— Ваше Величество, — первым молчание прервал Архенасола, — По моим сведениям король Стивен снаряжает новую экспедицию, не три-пять кораблей как раньше, а целых пятнадцать. Остияков не смутила трагическая гибель адмирала Гилберта, разведка докладывает, что назад галеоны везут золото, много золота.
— Когда отплывет их экспедиция? — мгновенно отреагировал король, что все это время сидел с невозмутимым видом, внимательно следя за перепалкой.
— Через тридцать-сорок дней, приготовления идут полным ходом, — доложил министр Заграницы и закашлял.
— Казна принимает вашу ссуду, маг Гийом. Мачадо, флот должен отплыть раньше остияков. У тебя две недели — десять дней. В крайнем случае — три, — огласил Хорхе монаршую волю.
Гальба скривился. Рамон засиял от счастья.
— Командование экспедицией я хочу доверить Луису де Кордова. Он способный малый и давно мечтал о странствиях, — сказал министр Монеты.
— Забираешь у нас единственного нормально поэта, — поморщился король, замеченный в увлечении литературой, — Я в свою очередь вручаю эскадре Гийома, чтобы она точно доплыла до цели.
Маг стиснул зубы, но смолчал. Такой пакости от короля он не ожидал.
— Прошу отправить с экспедицией лейтенанта де Мена. Он хороший воин…, - вставил Гальба.
— И твой протеже, — перебил его король, — Де Мена — новоявленный гвардеец со шрамами на лице? — дозволяю, пусть плывет. У нас все? Тогда, сеньоры, я объявляю Малый совет закрытым. Вы свободны.
Гийом встал, поклонился и вышел вместе с министрами. После памятного вечера у Мари де Тавора пошло уже два дня, но ему как назло не удавалось выспаться.
Магу по очереди мешали: король пожелавший, чтобы он побывал на ночном тронтском приеме; испытание нового заклятия, требующего полную луну; Кербон, грубо взломавший прошлой ночью защитные заклятия в учебной башне и похитивший часть тех книг, в которых ему ранее отказал Гийом.
Маг неспешно следовал в обеденную залу. Во дворце хорошо кормили, пусть и за чрезмерную плату. Хорхе таким образом перекладывал на придворных часть расходов на их же содержание.
— Сеньор маг, — алый гвардеец из личной королевской сотни вежливо, но твердо взял его за рукав легкой куртки, — Король желает вас видеть.
Пришлось подчиниться и проследовать в рабочий кабинет Хорхе Третьего, прозванного Жестоким и Справедливым одновременно. Его Величество был не в духе, взорвался сразу, едва дверь за гвардейцем закрылась.
— Кербон сбежал, а я об этом не знаю? Мало того, что ты просто молчишь, так еще и просишь Бласа Феррейра — капитана моей гвардии — о тайном его розыске!
Гневался король тоже особенно. Горели лишь глаза; лицо — как и все тело — оставалось, по-прежнему, невозмутимо спокойным.
— Эх, — вздохнул чародей, — ничего от тебя не утаишь. Хорхе, тебе еще не наскучило быть всеведущим? Ничего страшного не случилось. Это мои с Кербоном проблемы.
— Он похитил несколько книг! — слова Гийома не успокоили короля.
— Ну и что? Мой родной язык, на котором они написаны, ему все равно не знаком. На расшифровку нужно много времени. Добавь к этому мой чудесный подчерк, писал я их в ручную, без вспомогательных заклятий.
Король рассмеялся.
— Ты умеешь ладить со мной, маг. Вспомнил твой подчерк — закорючку, что ты ставишь, расписываясь в казначействе. Сочувствую Кербону, — сказал Хорхе уже без смеха, мгновение и взгляд его стал холодно-жестким, — Найди его в течение недели. Это приказ.
— Повинуюсь, — маг склонил голову в поклоне.
— И еще, — король как всегда, задал вопрос в спину, — Что значит, «ты примешь смерть от коня своего»?
— То, что слышал, — Гийом обернулся и пожал плечами, — Не знаю. Это же предсказание, пусть и такое обрывочное. Все, что как-то связанное с лошадьми. Может даже человек по имени Конь. Не знаю. Это все проклятые озарения, они дают лишь вопросы, но не ответы.
Хорхе молчал, задумчиво щипая мощный подбородок.
