эти дурацкие разговоры про чистых и нечистых. Мы на другой территории, где представления Брайана не работают. Я нормальная и Матвей нормальный, и ты теперь будешь нормальной, еды у нас наготовлено впрок, а всё потому, что Матвей не ограничивает себя никакими выдуманными представлениями о мире. И я научилась у него этому.
Глория вынула из сумки рыбный рулет, состоящий из слоёв вяленой рыбы и ферментированных водорослей, туго стянутый верёвкой. Понюхала его, подозрительно посмотрела на сестру, потом на Матвея, с улыбкой взирающего на Глорию. Попыталась откусить, но ей мешала верёвка.
– Его лучше не кусать, чтобы портится не начал. Размотай край верёвки, отрежь себе, сколько надо и снова стяни. – Посоветовал Матвей.
– Ага, ладно, – Глория начала неловко развязывать верёвку. – Странно пахнет, как будто чуть-чуть протухло.
– Мясо вялилось на солнце. Прежде чем оно подсохло, микробы успели в нём немного покормиться. От этого оно стало чуточку мягче, что совсем никак не влияет на мягкость стула.
– Чего? – не поняла Глория, прекратив борьбу с узлами.
– Расстройства не будет, – пояснила Кейт. – Проверено, – она постучала себя по животу.
Наконец Глория победила узел, отмотала верёвку и отрезала себе небольшой кусочек длиной в два пальца. Осторожно надкусила его и принялась жевать, прислушиваясь к сигналам вкусовых рецепторов. Взгляд её из подозрительно-осторожного превращался в удивлённо-восторженный.
– А вкусно, – довольно произнесла она, и забросила в рот оставшийся кусок.
Кейт, умиляясь сестре, взяла за руку Матвея. Её взгляд выражал безмерную благодарность за поступок, ради которого ему пришлось пролить кровь. Матвей улыбнулся и подмигнул Кейт.
– Отпускай, – попросил он.
Кейт убрала палец с отверстия. Матвей воткнул в неё деревянный чопик и забил его рукоятью ножа. Вода из-под него почти не сочилась.
– Сейчас разбухнет и вода совсем остановится, – пообещал он.
Матвей тяжело переставил раненую ногу. Сел поудобнее и снова задрал штанину. Лоскут потемнел от крови. Матвей взял в руки автомат и ребром ладони выбил из-под ствола шомпол. Кейт и Глория смотрели на его действия с полным непониманием.
– Зачем тебе это? – спросила старшая сестра.
– Сейчас увидишь.
Матвей разжёг примитивную жировую лампу и прогрел на ней одну сторону шомпола. Затем размотал повязку на ране.
– Я хочу проверить, как глубоко сидит пуля.
– Этим? – изумилась Кейт.
– А чем ещё? Мы же не в хирургическом отделении районной больницы, – он любил использовать шутки про прошлую жизнь, непонятные тем, кто родился после катастрофы.
Матвей выдохнул и вставил шомпол в рану. Железо уже немного остыло, кровь на нём не шипела, но чувствительные ткани всё равно обжигало. На лбу Матвея бисеринками выступил пот. В рану зашло сантиметров пять шомпола, прежде чем раздался характерный звук металла о металл. Матвей приложил палец в месте соприкосновения шомпола с раной, затем вынул шомпол.
– Вот какая глубина, – показал он на потемневшем от крови шомполе.
Его самого даже колыхнуло после пережитой боли.
– Ты побледнел, – испугалась Кейт. – Тебе не стоит сейчас лезть в рану, Матвей. Мне кажется, ты не выдержишь.
Ему и самому начало так казаться. Он с трудом сдерживался, чтобы просунуть шомпол в рану, а манипуляции в ней предметами, в попытках зацепить пулю, он не выдержал бы точно.
– Ладно, давай подождём немного. Может края зарубцуются и не так больно будет, – от идеи отложить операцию стало легче.
В руках появилась сила, а на душе уверенность, что наступило время отправляться в путь. Всё плохое осталось на берегу. Впереди ждала радость возвращения в родной посёлок с женой, встреча с родителями и друзьями. Приятное чувство даже на время обезболило рану.
Когда берег острова скрылся за горизонтом, девушкам стало не по себе от бескрайней воды. Волны пугали их. Им казалось, что водная стихия слишком зыбкая для долгих путешествий. Приступы морской болезни первой начались у Глории, затем и у Кейт. Обе сестры, перегнувшись через борт, конвульсивно расставались с содержимым своих желудков.
Матвей подгребал одним веслом, поочерёдно перебираясь от одного борта к другому. Кейт на время выбыла из числа его помощниц. Как результат, они снова увидели берег. Течения оказались сильнее.
– Может, пристанем к нему, Матвей? – Кейт хотелось унять неприятные симптомы морской болезни.
– Мы потеряем время, а можем вообще попасть к вашему отчиму в лапы и тогда уже точно не вырвемся. Потерпите, скоро это пройдёт.
Он знал это наверняка. Морской болезнью в посёлке переболели многие, и после того спокойно плавали на дальние расстояния, даже на Шпицберген. Его пугало другое. Морские течения принесли его сюда, но существовали ли обратные течения, способные донести его к родным берегам? Он боялся, что сил идти против них надолго не хватит. Любая остановка будет возвращать их назад. Матвей даже подумал, что течения с обратным направлением опускаются ниже из-за охлаждения воды и бегут к Новой Земле под слоем более тёплой воды.
Впрочем, виду он не подал, чтобы не пугать своих спутниц, считающих его старым морским волком. А спустя некоторое время ему удалось убедить самого себя в том, что он раньше времени накручивает ситуацию. Сил у него было достаточно, чтобы двигаться вдоль берега, не приближаясь к нему. Кейт отходила от морской болезни, а после того, как поспала ночь, выздоровела полностью.
Она дала Матвею возможность поспать, гребя в одиночку. Когда он проснулся и перекусил, вместе они смогли хорошо поднажать и удалиться от берега на большое расстояние. Глория медленно приходила в себя. Зелёный оттенок лица сменился обычной бледностью. Любая просьба перекусить пока что вызывала у неё неконтролируемые рвотные позывы. Когда Матвей и Кейт, чтобы синхронизировать свои смены, вместе легли спать, над ухом сестры раздался шёпот Глории:
– Я в туалет хочу, – произнесла она виновато, будто это было чем-то неприличным. – Как?
– Совсем, – смутилась сестра.
– Я думала, у тебя всё вышло ртом.
– Я тоже так думала.
В таком ограниченном пространстве справление естественных надобностей превращалось в деликатную проблему. Глория, измученная морской болезнью, теперь была одержима новой напастью и бросала на Матвея взгляд, полный надежды, что он не проснётся, пока она не справится с ней. Матвей знал, что эта неловкость будет иметь место,
