о воздух, но свечение все равно было очень ярким.
Хотя прямое ви́дение в таких условиях не работало, скафандры продолжали воспринимать окружающую обстановку на других частотах и прекрасно справлялись с адаптацией поступающих данных к человеческим чувствам. Глядя по сторонам и вниз, Хоури видела другие скафандры, каждый в светящейся «слезинке» из розовой плазмы.
На высоте двадцати километров скафандры использовали свои двигатели, чтобы замедлить падение почти до скорости звука, и трансформировались в уплотнившейся атмосфере в человекообразные самолеты. На спине образовались стабилизаторы, визор обрел прозрачность. Покоясь в объятиях скафандра, Хоури почти не замечала этих изменений, она чувствовала лишь передававшиеся от корпуса колебания давления, что заставляло ее немного менять положение тела.
На высоте пятнадцати километров шестой скафандр вышел из общего строя и переключился на сверхзвуковой полет, одновременно придав себе идеальную аэродинамическую форму, которую человеческое тело могло бы приобрести лишь путем сложнейшей хирургической операции. Через несколько секунд он исчез за горизонтом, двигаясь на ракетной тяге быстрее любого искусственного объекта, когда-либо посещавшего атмосферу Ресургема. Хоури знала, что этот скафандр должен подобрать Садзаки в заранее определенном месте, откуда тот недавно связывался с кораблем, закончив свои дела на Ресургеме.
На высоте десять километров, сохраняя молчание, поскольку лазерная связь между скафандрами была полностью заблокирована, они столкнулись с последствиями песчаной бури, которую вызвали действия Вольевой. Сверху из космоса буря казалась непроницаемо-черной – сплошной покров из пепла. Внутри, однако, она светилась, чего Хоури вовсе не ожидала. Свет имел оттенок сепии, как в Городе Бездны непогожим днем. Грязная радуга окружала солнце, но вскоре она исчезла – скафандры окунулись в штормовую пелену. Теперь свет не столько просачивался к ним сверху, сколько пробивался сквозь слои песка и пыли, карабкался, как пьяный по лестнице.
Поскольку в гель-воздухе вес почти не чувствуется, Хоури быстро потеряла ощущение верха и низа и инстинктивно доверилась системам скафандра. То и дело – хотя двигатели и стремились выровнять полет – она ощущала воздушные ямы, в которые проваливался скафандр. Когда скорость упала ниже скорости звука, скафандры снова изменили конфигурацию, приняв обтекаемую форму. Земля теперь лежала в нескольких километрах, а вершины самых высоких столовых гор – в считаных сотнях метров. Все труднее было удерживать строй – то один, то другой скафандр исчезал в тучах пыли.
Ану пробирал страх – она никогда не пользовалась скафандром в условиях, хотя бы отдаленно напоминающих эти.
– Скафандр, – сказала она, – ты уверен, что справляешься с ситуацией? Я бы не хотела со всей силы брякнуться оземь.
– Хозяйка, – ответил тот самым что ни на есть оскорбленным тоном, – когда пыль станет проблемой, я тебя об этом немедленно проинформирую.
– Я просто спросила.
Теперь уже вообще ничего не было видно – как будто плывешь в потоке грязи. Иногда в буре появлялись разрывы, и тогда проглядывали высокие стены каньонов и вершины гор, но обычно Хоури окружала лишь клубящаяся пыль.
– Ничего не вижу! – сказала она.
– А вот так лучше?
Да, так стало лучше. Как будто она одним движением век смигнула бурю и та перестала существовать. Теперь Хоури видела на десятки километров, чуть ли не до линии горизонта в тех направлениях, где обзор не заслоняли каменные стены. Словно она летела солнечным днем… Этой иллюзии мешало освещение – в нездоровых зеленых тонах.
– Это монтаж, – сказал скафандр. – Из снимков, сделанных в инфракрасном спектре, моментальных замеров пульсатора-радара и гравиметрических данных.
– Неплохо, но не надо уж так задирать нос. Когда мне надоедает машина, даже самая умная, у меня возникает непреодолимое желание ее унизить.
– Принято к сведению, – сказал скафандр и умолк.
Хоури вызвала на визор карту местности. Скафандр и сам прекрасно знал, куда лететь, и направлялся к точке, с которой Силвест выходил в эфир, но Хоури решила, что профессионалу подобает в таких ситуациях вести себя поактивней. Три с половиной часа прошло с тех пор, как Вольева разговаривала с Силвестом. За это время он не мог далеко уйти от места назначенного рандеву, даже если по какой-то причине вдруг передумал бы посещать корабль. Датчики скафандров без всякого труда обнаружат беглеца, разве что ему удастся найти глубокую пещеру. Но и тогда скафандры найдут оставленные им тепловые и биохимические следы.
– Внимание всем! – объявила Вольева, впервые после вхождения в атмосферу воспользовавшись общей связью. – Через две минуты мы будем на месте. С орбиты сообщают, что скафандр триумвира Садзаки только что обнаружил хозяина и принял его в себя. В настоящее время Садзаки направляется к нам, но доберется не ранее чем через десять минут.
– Он встретится с нами? – спросила Хоури. – А почему не возвращается на корабль? Неужели думает, что мы не справимся, если он не будет дышать нам в затылок?
– Ты шутишь? – вмешалась Суджик. – Садзаки десятки лет дожидался этого момента! Да он ни за что на свете не упустит своего триумфа.
– А Силвест не окажет сопротивления?
– Не окажет – конечно, если не будет считать, что у него все шансы на победу, – включилась опять Вольева. – Но полагаться на его слова не советую. Вы не знаете этого человека так, как его знаю я.
Хоури почувствовала, что ее скафандр принимает конфигурацию, в которой пребывал на корабле. «Спинной плавник» исчез, конечности Аны освободились; они уже не походили на сплюснутые крыловидные придатки. Руки скафандра разъединились, кисти раздвоились на концах, образовав что-то вроде рукавиц. Чувствовалось, что если понадобятся более сложные действия, то появятся и гибкие пальцы. Уже удалось распрямить позвоночник, хоть и не полностью – оставался небольшой наклон вперед. Скафандр сейчас удерживал высоту только с помощью тяги и был непроницаем для пыли.
– Минута до цели, – сказала Вольева. – Высота двести метров. В любой момент мы можем вступить в зрительный контакт с Силвестом. Помните, нам нужна и его жена. Они вряд ли далеко друг от друга.
Устав от бледно-зеленой картинки, Хоури переключилась на нормальный обзор. Но теперь другие скафандры она различала с большим трудом. Они находились на приличном расстоянии от стен каньона с их трещинами и скальными выступами. Поверхность была плоской почти на тысячу метров в любом направлении, если не считать отдельных валунов и канав.
