— Извините, что без спроса, — извиняющихся интонаций в голосе не было, — но я в родной город только на пару часов заскочил и просто не мог уехать, не повидав любимого учителя и друга семьи (последние два слова он выделил голосом).
Надо отдать ректору должное, ни малейшей растерянности он не проявил, а сразу попытался перехватить инициативу:
— Ох-ох-о, мой мальчик, — закряхтел он, напирая на образ старого, безобидного, но умудренного жизненным опытом человека, — я, конечно, надеялся, что ты зайдешь, но не рассчитывал, что это произойдет посреди ночи. Хотя, какой сон у старика? Тем более, я сам тебя, фактически, пригласил. Ты ведь не поверил, что я просто так к графине фон Бюлоф зачастил?
— Не поверил.
— В общем, правильно, хотя и не совсем. Графиня оказалась в высшей степени достойной дамой, общение с которой доставляет истинное наслаждение, и мне жаль, что я не стремился развить наше знакомство раньше. А какие у нее обеды! Я не такай уж гурман, но повара у нее действительно великолепные. Впрочем, ты прав, первопричиной моего интереса было именно желание встретиться с тобой, а в последнее время — особенно.
— И что же вас интересует?
— Что это за «божественный артефакт» и новый вид услуг, предоставляемый магами-провайдерами? И почему инструкцию, список адресов и приглашение принять участие в конференции на следующей декаде получили только Кэры? Твоя работа?
— Вообще-то организатором конференции является почтенный господин У, настоятель монастыря Тайянь-Шань в Чине, но я тоже получил на нее приглашение. Думаю, об этом все уже знают. Надеюсь, что это — первый шаг к легализации моего положения и возвращения прежнего статуса Кэра.
— Действительно, абсурдность решения, принятого в Старозвездиче, очевидна! Кэром тебя сделали боги, и не обычным смертным лишать тебя этого статуса. Но почему ты уверен, что Кэры примут участие в конференции?
— Обязаны по уставу созданного в Старозвездиче Ордена. Любые десять Кэров могут созвать конференцию. Сейчас организаторов больше двадцати, а технические причины, которые могли бы кому-то воспрепятствовать воспользоваться собственным хрустальным шаром, придумать сложно. Впрочем, свое участие уже подтвердили больше половины Кэров, так что решение в любом случае будет легитимным.
— Как я понимаю, вопрос уже согласован?
— Я воздержусь дать однозначный ответ. Конференция покажет.
— Не сомневаюсь, покажет. А дальше? Ведь, по сути, тебе осталось только разобраться с проблемами в Пиктании (что ты уже, фактически, сделал) и здесь. Каковы твои планы?
— Планы, конечно, есть, но давайте воздержимся от дележа шкуры неубитого медведя. Как вы, наверняка, заметили, я не хочу воевать со своими земляками и боевыми товарищами.
— А император?
— Пока не сделал ничего, чтобы хотя бы попытаться вернуть между нами доверие. Впрочем, мою вассальную присягу он аннулировал, лен у меня и раньше был странный, в виде денежного довольствия, но он и его меня лишил. Так что, если все пройдет благополучно, с местом будущей службы мне еще предстоит определяться.
— Я уверен, что ты останешься в Дэнляндии. Я мог бы взять на себя предварительные переговоры, как ты выразился, как твой учитель и «друг дома».
— Спасибо, но думаю, что я сам в состоянии разобраться со своими проблемами. А насчет «друга дома»… Я, в принципе, не против, но в последнее время жизнь учила меня не принимать поспешных решений и верить только действительно близким людям. Из которых в настоящее время у меня осталась только мать. Если ваше общение доставляет вам обоим радость, я могу это только приветствовать. Но помните, если вы ее обидите, голову я вам оторву сразу же. И неважно, когда это произойдет, завтра или через десять лет. Так что надеюсь на вашу мудрость.
Шарик света под потолком дал яркую вспышку и погас. Когда ректор убрал «Малым исцелением» зеленые круги перед глазами, в комнате никого не было, хотя дверь так и была заперта на щеколду изнутри, а окно — закрыто на шпингалет.
— Позер! Мальчишка, — проворчал фон Кредер, вставая с кровати и одевая халат: — В каминную трубу, что ли выбрался? Узковато. Что ж, приятно почиститься от сажи на крыше…
Ректор решительно направился в свой кабинет.
Глава 23. Дорога, дорога, осталось не много (песня Любэ)
Королевский, а ныне императорский дворец в Брене был забит вооруженными людьми. Вот уже два года, как гвардия, фактически, переехала из казарм в его залы и переходы. Впрочем, время шло, нападений не было, и обстановка постепенно приобрела мирно-милитаристические черты (если такое возможно в принципе).
Среди придворных и посетителей из дворян, в подражание охранникам, возникла мода ходить вооруженными до зубов и дополнять костюм легкими доспехами. (Тяжелые и стражники не носили, их униформа была, скорее, данью традиции, у всех амулеты, а то и артефакты Защиты есть.) Дамы тоже украсились металлическими колетами и короткими кольчужными юбками, одеваемыми поверх обычных. Некоторые модницы даже умудрились носить корсеты из стали — вороненые или с золотой насечкой. Определенные неудобства такая мода создавала, распускать руки кавалеры уже не могли по причине полной бесполезности этого деяния, попробуй ущипни или потискай в танце металлический доспех, разве что ногти обломать можно. Ну а гулкие шлепки латной перчаткой по прикрытым железными доспехами попам не прижились, как вульгарные.
Гвардейцы тоже утратили напряженный блеск в глазах, перестали кидаться проверять документы у всех присутствующих и стали мало отличимы от придворных.
Единственные, кто не сверкал доспехами, были Кэры, чье присутствие во дворце от этого только больше бросалось в глаза. Поделились на три смены и дежурят круглосуточно. Никогда раньше такого не было! Впрочем, они тоже особого рвения не проявляли, а лениво слонялись по залам, понемногу флиртуя с дамами или ведя светские беседы с аристократами познатнее. Но далеко от Императора не отходили, хотя уже почти в открытую начинали ворчать на такую службу.
Император Отто не был любителем долго нежиться в постели, он, вообще, был очень рациональным человеком и старался не тратить время зря. Пяти часов на сон достаточно? Значит, больше и не нужно. В постели его могло задержать только наличие в ней женщины (тоже дело), но происходило это не слишком часто. Единственной его реальной страстью была власть и сопутствующая ей политика. Все остальное он считал ерундой, и тратить на нее деньги ему было жалко, а у любой фаворитки обязательно оказывались алчные родственники, что очень сильно снижало удовольствие от общения с ней. С супругой же они уже давно пользовались разными спальнями, их брак был сугубо политическим и привел к объединению обеих Остфалий. Но это было в прошлом, теперь едина была вся Дэнляндия, и интерес императора к жене, как женщине, угасал пропорционально росту территории его владений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