— Тогда будем считать, что я ничего не слышал. У тронтцев есть очень похожая сказка, одному королю сделали точно такое же предсказание. Он распрощался с любимым конем. Когда конь умер, король пришел попрощаться с ним. Он был уже стар и неловок — зайдя в конюшню — поскользнулся в луже конской мочи и сломал себе шею. Я не хочу такого конца. Лучше умереть на скаку.
Лошадь испуганно всхрапнула и дернулась, услышав очередное совиное уханье. Этот мерзкий крик в сочетании с небом, затянутым тучами, и ночной дорогой через лес невольно пробуждал в человеке древний первобытный страх, прогнать который мог только горящий огонь.
Однако, Кербон — полноправный боевой маг, сдавший экзамен — был свободен от этих боязней. Он по праву считал себя самым опасным существом на этой ночной дороге. Вот только объяснить этой испуганной гнедой кобыле у него не получалось.
Сын лавочника, не покидавший Мендору до шестнадцати лет, ездить верхом на лошади толком-то и не умел.
— Ну, пошла!
Гнедая мотнула головой, заржала и не двинулась с места.
— Шевелись, скотина, не то на мясо продам! — он пришпорил испуганное животное.
Результатом было то, что оно чуть не сбросило горе-наездника.
Кербон выругался в кромешную тьму, чертова лошадь портила все планы. Будь проклят тот барышник, что всучил ему ее в столице. Вернется в Мендору — заставит откусить свой подлый язык, что нахваливал спокойный и покладистый нрав кобылки.
Молодой чародей мог легко убить гнедую, но заставить ее двигаться было выше его сил. Тащить тяжелую поклажу сам Кербон не хотел и не мог. В отцовской он лавке вел счета, в магии тоже много мускулов не требовалось.
В небе сверкнула первая молния — обманщица. Кербон чувствовал, что дождя в эту ночь не будет. Погода портилась: ветер усиливался, обрывая с веток листья, заставляя гудеть ветки и угрожающе кряхтеть старые деревья.
— Ну же, милая, — чародей решил сменить кнут на пряник, — Пойдем, впереди постоялый двор, там тебя ждет теплое стойло и кормушка с овсом.
Одновременно он использовал легкое заклятие, должное подчинить животное. Произнесенное ранее, оно не срабатывало. В этот же раз вкупе с лаской помогло. Гнедая фыркнула и тронулась с места.
Кербон был злым и усталым. Вот уже третий день он изо всех сил бежал подальше от столицы — в глушь, в провинцию. Тело, непривыкшее к долгой верховой езде, болело нещадно, особенно нижняя часть.
Гийом не прав, твердил он, убеждая сам себя. Его запреты глупы. Он сдерживает нас — своих учеников — потому что боится конкуренции. Не зря боится. Я знаю, что я смогу стать равным ему или даже выше. Знаю, что смогу. Мне нужно лишь время, знания и свобода. Свобода. Они держат меня — Гийом и Хорхе. Стесняют, забывая, что я уже не мальчишка, не их слуга. Я — маг, боевой маг. Господь отметил меня даром среди прочих людей.
Такие рассуждения и мечты помогали Кербону коротать время до заветного постоялого двора, не замечая завывания ветра, норовящего забраться под теплый, подбитый мехом дорожный плащ.
Лес с одной стороны дороги закончился. Теперь только справа тянулась враждебная темная стена. Вот впереди показался заветный мост через речку, за которым до постоялого двора рукой подать.
Кербон хлопнул гнедую по крупу.
— Ну же, милая, давай, прибавь шаг.
Перед мостом кобыла остановилась, словно наткнувшись на невидимую преграду.
— Черт! Опять! — взвыл Кербон и дернул вожжи.
Безрезультатно. Какой-то шорох раздался в зарослях по правую руку.
Кербон обернулся. Свист. Удар. Гнедая пронзительно заржала, дернулась, сбрасывая его на землю. Падая, молодой чародей больно ударился головой о корягу.
Поднялся, шатаясь, заметил приближающиеся тени. Вскинул руки, готовясь произнести заклятье.
Свист. Отшатнулся, уходя от стелы, потерял время. Раскалывающаяся голова не давала сосредоточиться.
Тень рассмеялась. Кербон сотворил самое простое и любимое заклятие — огненный шар, от которого тень отклонилась без особых усилий. Сгусток пламени, поджегший лес позади тени, осветил высокую фигуру в широкой шляпе, закрывавшей лицо; и черные охотничьи перчатки, державшие меч, занесенный для удара. Длинный меч с широким лезвием.
