Мне надо переодеться, чтобы хорошо выглядеть.
Так она и сказала своим служанкам, когда они пришли.
— Что Ваша Милость хотела бы одеть? — спросила Миссандея.
Звездный свет и морскую пену, подумала Дени, легкий шелк, который оставит мою левую грудь обнаженной, чтобы радовать взгляд Даарио. О, и цветы в волосах. Когда они впервые встретились, капитан приносил ей цветы каждый день, всю дорогу от Юнкаи до Мирина.
— Принесите серое льняное платье с жемчугом на лифе. О, и шкуру белого льва.
Она всегда чувствовала себя спокойнее, завернувшись в львиную шкуру Дрого.
Дайнерис приняла капитана на террасе, присев на резную каменную скамью под грушей. Полумесяц плыл над городом в сопровождении тысячи звезд. Дарио Нахарис вальяжно подошел к ней. Он умудрялся сохранять важный вид, даже замерев на месте. Капитан носил полосатые панталоны, заправленые в высокие ботинки из фиолетовой кожи, белую шелковую рубашку, жилет из золотых колец. Его фиолетовая борода имела форму трезубца, длинные, отливающие золотом усы были завиты абсолютно симметрично. На одном бедре он носил стилет, на другом дотракийский аракх. “- Прекрасная королева,” сказал он, “- вы стали еще красивее в мое отсутствие. как такое возможно?”
Королева приквыкла к таким комплиментам, но все же ей приятней было принимать их из уст Дарио — а не Резнака, Ксаро или Хиздара.
“- Капитан. Мне доложили, что ты сослужил хорошую службу в Лхазаре.” (Мне так недоставало тебя).
" — Ваш капитан живет, чтобы служить его жестокой королеве"
"Жестокой?"
Лунный свет мерцал в его глазах. Он опередил всех своих людей, чтобы скорее увидеть ее лицо, он томился, ожидая, пока она отведает ягненка и фиг с этой сморщенной старухой.
Никто не сказал мне, что ты уже здесь, — подумала Дэни, — иначе я не валяла бы дурака и немедленно послала за тобой. “ — Я ужинала с Зеленой Грацией.” (Наверное, лучше не упоминать Хиздара). “ — Я испытывала насущную необходимость в ее мудром совете.”
"— У меня есть лишь одна насущная необходимость: Дайнерис".
“ — Я пошлю за едой? Ты, должно быть, голоден.”
— Я не ел два дня, но теперь, когда я здесь, мне достаточно угоститься твоей красотой.
— Моя красота не наполнит твой желудок, — она вытянула грушу и кинула в него. — Съешь это.
— Как прикажет моя королева.
Он откусил кусок груши, поблескивая золотым зубом. Сок стекал в его пурпурную бороду.
Женщина в ней жаждала поцеловать его, и это причиняло боль. Его поцелуи были бы грубы и болезненны, сказала она себе, и он не уйдет, если я закричу или прикажу ему прекратить. Но королева в ней понимала, что это безумие. “ — Расскажи мне о твоей поездке.”
Он небрежно пожал плечами. “Юнкайцы отправили небольшой отряд наемников перекрыть Кхизайский проход. Длинные Копья, так они называли себя. Мы спустились на них ночью и отправили некоторых в ад. В Лхазаре я убил двух своих собственных сержантов, пресекая сговор о краже драгоценных камней и золотой посуды, которую моя королева вручила мне как подарки для Ягнятников. Иначе бы все вернулись, как я обещал.”
— Скольких вы потеряли?
" — Девять", — сказал Дарио, “ — но дюжина Длинных Копий решили, что лучше присоединятся к Воронам-Буревестникам, чем к мертвецам; таким образом, мы даже приобрели троих. Я сказал им, что они проживут дольше, поддержав ваших драконов, а не выступая против них, и они сочли мудрыми мои слова".
Это насторожило ее.
“ — Они могут оказаться шпионами Юнкая.”
“ — Они слишком глупы, для шпионов. Ты не знаешь их.”
“ — Ты тоже. Ты доверяешь им?”
“ — Я доверяю всем своим людям. Настолько, насколько далеко я могу плюнуть.” Он сплюнул и улыбнулся ее подозрениям.
“ — Принести тебе их головы? Я сделаю это, если прикажешь. Один лыс, у двоих косички, еще у одного борода выкрашена в четыре цвета. Какой шпион носил бы такую бороду, могу я тебя спросить? Пращник может попасть камнем в комариный глаз с сорока шагов, урод находит общий язык с лошадьми…. Но если моя королева говорит, что они должны умереть…”
“ — Я не говорила этого. Я только… Я вижу, что ты бдительно следишь за ними, и закончим на этом.” Она чувствовала себя глупо. Она всегда чувствовала себя немного глупой, когда была с Дарио. Наивной, стыдливой и безмозглой. Что он должен подумать обо мне? Она сменила тему: “- Ягнятники отправят нам провизию?”
“ — Зерно спустят от Скахазадхана на барже, моя королева, а другие товары — караваном через Кхизай.”
" — Скахазадхан? Нет. Река закрыта для нас. Море тоже. Посмотри на суда, оставшиеся в заливе. Квартийцы разогнали треть наших рыбаков, треть захватили. Остальные боятся покинуть порт. Что положило конец и той незначительной торговле, которую мы умудрялись вести.”
Дарио положил огрызок груши. “ — У квартийцев вместо крови молоко. Покажи им своих драконов, и они убегут.”
Дэни не хотела говорить о драконах. Фермеры все еще прибывали на ее суд с горелыми костями, жалобами на недостающих овец, хотя Дрогон так и не возвратился в город. Некоторые говорили, что видели его к северу от реки, над травами дотракийского моря. Внизу, в яме, Визерион грыз свои цепи; каждый день он и Рейегаль все больше дичали. Ее Безупречный доложил, что однажды в течении целого дня железные двери оставались раскалены, и никто не мог к ним прикоснуться.
“ — И еще Астапор осажден.”
“- Я знаю. Один из Длинных Копий прожил достаточно долго и рассказал, что люди едят друг друга в Красном Городе. Он заявил, что и очередь Миирина скоро прийдет, тогда я вырвал его язык и бросил псине. Ни одна собака не станет есть язык лгуна. Но пес сожрал его, и я понял, что сказаное — правда.”
“ — У меня в городе также идет война.” Она сказала ему о Детях Гарпии и Медных Масках, о крови на кирпичах. “Все мне враги, как в городе, так и снаружи.”
" — Нападай", — тут же сказал он. “ — Человек, окруженный врагами, не удержит защиту. Пока ты отбиваешь меч — топор воткнется в твою спину. Нет. Когда сталкиваешься с несколькими противниками, выбери самого слабого, убей его, переступи через его тело — и беги.”
" — И куда я должна бежать?"
“В мою кровать. В мои объятия. В мое сердце.” Золотые рукоятки аракха и стилета Дарио имели форму обнаженных женских тел в непристойных позах. Он потер их большими пальцами рук крайне неприличным жестом, и пошло улыбнулся.
Дени почувствовала как её лицо наливается краской. Это было почти также, как если бы он её ласкал. Подумает ли он о ней как о распутной женщине, если она впустит его в свою постель? Он заставляет её желать быть его распутницей. Я никогда не должна оставаться с ним наедине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});