ни на какие соглашения с террористами и не поддастся ни на какой шантаж».
В 5 часов утра следующего дня российские спецназовцы начали закачивать в систему кондиционирования театра мощный анестетик. Через несколько минут они ворвались в здание. Захватчики были планомерно убиты, некоторые в перестрелке, но большинство хладнокровно. «Когда на женщине надеты два килограмма пластиковой взрывчатки, - объяснил один из офицеров, - нет другого способа ее обезвредить». Но это также стало сигналом. «Единственный хороший сигнал для террористов, - сказал Путин после бойни в Каспийске, — это пуля в голову».
С точки зрения Кремля, военная операция прошла безупречно. Она была тщательно спланирована. Но удача была и на стороне властей. До начала действия газа прошло несколько минут, этого времени террористам с лихвой хватило, чтобы привести в действие взрывчатку, которой было начинено здание. Видимо, застигнутые врасплох, они не предприняли никаких попыток сделать это.
Однако после нейтрализации террористов спасательная операция превратилась в хаос. Никто не задумывался о том, что должно произойти дальше. Московские корреспонденты The Washington Post Питер Бейкер и Сьюзан Глассер наблюдали за происходящим с другой стороны улицы:
Не зная, что делать, спецназовцы ... стали поднимать бессознательные тела заложников и вытаскивать их из здания на сырой утренний воздух. Медицинского персонала нигде не было... Мы видели, как тела складывали в штабеля, словно хворост. Наконец, около 7 часов утра [через два часа после начала операции] к театру подъехали первые из десятков машин скорой помощи. [Власти захватили автобусы и начали складывать тела на борт... Многие были еще без сознания или умирали, захлебываясь собственным языком или рвотой... Все лица заложников были одинаковыми, синеватыми, с искаженными чертами и странно обнаженными зубами... Медики и спасатели появились на месте происшествия... не получив информации о том, какое химическое вещество было применено, не получив инструкций, как привести людей в чувство, пока они не захлебнулись...
Во время осады террористами было убито шесть человек. Сто двадцать пять человек погибли во время спасения. Власти не только отказались раскрыть природу анестезирующего газа, являющегося производным фентанила, но и полностью отсутствовала координация между ФСБ и спасательными службами. Почти всех погибших можно было бы спасти, если бы сразу после нападения на место происшествия прибыли медики, которые были бы должным образом проинструктированы о методах оказания помощи и снабжены дыхательными трубками для предотвращения удушья.
В России испокон веков интересы государства стояли на первом месте, а жизнь людей - на втором. Но то, как проходила осада Дубровки, также отражало приоритеты Путина. Его целью было показать боевикам - не только их лидеру Шамилю Басаеву, но и рядовым бойцам, служившим "пушечным мясом", - что такими атаками ничего не добиться. Если при этом возникают сопутствующие разрушения, то это досадно, но вторично. Мы не смогли спасти всех. Простите нас, пожалуйста", - обратился Путин к российскому народу в ночном эфире. Но мы доказали, что Россию нельзя поставить на колени". По его словам, террористы ведут проигрышную борьбу. Они должны быть побеждены, и они будут побеждены... У них нет будущего. А у нас есть.
Кровопролитие на Дубровке стало переломным моментом для обеих сторон.
Для Басаева и его сторонников-джихадистов это было началом чеченского варианта палестинской интифады. Дубровка была выбрана не случайно. Аудитория "Норд-Оста" состояла в основном из представителей нарождающегося среднего класса, обеспеченных и равнодушных к ужасам, творимым российскими войсками на Кавказе. Цель Басаева заключалась в том, чтобы дать им понять, что они не будут в безопасности, пока продолжается война, так же как интифада была попыткой заставить израильтян понять отчаяние палестинцев.
Для Путина это было доказательством того, что стратегия армии в Чечне провалилась. Он признал, что армия "ведет себя как бык в посудной лавке", а "зачистки", против которых выступал Султыгов, "вредны и недопустимы". Насилие над мирными жителями не только не искореняет боевиков, но и привлекает в ряды джихадистов новых рекрутов. Необходимо прекратить крупномасштабные операции и перейти к "точечным, целенаправленным атакам". Вывод войск, о котором он объявил в январе, будет приостановлен, но армия должна оставаться в казармах, а не мародерствовать в сельской местности. Будет возобновлена чеченизация, причем чеченская милиция должна играть ведущую роль в обеспечении безопасности в селах и городах.
Это было давно назревшее признание реальности. Сложность заключалась в том, что генералы, которым предстояло реализовать этот новый подход, не имели ни подготовленных специалистов, ни специализированного вооружения, ни, главное, мышления, чтобы понять, как могут осуществляться "точечные, целенаправленные удары". Российское высшее командование всю свою карьеру размышляло о крупномасштабных конвенциональных конфликтах с Западом, проводило военные игры и учения, потому что реальных боевых действий не велось. Лишь немногие из них руководили войсками в бою, и еще меньше людей имели представление о том, как может выглядеть эффективная тактика борьбы с партизанами.
Новая стратегия сопровождалась гораздо более жестким отношением к свергнутому чеченскому правительству и его сторонникам на Западе. Переговоры с Закаевым зашли в тупик и возобновляться не будут. Те, кто выбирает Масхадова, выбирают войну", - заявил Путин. Все такие люди, где бы они ни находились, в России или за ее пределами, будут рассматриваться как пособники террористов". Что же касается тех, кто, "следуя стойкой европейской традиции умиротворения", призывает Россию к переговорам с убийцами, то «я хотел бы предложить им взять с нас пример и сесть за стол переговоров с бен Ладеном и муллой Омаром».
Суровость упрека была показательна. Ранее Путин отменил визит в Данию, поскольку Закаев и другие чеченские сепаратисты были приглашены на конференцию, и настоял на том, чтобы ежегодный саммит Россия - Европейский Союз был перенесен из Копенгагена в Брюссель. На саммите было принято скромное заявление о совместных действиях по борьбе с международным терроризмом, но на последовавшей за ним пресс-конференции Путина окончательно захлестнуло разочарование от того, что Запад не понимает, с чем Россия столкнулась в Чечне.
Поводом послужил вопрос корреспондента французской газеты Le Monde, осудившего тактику российской армии. Путин ответил, что джихад в Чечне - это часть глобальной угрозы, которая ставит под удар всех:
Даже если вы решите стать мусульманином, это вас не спасет, потому что, по их мнению, традиционный ислам также враждебен их целям. Если вы хотите стать исламским радикалом и готовы сделать обрезание, я приглашаю вас в Москву. Мы многоконфессиональная страна, и у нас есть специалисты, которые могут это сделать. Я порекомендую вам сделать операцию так, чтобы у вас больше ничего не росло.
Когда переводчик смущенно остановился, российская делегация захихикала, и в зале воцарилась тишина.
На фоне шокирующих
