(или менее) успешно адаптироваться к изменениям окружающей среды – а следовательно, дает понять, сможет ли вид как таковой избежать исчезновения в течение более длительных периодов времени.
Теперь давайте вернемся к деятельности генов. Не все гены активируются одновременно; некоторые «включаются» раньше, другие, так сказать, запаздывают. Общий принцип таков: чем раньше ген начинает действовать, тем сильнее его влияние на развитие организма. Соответственно именно «ранние» гены оказывают наибольшее влияние на «архитектуру» наших тел и мозга в их основах. Мутация «раннего» гена вызывает, вероятно, столь кардинальное изменение этой «архитектуры», что эмбрион не выживает: он не в состоянии родиться, вырасти и успешно воспроизводиться. Потому большинство мутаций «ранних» генов быстро удаляется из генофонда популяции в ходе естественного отбора. Мутации других генов, как правило, оборачиваются появлением менее серьезных отличий, поэтому они отсекаются не так быстро и могут накапливаться в популяции (например, в форме вариаций, влияющих на «площади» связей между различными агентами разума). Каждая комбинация таких вариантов приводит к появлению человека, мозг которого несколько отличается от других.
«Ранние» гены, таким образом, формируют «контуры» мозга и разума, их единообразие объясняет, почему люди настолько схожи между собой в целом. Эти гены, скорее всего, несут ответственность за то, что мы именуем «человеческой природой», то есть за предрасположенности, которые разделяют практически все люди. Обыкновенно эта однородность «ранних» генов обеспечивает базовое сходство всех членов какой-либо популяции; именно поэтому Земля населена отчетливо узнаваемыми видами животных, будь то львы, черепахи или люди, а не «нечетким множеством» всех мыслимых и немыслимых живых существ. Ни одна женщина не способна выносить, скажем, кошку, ибо для этого потребуется обилие иных «ранних» генов.
2. Генезис ментальных сфер
Все обычные дети учатся опознавать одни и те же разновидности физических объектов. Неужели понятие «объекта» изначально присутствует в человеческом разуме? Каждый из нас привязывается к некоторым другим людям. Означает ли это, что понятие личности и понятие любви мы наследуем из генофонда? Каждый ребенок формирует «сферы мышления», которые репрезентируют физическое, социальное и ментальное. Но каким образом гены порождают концепции в сознании, если они сами суть всего-навсего объединенные в структуры химические вещества?
Проблема в том, что мысли достигают уровней, которые чрезвычайно удалены от уровней действия химических веществ. Это затрудняет генам, то есть обыкновенным химическим соединениям, возможность репрезентации объектов, живых существ и идей – во всяком случае таким способом, каким репрезентируют перечисленное цепочки слов, выражающие наши мысли. Как же тогда гены «кодируют» идеи? Ответ заключается в концепции «предопределенного обучения», которую мы обсуждали в разделе 11.7. Пускай группы генов не могут напрямую кодировать конкретные идеи, они способны определять «архитектуру» агентов, призванных усваивать знание о конкретных процессах. Чтобы проиллюстрировать этот принцип, опишем «архитектуру» агента, задача которого – научиться опознавать людей.
Описывая схему, в которой действуют «узнаватели», мы предложили простой способ репрезентации физического объекта через его свойства (цвет, текстура, размер и форма); мы объединили данные от нескольких агентов, каждый из которых наделен специальными датчиками, реагирующими на появление конкретных свойств. Теперь мы сделаем следующий шаг, разделив каждого агента на две части, подобные по строению; обе части будут получать сенсорные входные сигналы от глаз, ушей, кожи и носа. Первая система, как и прежде, будет обучаться репрезентации физических объектов через простые свойства. А вот вторая система, поскольку она получает входящие сигналы от агентов другого типа, будет обучаться репрезентации «социальных объектов», то есть людей.
Рис. 148
Наш второй, «социальный» агент принимает входные сигналы датчиков, которые обнаруживают стимулы, обычно означающие присутствие человека, а именно запахи, голоса и лица. Вследствие этого – пусть гены, «сконструировавшие» эту систему, ничего не знают о людях – данному агенту попросту приходится обучаться репрезентации отношений между признаками и особенностями людей. Соответственно этот агент учится опознавать людей!
Представленная выше схема этого агента вполне очевидна с точки зрения инженера, но мы должны спросить, как гены могут создавать сенсорные детекторы, которые нужны системе для выполнения своей работы. Существует множество свидетельств того, что распознавание как голосов, так и лиц действительно происходит в особых разделах мозга, ибо физические травмы мозга, бывает, лишают пострадавших способности различать голоса, хотя они сохраняют способность узнавать многие прочие звуки, а другие травмы уничтожают способность различать лица, хотя остальные зрительные функции сохраняются. Никто пока не выяснил, как действуют эти системы распознавания, но давайте рассмотрим каждую из них по очереди.
Распознавание запахов. Создавать «узнаватели» конкретных запахов просто, ибо запах представляет собой лишь особую комбинацию химических веществ в воздухе; тот или иной ген делает клетку чувствительной к данной комбинации химических веществ. То есть для создания агентов по распознаванию запахов конкретных объектов или конкретных людей требуется всего-навсего подключение множества «верифицирующих» агентов к различным химическим детекторам.
Распознавание голоса. Чтобы отличать человеческие голоса от прочих звуков, нужно больше механизмов, поскольку вокальное выражение представляет собой сложную последовательность событий. Конструируются машины, способные проводить такие различия.
Распознавание лиц. Еще не удалось сконструировать «зрительную» машину, которая обладала бы человеческой способностью отличать лица от других объектов – или хотя бы отличала собак от кошек. Это удел будущих исследований.
В первые несколько дней жизни младенцы учатся различать людей по запахам; затем, в следующие несколько недель, они учатся распознавать людей по голосам; только через несколько месяцев они начинают уверенно различать лица. Скорее всего, мы учимся осознавать каждое из этих различий несколькими разными способами – и вряд ли можно назвать случайностью тот факт, что эти способности развиваются последовательно, по возрастанию сложности операций.
3. Жесты и траектории
Задача распознавания голоса или лица видится достаточно сложной сама по себе; но как ребенок учится распознавать ментальные состояния других людей – например, недовольство или ласку? Один из способов состоит в вычленении траекторий. Мы учимся интерпретировать определенные типы изменений как репрезентации движения объектов в физическом пространстве – и учимся классифицировать другие типы изменений как выражение ментальных событий (речь о так называемых «жестах» и «выражениях»). Например, чтобы опознать какой-то звук как конкретное слово языка, ряд агентов нашего разума должен выявить определенную последовательность фонетических признаков. Одновременно другие агенты интерпретируют последовательность звуков как обладающую каким-либо значением в других сферах мышления. В частности, некоторые типы звуков признаются как выражения особых эмоциональных качеств. К примеру, почти все сходятся во мнении относительно того, какие именно звуки кажутся наиболее «сердитыми» или «побуждающими». В целом внезапное изменение тональности звуков вызывает тревогу – возможно, за счет сужения фокуса восприятия через боль; в любом случае,
