайного положения. В столице было объявлено военное положение, комендантский час длился с 8 часов вечера до 6 часов утра.
В ответ на террор датчане поднялись на борьбу всем миром. 10 тыс. рабочих с крупнейшей в стране судоверфи «Бурмейстер и Вайн» начали забастовку. Бест тут же объявил забастовку нелегальной и пригрозил ее участникам арестом и отправкой в Германию. Однако датчане знали, что это пустая угроза. Немецкий полномочный представитель, занимавшийся вопросами экономики и труда, Даквиц, уведомил Беста, что гестаповские меры могут привести к крушению экономики Дании, которая чрезвычайно важна для Германии. К рабочим судоверфи присоединились десятки тысяч фабричных и заводских рабочих. Несмотря на предостережения Даквица, Бест решился на беспрецедентные меры. Он отключил в Копенгагене электричество, газ и воду, в надежде, что это заставит рабочих вернуться на свои предприятия.
Но теперь уже датчане преисполнились решимостью идти до конца. 27 июня жители Копенгагена вышли на улицы. Тысячи демонстрантов двигались по улицам, сметая на своем пути эсэсовские патрули. Затем горожане начали сооружать баррикады. Они переворачивали троллейбусы и автобусы, повреждали дорожные покрытия. Кое-кто даже появился на улице с винтовками и британскими «стенами». Железнодорожное движение прекратилось. Телефонная связь не работала. Ночью город погрузился в непроглядную тьму. Быстро подходили к концу запасы продовольствия.
В разных районах начались уличные сражения. Бойцы Сопротивления выворачивали булыжники из мостовых и копали рвы, чтобы преградить дорогу немецкой бронетехнике, которая двигалась по улицам, где еще могла проехать, беспорядочно паля в окна домов. Больше ста датчан были убиты, около шестисот человек получили ранения разной степени тяжести. Госпитали, где, так же как и во всем городе, не было ни света, ни воды, были переполнены. Немцы тоже несли потери. Зачастую на фонарных столбах можно было заметить немецкие военные формы и каски – трофеи бойцов Сопротивления.
Всеобщая забастовка не прекращалась до тех пор, пока немцы не согласились с требованиями Национального комитета «Свободная Дания» отменить военное положение и комендантский час в столице, пополнить запасы продовольствия и вывести из страны шальбургский военный корпус, совместно с датскими нацистами принимавший участие в бесчинствах. Немцы дали обещание, что забастовщики и участники уличных беспорядков не будут преследоваться властями.
Оберфюрер Бест был категорически против принятия этих требований, однако командующий немецкими войсками генерал фон Ханнекен, опасавшийся возникновения эпидемий, а также отдававший себе отчет, что немалая часть его армии симпатизирует датчанам, настоял на своем. Как и многие немецкие офицеры, он понимал, что война проиграна, и не желал усугублять положение. В столице снова появилось электричество, газ и вода. Было объявлено, что шальбургский корпус отправляется на русский фронт. Комендантский час был сохранен, но теперь он начинался не в 8 часов вечера, а в одиннадцать. Датская столица медленно возвращалась к нормальной жизни. Наиболее отъявленные бунтари перебрались в провинции, где народные волнения продолжались еще много дней.
Народные волнения в Дании добавили трудностей немецкому командованию. Несколько немецких дивизий потребовалось срочно перебросить во Францию, чтобы дать отпор союзникам. Войска из Норвегии из-за забастовки на железной дороге Дании задержались почти на неделю. Армейские части и подразделения СС пришлось вводить в Данию, чтобы укрепить местный гарнизон. Теперь основные железные и автомобильные дороги страны охранялись постами, выставленными через каждые двести ярдов. Только так можно было обеспечить безопасность военных перевозок.
Ярость немцев обратилась на датских полицейских, которые вовсе не спешили выполнять приказ немцев выступить против террористов, а зачастую и помогали им. Оберфюрер Бест расформировал местную полицию и возложил ее обязанности на СС.
