Если это понадобится профсоюзам, они угрозой обречь на голод и жажду, холод и тьму смогут принудить к покорности города и страны. Они могут отлучить от типографских машин не нравящиеся им газеты; они могут прекратить доставку по почте нежелательных им изданий и писем. Если они захотят, рабочие будут беспрепятственно саботировать, повреждать орудия и предметы труда, работать так медленно и плохо, что их труд потеряет всякую ценность.
Никто еще не доказал полезности профсоюзов. Нет теории заработной платы, из которой следовало бы, что профсоюзы обеспечивают непрерывный рост реального дохода рабочих. Сам Маркс был далек от предположения, что профсоюзы могут как-либо повлиять на заработную плату. Выступая в 1865 г. перед Генеральным Советом Интернационала [453*], Маркс пытался привлечь своих товарищей к совместным действиям с профсоюзами. Эта цель сквозит в первых словах его выступления. Представление, что стачками нельзя добиться увеличения заработной платы, -- популярное во Франции среди прудонистов и в Германии среди лассальянцев -- вызывало, по его словам, "возмущение рабочего класса". Но его великолепные тактические способности, которые за год до этого позволили ему в "Учредительном манифесте Международного товарищества рабочих" соединить в одной программе самые различные взгляды на природу, цели и задачи рабочего движения, были брошены в игру ради соединения профсоюзного движения с Интернационалом. Это и побудило его высказать все, что можно в пользу профсоюзов. Тем не менее, ему достало осторожности не связывать себя утверждением, что профсоюзы могут обеспечить непосредственное экономическое улучшение положения рабочих. Он считал, что профсоюзы должны возглавить борьбу с капитализмом. Судя по тому, чего он ожидал от выступления профсоюзов, не приходится сомневаться в отведенной им роли. "Вместо консервативного девиза "Справедливая заработная плата за справедливый рабочий день" рабочие должны написать на своем знамени революционный лозунг: "Уничтожение системы наемного труда!" Они терпят неудачу, поскольку ограничиваются партизанской борьбой против следствий существующей системы, вместо того чтобы одновременно стремиться изменить ее, вместо того чтобы использовать свои организованные силы в качестве рычага для окончательного освобождения рабочего класса, т. е. окончательного уничтожения наемного труда" [454*]. Маркс едва ли мог яснее сказать, что для него профсоюзы не более чем орудие разрушения капиталистического общества. Эмпирически-реалистическим политэкономам и ревизионистам марксизма остается утверждать, что профсоюзам удавалось постоянно удерживать заработную плату выше того уровня, который существовал бы без профсоюзов. Эту идею не нужно даже оспаривать, потому что никто и не пытался теоретически ее обосновать. Она остается совершенно бездоказательным утверждением, которое вовсе не принимает в расчет взаимосвязь экономических факторов.
Профсоюзная политика забастовок, насилия и саботажа не может претендовать ни на какие заслуги в улучшении положения рабочих [455*]. Она только расшатывает до основания искусно выстроенное здание капиталистической экономики, в которой день ото дня повышается жизненный уровень всех, вплоть до беднейших рабочих. Да и действует эта политика не в интересах социализма, а в интересах синдикализма.
Если бы рабочие отраслей, не имеющих, так сказать, жизненно важного значения, сумели добиться заработной платы большей, чем диктуется ситуацией на рынке, это привело бы в движение силы по восстановлению нарушенного рыночного равновесия. Если, однако, рабочие жизненно важных отраслей смогли бы с помощью забастовки или угрозы забастовки добиться для себя выполнения требований о более высокой заработной плате, а также удовлетворения иных претензий, выдвигающихся рабочими других отраслей, положение стало бы совсем иным. Мало сказать, что эти рабочие стали бы действительными монополистами, поскольку то, о чем идет речь, лежит за пределами понятия рыночной монополии. Если забастуют работники всех транспортных предприятий и при этом еще сумеют заранее расстроить все попытки им помешать, они станут абсолютными тиранами на соответствующих территориях. Могут сказать, что они будут пользоваться своей властью сдержанно, но это не изменяет того факта, что они обладают властью. При таком раскладе в стране будут только два сословия: члены профсоюзов жизненно важных отраслей и все остальные, которые станут бесправными рабами. Так мы придем к обществу, в котором "незаменимые рабочие с помощью насилия господствуют над остальными классами" [456*].
