Эти аргументы Клемансо прокомментировал так: «Если англичане так обеспокоены умиротворением Германии, они могут предложить им колониальные, военно-морские или торговые уступки… Англичане — морской народ, и они не испытали на себе чужого нашествия». Рассерженный ремаркой Клемансо, Ллойд Джордж ответил кратко: «То, что по-настоящему интересует французов, — это передача данцигских немцев в руки поляков».
ЕВРОПЕЙСКИЙ ВОСТОКИтак, Москва пела «Интернационал», Берлин умывался кровью, Варшава воссоздавала Польшу в максимальном объеме.
Между концом марта и серединой апреля 1919 г. Колчак не без успеха рвался к Волге. Он овладел территорией больше Британии, но все это происходило так далеко, что западные союзники всерьез увидели успехи белых только месяц спустя — поздно для эффективной помощи. А к тому времени восстали крестьяне Симбирска и Самары, не желавшие отдавать полученную от большевиков землю. Семен Петлюра начал вырезать на Украине русских всех «цветов» — от белых до красных.
Клемансо боялся поставить в русском раскладе на неверную карту. Вот как он инструктирует своего командующего в Одессе: «Союзные действия не должны носить наступательного характера, пусть просто у русских будет материальное превосходство над большевиками». Четырнадцать французских танков и четыре неважных полка (из района Салоник) плюс три греческих полка и небольшое подразделение поляков встали на севере Одессы, имея за спиной миллионный (с беженцами) город. Первое же настоящее наступление красных заставило Париж 3 апреля 1919 г. отдать приказ эвакуировать Одессу. Наступил хаос и анархия. Французский флот поднял красный флаг, арестовал своих офицеров. Город горел, старый мир покидал его.
Главная задача — мирный договор с Германией. Хауз и Ллойд Джордж хотели согласовать текст договора до конца марта. Клемансо в этом случае был скептиком, он не верил в такую скорость. На создание мирного договора влияло то обстоятельство, что создавала его четверка отнюдь не равных сил. Вообще говоря, Соединенные Штаты перевешивали три остальные стороны, вместе взятые. Но остальные державы считали, что счет должен вестись иначе: США позже всех других вступили в войну, и их вклад в целом был наименьшим.
Ллойд Джордж в последний раз дал своего рода карт-бланш сторонникам силового подхода. В апреле 1919 г. был увеличен славяно-британский легион.
Британские силы начали наступление из Архангельска на Котлас с целью сомкнуть ряды с северным флангом армий Колчака. Два противонаправленных бело-западных потока смешались. 26 мая британский корпус волонтеров сменил в Архангельске американские и французские войска. Колчак с востока подошел на расстояние семисот километров от Москвы, и именно в это время западные союзники признали его русским правителем де-факто. 17 июня три британских торпедных катера ворвались в кронштадтскую бухту и потопили крейсер под красным флагом. Англичане передали белым более полумиллиона винтовок и полмиллиона единиц снаряжения. В Россию были посланы эксперты по использованию газов.
К марту 1919 г. Запад послал в Россию до миллиона солдат (200 тыс. греков, 190 тыс. румын, 140 тыс. французов, 140 тыс. англичан, 140 тыс. сербов, 40 тыс. итальянцев).
Однако в июне 1919 г. удача изменила Колчаку, его войска начали отступать, и британская операция, нацеленная на Котлас, так и не осуществилась. Этот фронт, собственно, потерял свою стратегическую значимость. Под тяжестью изменившихся обстоятельств критическому пересмотру была подвергнута направленность основных западных усилий в России. На заседании военного кабинета 18 июня 1919 г. было решено перенести центр союзных усилий на деникинский фронт. 27 июня Черчилль предупреждал коллег, что «доверие к нам в России находится под угрозой. Все цивилизованные силы в этой стране понимают, что лишь одни мы (возможно, хотя и сомнительно, что также японцы) готовы оказать им дружественную помощь; и если мы повернемся сейчас к ним спиной, подрыв нашей репутации будет невосполним». Британский военный министр убеждал, что одного мощного усилия будет достаточно: «Весь имеющийся опыт свидетельствует о неспособности большевиков оказывать длительное сопротивление. Генерал Деникин разбивал их даже тогда, когда они превосходили его войска в соотношении 10:1».