19 сентября подразделения армии и СС захватили все полицейские участки Дании. В гестапо заранее были составлены списки наименее благонадежных полицейских. В результате акции более двух тысяч человек были схвачены и отправлены в немецкие концентрационные лагеря. Всего было арестовано около 10 тыс. полицейских. Из них 7 тыс. были интернированы в Дании. Много сотен людей, на которых пало подозрение в причастности к движению Сопротивления, были избиты и заключены в подвалы гестапо, расположенные в печально известном доме Шелхуз в Копенгагене. Позже, когда немцы обнаружили, что не справляются с повседневной работой полицейских, такой, например, как управление движением транспорта или расследование ежедневных мелких преступлений и правонарушений, они вернули на работу какое-то число датчан. Им предписывалось нести службу безоружными и под надзором офицеров СС. Многие депортированные полицейские в Германии погибли.
Офицеры гестапо из Шелхуза не ушли от возмездия. Агенты SOE разработали специальный план, который был рассмотрен и одобрен SHAEF. 31 марта 1945 года небольшая эскадрилья «москитов» нанесла точечный удар по этому зданию. Пилотам сказали, что внутри находятся датские пленные. Поэтому обстрел велся очень точно и аккуратно. Верхние этажи, на которых расположились разные отделы гестапо, были обстреляны из пулеметов. Более восьмидесяти офицеров гестапо и СД были убиты или получили серьезные ранения. Но пленные пострадали мало, и более того, многие из них, воспользовавшись неразберихой, сумели спастись.
В этот период значительно увеличился поток оружия и грузов для тайной армии. До наступления дня Д поставки были относительно небольшими. В феврале кроме взрывчатки и боеприпасов поступило 400 «стенов» и 125 револьверов, в марте, соответственно, 600 и 250, а в апреле – 710 и 290. Начиная с мая поставки стали относительно стабильными и составили 70–80 контейнеров в месяц. В первом квартале 1945 года было сброшено 2043 контейнера общим весом 214 тонн. В последнем месяце войны общее количество контейнеров достигло 2349 единиц, а вес – 251 тонны. Первое время все оружие шло из британских запасов. В период с августа 1944 года до февраля 1945 года 2272 контейнера были британскими, а 284 – американскими. Позже доля американских поставок увеличилась. В марте 1945 года в Данию поступило 713 британских и 627 американских контейнеров.
МОНИКА И ИНКИ
После народного восстания летом 1944 года серьезная угроза нависла над агентами SOE, работавшими в стране. Немцы считали «британских террористов» зачинщиками и подстрекателями бунта. Муусу и его товарищам пришлось отказаться от ряда очень удобных приемных площадок, а также покинуть ранее вполне безопасные укрытия на Ютландии и Зеландии. Они решили временно переместиться на острова, расположенные на юге страны, – Лолланд и Фальстер. За несколько месяцев до описываемых событий Муус познакомился с семейством Викфилд, имевшим большую ферму в Энгельстофте на Лолланде. Район был идеальным с точки зрения наличия площадок для приема грузов. Миссис Моника Викфилд была англичанкой, вышедшей замуж за датчанина. Теперь у нее и ее мужа Йоргена Викфилда было трое взрослых детей: два сына – Айвен и Вигго – и очаровательная дочь Варинка, которую все вокруг звали Инки. Вся семья уже долгое время работала в местной организации Сопротивления. Когда же к ним обратился Муус, они, ни минуты не раздумывая, согласились организовать прием сброшенных с самолета контейнеров. Руководителем «встречающих команд» стала Моника. Но Инки тоже стремилась принять активное участие в борьбе. Она отправилась в Копенгаген и стала помощницей капитана Ранцау. Она занялась распространением пропагандистских материалов SOE и PWE, а также подпольных листовок и газет. Позже Инки стала главным курьером Мууса, и, поскольку в ее семье говорили на двух языках, выполняла шифровку и дешифровку сообщений в/из Лондона.
