— И?
— Ты говоришь, после смерти Мори его вдове пришлось оставить своего ребенка?
— Верно.
— И расставание неизбежно? Когда мой отец потерял мать, единственное, что удержало его на плаву, это то, что у него были мы со Стюартом. Человек в печали похож на утопающего. Если не за что ухватиться, он теряет надежду и идет на дно.
Я согласилась.
— Но для моей героини все не так просто. — И я, сделав ход, объяснила, как обстоят дела в моем романе.
Его это не переубедило.
— Я бы все равно ребенка забрал.
— Ну, ты же мужчина. Мужчины думают по-другому. А в начале восемнадцатого века одинокой женщине растить ребенка было совсем непросто.
Он обдумал мои доводы, глядя на доску, потом побил ферзем моего конфетного слона, которого затем поднял и съел, продолжая думать.
— И что ты будешь делать, — поинтересовалась я, — когда моя пешка дойдет до конца доски и я потребую слона обратно?
Грэм с нагловатой улыбочкой сказал, жуя пастилку:
— Твоя пешка не пройдет. Тебе шах.
И действительно. Он провернул весьма ловкую комбинацию, и я с первого взгляда даже не увидела, как можно спасти моего короля, но, раз он сказал «шах», а не «мат», я поняла, что надежда есть, что должен быть способ…
— Единственное, что можно сделать, — сказал он, — это дать ей что-нибудь другое.
Я не сразу поняла, что Грэм все еще думает о моей книге, о том, как превратить ее конец в счастливый.
— Дай ей того, кого она сможет любить, — сказал он. — Другого мужчину.
— Она не хочет другого мужчину.
«И это правда», — подумала я. Едва эти слова сорвались с моих уст, я поняла, что все было именно так. И все же не пройдет и года, как София выйдет за моего предка. Я могла только гадать почему.
Возможно, размышляла я, ответ на мой вопрос находится вне стен Слэйнса. Тут мой разум словно прояснился, я сделала один короткий ход, и моя пешка прикрыла короля, открыв одновременно второго слона.
— Шах и мат.
Грэм подался вперед и быстро осмотрел расположение фигур.
— Черт, как ты это сделала?
Я и сама толком не понимала. Но в одном я была уверена: как и Софии, мне придется отправиться в Керкубри, потому что окончание моей истории ждало меня там.
Глава 18
В Керкубри поезда не ходили, поэтому я доехала до Дамфриса, ближайшего к нему города. Выйдя из вагона на платформу, я не знала, чего ожидать. Прозрения? Чего-то наподобие пробуждения памяти? Ведь я оказалась в местах, где София родилась и выросла. Но ничего такого не произошло. Я просто стояла на маленькой станции с живописно уходящими вдаль путями и платформой. Сквозь раскинувшуюся надо мной стеклянную крышу искрилось солнце.
Погода выдалась на славу, в лицо мне пахнуло теплым ветром, когда я отступила в сторону, пропуская женщину, за которой по плитке деловито громыхал чемодан на колесиках.
— Кэрри!
Держа в руке свой чемодан, я повернулась. До этого Росса Макклелланда я не видела ни разу, но за годы у меня в сознании сложился его образ, я представляла его этакой копией моего отца, только постарше, человеком, которого я смогу узнать с первого взгляда, ведь происходили мы от одних предков. Мужчина, который подошел ко мне, был ни капли не похож на то, что я ожидала увидеть. Высокий, крупный, румянец во всю щеку, густые вьющиеся волосы, седая, но сохранившая черноту по краям борода — ни за что в жизни я не узнала бы в нем родственника.
А вот он меня узнал.
— Да, моя жена покупает все ваши книги. Вы выглядите точно так, как ваши фотографии на обложках. Это и весь ваш багаж?
— Да. Как здоровье вашей жены? — спросила я, когда он взял мой чемодан и повел меня к парковке.
— Немного лучше. Это все подагра. В последнее время у нее такие приступы, что ей даже двигаться тяжело. Но сегодня она смогла встать, и утром к ней зашла сестра, так что все хорошо.
На предложение Росса остановиться у него я не согласилась. Он об этом говорил еще в воскресенье, когда я ему звонила, но я знала, что у него больная жена и что им совсем ни к чему еще и гостя у себя принимать, тем более такого, который будет всю ночь работать, ходить по дому, когда все спят, и ложиться под утро. Поэтому я сняла номер в гостинице, и хотя Росс начал возражать, я почувствовала, что для него это стало облегчением.
Точно так же и сейчас, когда он, разговаривая со мной, укладывал чемодан в багажник и усаживал меня в машину, я почувствовала, что он был рад хотя бы на день отвлечься от обязанностей домашней сиделки и поговорить с тем, кто разделяет его увлечение генеалогией.
Он пообещал устроить мне незабываемую экскурсию, и я ее получила.
Дорога из Дамфриса проходила через красивейшие места. Широкие долины перемежались зелеными холмами и темными лесами. Кое-где высокие деревья, растущие вдоль трассы, сходились наверху ветвями, из-за чего дорога становилась похожа на туннель. Я видела пасущихся овец и черных, с широкой белой полосой в форме пояса, коров галловейской породы. Когда мы сделали первую остановку у небольшого кладбища в поле, нас веселым щебетом встретили птицы.
— Вот, смотрите. — Росс указал на маленький покосившийся могильный камень. — Это ваша Анна Мэри Патерсон.
Я присела, чтобы получше рассмотреть камень. Он весь был облеплен лишайником, и годы почти стерли начертанные на нем слова.
Росс сказал:
— Мне, можно сказать, повезло, что я его нашел. Такие старые надгробия редко встретишь, да и на тех практически ничего нельзя разобрать,
Конечно, он был прав. И все же у меня появилось чувство, что я нашла бы эту могилу и без его помощи. Это церковное кладбище что-то всколыхнуло в моей памяти. Поднявшись, я посмотрела вокруг и заметила в отдалении, у деревьев, темное место на земле. Мне вдруг сделалось холодно, как будто я оказалась в тени.
— Там когда-то стоял дом?
Росс не знал, но я уже не сомневалась, что, если мне когда-нибудь повезет найти старинную карту этого места, я увижу, что на этом самом месте раньше стоял дом — дом Джона Драммонда. И мне показалось правильным, что время не пощадило даже эти камни, не оставило и следа от тех злодеяний, которые творились там.
Я прикоснулась к надгробию сестры Софии, и мне сразу сделалось спокойнее.
Наша следующая остановка тоже была в поле.
— Видите, вон там? — Росс указал на гладкое место на берегу реки. — Там была ферма вашего и моего предка, старого Хью Маклеллана. Здесь родились его сыновья, и здесь он умер еще до того, как их отправили в Ирландию к ольстерским шотландцам.
Я знала эту историю. Дэвид Джон Макклелланд (когда и почему они решили поменять написание фамилии, оставалось загадкой) уехал в Ирландию со своим братом Уильямом. Там их следы теряются, и мы снова находим их опять в Шотландии, куда они вернулись, чтобы жениться. Уильям первый нашел себе невесту и решил остаться в Керкубри, чем, наверное, расстроил шотландских поселенцев в Ирландии. Впрочем, прожил он с женой недолго, потому что умер молодым, оставив после себя лишь одного сына, ставшего продолжателем линии, частью которой являлся Росс.
