внутрь. Вода попадала всё равно, но команда успевала оперативно избавиться от неё.
Шторм продолжался больше суток, неимоверно утомив команду. Всё это время никто не сомкнул глаз. Ближе к завершению непогоды усталость так измотала людей, что они действовали автоматически, не имея сил пугаться. Матвей работал веслом, Кейт и Глория вычерпывали воду, не обращая внимания на раздающийся поблизости гром или очередные порции заливающейся через борт воды.
Непогода прекратилась внезапно, будто шлюпка пересекла границу между стихией и хорошей погодой. Отчасти это так и было. Тёмная полоса дождя висела стеной, но больше не двигалась вперёд. Вскоре успокоилось и море.
– Прорвались, – радостно сообщил Матвей и посмотрел на свои окровавленные ладони.
Пока бушевал шторм, он не чувствовал, как сорвал мозоли.
– Я замотаю тебе, – пообещала Кейт, но спустя мгновение уснула без сил, привалившись к борту.
Она не пила и не ела, и теперь даже не вспомнила об обещании, страстно желая только отдыха. Глория пристроилась к сестре. Матвей, оглядев обстановку, решил, что в ближайшие несколько часов им ничего не грозит, после чего тоже прилёг поспать. Несколько часов кряду над океаном раздавалось мерное, ничем не потревоженное сопение.
После двух недель плавания Кейт поинтересовалась у Матвея их местоположением.
– Ты говорил, что плыл сюда около месяца. Нам осталось ровно половина?
– Я предположил, что плыл месяц. Я был без сознания, а сколько дней, могу только предполагать. Если бы не придуманное вашим Брайаном альтернативное летоисчисление, я бы мог сказать точно, сколько времени у меня занял путь.
– А что говорят звёзды? – поинтересовалась Кейт.
– Они изменили положение на небе, но я не такой опытный мореход, чтобы точно определить, где мы находимся. Могу сказать, что мы движемся, и куда-нибудь обязательно приплывём.
– Главное, чтобы не назад.
– Я тут вспомнил на днях, мы семьёй долго жили одни, и это было довольно хорошее время. Мы жили как настоящая семья, дружно, ни в чём не нуждались, и могли бы так прожить всю жизнь, если бы не болезнь Кати. Я это к тому, что если мы не найдём мой посёлок, не будет ничего страшного в том, чтобы обосноваться где-нибудь одной семьёй.
– Вы хорошо придумали, будете жить, как муж с женой, а я? – Глория сразу поняла свой неопределённый статус в подобной ситуации.
– Ты будешь нянькой нашим детям, – пообещал ей Матвей.
– Нет уж, я хочу быть нянькой своим детям. И думать забудьте об этом варианте. Плывём в твой посёлок, страсть, как хочу познакомиться с парнем.
– Знаешь, у нас там либо дети, либо такие парни, как я. Причём я один из самых молодых.
– Что ж, придётся подождать, когда подрастут дети.
В остальном Глория не доставляла проблем. Она оказалась смышлёным подростком, но с узким кругозором, как и Кейт в первые месяцы знакомства. По мере впитывания новых знаний, уровень её понимания окружающего мира расширялся. Она принимала участие в наблюдениях за звёздным небом, тускло просвечивающим в ночных сумерках, вместе с Матвеем пытаясь понять принцип ориентирования.
Совместно они пришли к выводу, что судьба несёт их к северному побережью России, значительно удлиняя путь, который в идеале должен был проходить через северный географический полюс. Матвей решил, что виной тому течение, которое несёт их, куда ему заблагорассудится, несмотря на все физические усилия на вёслах. После этого решили немного изменить график и грести два часа ночью, когда была видна Полярная звезда, держа направление на неё.
Кейт заметила, что вода в океане стала намного грязнее, чем была. Чаще попадались обрывки водорослей, плодившиеся ближе к материкам. По утрам на воду опускался туман, ограничивая видимость. Это время можно было использовать для сна. Налицо были все признаки близости большой земли, которой по расчётам Матвея здесь быть не могло. Настроение у него испортилось из-за мыслей о том, что они потерялись в огромном океане, и все попытки определить своё местоположение страдают огромными погрешностями.
В подтверждение этих выводов однажды показался берег. В другом случае Матвей был бы ему рад, но не сейчас. Его план одолеть маршрут за один месяц летел ко всем чертям. Оптимистический план был привязан к припасам еды и воды. Прошли три недели, и их количество заметно сократилось. Матвей умел собирать конденсат из тумана и смог бы наловить рыбы, чтобы не умереть с голоду, но он уже устал от плавания, как и его спутницы. Осознание того, что оно затягивается на неопределённый срок, не добавляло команде хорошего настроения.
Матвей решил пристать к берегу, разведать ситуацию. Оказалось, что это не так просто. Берег оказался довольно условным. Поверхность суши, незначительно выступающая из воды, выглядела как равнина, покрытая грязью. Видимо она открывалась во время отливов и покрывалась водой во время приливов на большой площади. Берег казался топким, непригодным для высадки.
По всей видимости, сушей оказался участок обширного мелководья, преградивший путь шлюпке. Матвей решил обойти его, двигаясь на север. Только через три дня пути на вёслах, топкий берег сменился выступающими из воды скалами. Матвей тихо паниковал. У него появилось ощущение, что неведомые силы нарочно строят препятствия, не желая ему семейного счастья и спокойной старости. Скалы преграждали прямой путь до Новой Земли, заставляя двигаться зигзагами, отнимающими время и силы.
Оголившиеся подводные хребты, о которых не подозревал Матвей, безжизненные, как и прилегающие к ним воды, не годились для стоянки, а тем более для зимовки. Припасы заканчивались. На первое место всё отчётливее выходила цель пополнения продовольствия. Когда им удалось миновать неприветливые воды превратившегося в водораздел хребта Ломоносова, они повернули на юго-запад. Школьные знания, оставшиеся где-то в пыльных закоулках памяти, подсказывали Матвею, что северное побережье страны изобиловало островами, которые могли быть схожими по условиям с Новой Землёй или Вайгачем. Там он смог бы применить имеющиеся у него знания по выживанию.
Наконец, их подхватило течением. Определить его существование смогли по разнице плотности тумана над поверхностью. Первой заметила отличие образующегося тумана Глория. Она ходила по большой нужде только когда Матвей спал. Перебороть стеснение у молодой девушки, страдающей комплексом собственной неотразимости, не получалось. Зябким утром, когда начиналась конденсация влаги остывшим воздухом у поверхности тёплой воды, она заметила её неравномерность, похожую на течение реки из прозрачного тумана внутри