Но Запад уже знал, что в Россию проще войти, чем выйти из нее. Однако даже французский министр Пишон уже считал невозможным чисто военное решение: «Нельзя решить проблему глубоким проникновением в Россию или посылкой туда большого экспедиционного корпуса»[577].
Глава седьмая
КОНФЕРЕНЦИЯ
Пока еще никто не следовал заранее продуманной процедуре — не было выработано еще самой процедуры. Парижские хозяева пока не знали даже, сколько прибудет гостей, сколько стран они постараются представить. В декабре 1918 г. Японии было предоставлено место пятой великой державы на Парижской конференции. Токио приобрел значение мировой столицы, а Москва потеряла. Удивительно, но не была определена главная тема конференции. Одни считали таковой мир с Германией, другие — мировое устройство.
От каждой великой державы должно было прибыть пять представителей. Ллойд Джордж сделал все проще и логичнее других — он сразу же после всеобщих выборов избрал главных представителей, составивших его коалиционное правительство. Одно место ротировалось премьер-министрами доминионов. Имеющиеся архивы говорят, что британская делегация общалась внутри себя более, чем любая другая.
Клемансо огласил свой список непосредственно перед началом первого заседания. Многих французов возмутило отсутствие «лучшего ума Министерства иностранных дел» — Филиппа Вертело. Наиболее ярким из «призванных» был Андре Тардье. Чаще других к публике обращался похожий на сову министр иностранных дел Стефан Пишон. Секретарем конференции был избран друг Клемансо Поль Дютаста (о талантах которого говорилось немного). Отметим, что основная часть японской делегации еще не преодолела гигантского разделяющего расстояния.
ПУСТУЮЩЕЕ КРЕСЛО РОССИИ1919 г. дал большевикам господство в России, но он же ликвидировал их шансы на поддержку социально близких масс в Центральной и Западной Европе. Революция в Берлине, Баварии и Венгрии потерпела поражение, как и забастовки во Франции и Италии. Перед большевиками встала задача выживания собственной страны.
А Запад готовился к послевоенной мирной конференции, и вставал вопрос, будут ли учтены интересы России. Что делать с креслом, пока еще не занятым русским представителем? На этапе подготовки к мирной конференции Франция предложила посреднические услуги по своего рода «опеке» России как пока еще не восстановившего свой статус прежнего ближайшего союзника. Это предложение не устраивало русские эмигрантские круги. Они выступили за доступ на Парижскую мирную конференцию группы известных русских политических деятелей всех прежних режимов — царского правительства, Временного правительства, представителей белого движения. Инициаторами стали прежние русские дипломаты, возглавляемые Б. А. Бахметьевым и В. А. Маклаковым (представлявшие Временное правительство соответственно в Вашингтоне и Париже).
Прежде чем предстать перед главными действующими лицами послевоенного мира, находящиеся эмигранты всех мастей решили созвать собственную конференцию и на ней уладить старые споры. Заговорила старая дипломатическая гвардия. По прибытии в Париж (январь 1919 г.) Сазонов постарался убедить Запад не бояться пестроты спектра русских политиков: «Мы все люди доброй воли, патриоты, представляющие все политические течения, что следует хотя бы из того факта, что вместе с нами здесь Савинков и Чайковский»[578]. Б. И. Бахметьев стал председателем политической комиссии конференции некоммунистических русских сил, и ему было важно выработать представительную единую позицию, согласованную с Колчаком и Деникиным. Западу указывалось, что о простом возвращении старого режима не может быть и речи. Российская эмигрантская конференция обещала после победы антибольшевистских сил в России провести выборы в конституционную ассамблею, которая создаст «новые формы общественной жизни».
Конференция обещала обеспечить такие основания русской жизни, как суверенитет народа, равенство граждан перед законом, равенство религий, образование для всех, экономическое развитие посредством поощрения частной инициативы, привлечение западных инвестиций, прогрессивное трудовое законодательство, земельная реформа, децентрализация управления. Конференция указывала как на особые случаи суверенитет Польши и Финляндии, но подчеркивала также решимость «искоренить самые основы искусственного и нездорового сепаратизма». Уступки в отношении федерализма и автономии должны были быть скомбинированы с «взаимно благотворным» органическим единством. Россия должна восстать во всей своей целостности.