И возвращаясь еще раз к вопросу о власти, хорошо бы внимательно посмотреть, на чем держится эта власть, да и любая другая. Власть организованных в профсоюзы рабочих, перед которой сейчас трепещет весь мир, держится на той же самой основе, что и власть всех других тиранов во все времена; это не что иное, как продукт идеологии. Десятилетиями людям вдалбливали: профсоюзы полезны и необходимы отдельным людям, так же как и обществу; только болезненный эгоизм эксплуататоров может мечтать о поражении профсоюзов; забастовщики всегда борются за правое дело, и нет худшего позора, чем штрейкбрехерство; попытки защитить желающих работать, когда все бастуют, безнравственны. Поколение, получившее воспитание в последние десятилетия, с детства усвоило, что важнейший общественный долг рабочего -- быть членом профсоюза. Стачка стала означать своего рода святое действо, социальное таинство. На этой идеологии и базируется власть рабочих союзов. Она непременно рухнет, когда эту идеологию сменят другие взгляды на значение и достижения профсоюзного движения. Именно поэтому самые сильные профсоюзы вынуждены использовать свою власть особенно осторожно. Ведь слишком давя на общество, они заставят людей размышлять о природе и результатах профсоюзной деятельности, что приведет к пересмотру и отвержению господствующего сегодня учения. Так обстоит дело со всеми носителями власти, и профсоюзы здесь не исключение.
Одно совершенно ясно: если бы когда-либо состоялось тщательное рассмотрение права на забастовку рабочих жизненно важных отраслей, доктрина профсоюзных организаций об обязательном участии всех рабочих в забастовке лопнула бы, а такие штрейкбрехерские организации, как "Technische Nothilfe", сорвали бы все аплодисменты, которые сегодня расточаются забастовщикам. [394] Возможно, что в сражениях, которые могут произойти вследствие этого, общество будет разрушено. Но нет никаких сомнений, что общество, поощряющее деятельность профсоюзов в соответствии с ныне господствующими воззрениями, стоит на верном пути к саморазрушению в самое ближайшее время.
5. Страхование по безработице
Помощь безработным проявила себя как одно из действеннейших орудий деструкционизма.
Система страхования по безработице создавалась на основании той же логики, что и система страхования по болезни и от несчастных случаев. Безработицу рассматривали как неудачу, обрушивающуюся на человека подобно лавине, накрывающей долину. Никому не пришло в голову, что правильнее говорить о страховании заработной платы. Ведь то, о чем сожалеет безработный, -- не работа, а вознаграждение за работу. Не понимают, что дело вовсе не в том, что "безработные" вообще не могут найти какую-либо работу, а в том, что они не желают работать за ту заработную плату, которая предлагается на рынке труда за то, что они могут и хотят делать.
Ценность системы страхования по болезни и от несчастных случаев потому проблематична, что застрахованный может быть заинтересован в создании или обострении ситуации, с которой связана выплата страховки. В случае страхования по безработице страхуемая ситуация наверняка не может возникнуть, если застрахованный сам этого не захочет. Если бы он не вел себя как член профсоюза, а снизил бы требования, изменил место жительства или профессию в согласии с требованиями рынка труда, то тогда смог бы найти работу. Пока мы живем в реальном мире, а не в стране беспредельной мечты, труд остается редким благом. Иными словами, спрос на труд будет всегда. Безработица -- проблема заработной платы, а не работы. От безработицы так же нельзя застраховать, как, например, от затруднений со сбытом товаров.
Это, конечно, неправильный термин -- страхование от безработицы. Статистически обосновать такой вид страхования невозможно. Многие страны осознали это и отбросили слово "страхование" или, по крайней мере, игнорируют выводы из него. Теперь речь идет о незамаскированной "помощи". Она позволяет профсоюзам поднимать заработную плату до такого уровня, что только часть желающих работать может найти рабочее место. Помощь безработным и есть то самое, что порождает безработицу как постоянное явление. В настоящее время многие европейские страны отпускают для этой цели суммы, существенно превосходящие бюджетные возможности.
