Маршал поскреб седой подбородок.
– Извините, мэм, но это вас и мисс Ханну я должен арестовать за то, что вы размахиваете здесь оружием и ставите под угрозу жизни мирных жителей. По моему мнению, именно китайцы первыми начали беспорядки.
– И каким же образом? – воскликнула Эрлан. – Тем, что живут на свете? – Она заставила себя встать на четвереньки. Шатающийся Джере Скалли присел рядом с ней на взбитую, забрызганную кровью пыль. Он потянулся к китаянке, но Эрлан увернулась от него. Она откинула голову и закричала на мужчин, которые с позабытыми топорами и лопатами в руках сейчас смирно стояли и смущенно переступали с ноги на ногу: – Что преступного в том, чтобы приехать в такое огромное место, настолько пустынное, что даже облака теряются в небе...
И тут воздух пронзил странный свистящий шум, похожий на предсмертный хрип курицы с перерезанным горлом.
Сэм Ву неуклюже поднялся на дощатый настил и сделал три коротких спотыкающихся шага к двери.
– Боже всемогущий! – закричал он или попытался это сделать. Но из горла исторгся только тихий писк.
Сэм достиг порожка, и тут строение запылало огнем, занявшимся, когда зажженная петарда приземлилась на вершину кучи листовой ваты и подожгла ее. Пламя распространилось по недавно натертым маслом половицам к полкам, где лежали винтовки, пистолеты, патроны и динамит, под которыми выстроились по струнке пятнадцать канистр с керосином и пять со скипидаром. Огонь добрался до этих канистр, и лавка Сэма Ву взорвалась, подобно извергнувшемуся в небо Монтаны раскаленному гейзеру.
ГЛАВА 27
– Лежи спокойно, упрямый варвар. Доктор сказал, у тебя вмятина в черепе.
Джере Скалли втянул голову в плечи, обхватив ее с обеих сторон.
– Только вмятина? Боже, а ощущение такое, будто башку раскололи пополам.
Эрлан наклонилась вперед на кресле-качалке, чтобы сложить горкой взбитые подушки за спиной пострадавшего. Она мягко толкнула Джере в плечо, вынуждая лечь обратно на постель. Костяшки пальцев великана были сбиты в кровь. Лицо казалось бледнее льняной повязки на голове. А руки покрывал слой вазелина в тех местах, где кожу усыпали волдыри от ожогов, полученных, когда храбрец пытался вытащить безжизненное тело Сэма Ву из горящей лавки. О, каким же свирепым драконом выглядел Джере Скалли, с ревом и кулаками бросившись её спасать.
Как она вообще могла обманывать себя, веря, что никогда его не полюбит?
Лампа отбрасывала мягкий свет на постель и обои с розочками в гостевой комнате Ханны Йорк. В открытое окно дул ветерок, теперь прохладный, поскольку солнце уже село. Пахло пожарищем, пылью и ненавистью.
– Ах, Лили. – Джере повернул голову, чтобы посмотреть на китаянку, и они обменялись несколькими долгими медленными ударами сердец. Он положил ей на щеку мозолистую ладонь. – Как ты?
Эрлан отвернулась от него. И снова в один бурный момент, вся её жизнь оказалась разрушена.
– Я боюсь.
Его большой палец скользнул по скуле, когда Джере обхватил ее шею под волосами.
– Не бойся, любовь моя. С этого дня я стану о тебе заботиться. Он мертв, Лили. Ты свободна.
Она резко втянула в себя воздух.
– Не говори так.
– Но это правда.
Правда. Эрлан подумала обо всех тех правдах, которые когда-то образовали ее жизнь. Женщина – несовершенное низшее существо, и ее счастье состоит лишь в том, чтобы выйти замуж и родить мужу сыновей. Муж женщины является для нее господином, и ее единственное назначение на земле – подчиняться, служить и угождать ему. Женщине следует научиться уступать мужчине и подавлять свои желания. До самой смерти она сначала принадлежит своему отцу, а затем отцу своих сыновей.
Но мужчины не были безгрешными, они не были богами. А лишь мужчинами. И женщина...
Если глупая женщина чересчур много думала, то начинала сомневаться в том, истинны ли древние заветы, а когда такое случалось, она становилась ни, предательницей своих предков. Предательницей самой себя.
Джере шевельнулся. Его рука скользнула по одеялу с узором из звездочек и опустилась на колени Эрлан, разжала её сцепленные пальцы и взяла одну ладонь. Сердце китаянки глухо забилось. Тем не менее она не двинулась
Большим пальцем Джере нарисовал кружок на косточке запястья.
– Нас может поженить окружной судья, когда в следующий раз будет здесь проездом.
Судьба Эрлан представляла собой наполовину очерченный круг. Она знала, что должна делать, но все же продолжала испытывать неуверенность в принятом решении. В другой жизни, в другом месте им, предназначенным друг другу, без сомнения, не пришлось бы расставаться.
– Я никогда не выйду за тебя, – произнесла Эрлан.
На лице Джере отразилось все, что было в его сердце: любовь, отчаяние и неугасимый проблеск надежды.
– Почему ты говоришь «никогда»? Сейчас никто и ничто не может помешать тебе быть со мной.
Эрлан наполнила легкие воздухом и выдохнула его вместе с болью.
– Китайцам законом запрещено вступать в брак с фон-квеями.
Твердые пальцы крепче сжали её запястье.
– Ни один закон не помешает мне вручить себя тебе перед Богом.
Эрлан вырвала руку.
– Твой глупый бог ничего для меня не значит, и моя судьба не здесь, не с тобой. Я должна вернуться в свой лао-чиа. И если ребенок, которого я ношу, окажется мальчиком, он тоже должен вернуться, чтобы найти свою судьбу среди своего народа, рядом с могилами предков. Я принадлежу Сэму Ву до моей смерти, не до смерти мужа. И мой долг — вернуть его кости на родину, чтобы упокоить его душу. По всем этим причинам и не только я никак не могу стать твоей женой.
Губы Джере изогнулись в кривой улыбке, но глаза цвета дождевой воды заблестели от влаги.
– Ты так и не сказала, что не любишь меня. Эту причину ты не назвала.
Он снова взял руку Эрлан, нежными поглаживаниями выманивая ее любовь.
– Ты поцелуешь меня, Лили? – спросил он. – Хотя бы поцелуя не вынуждай меня ждать тысячу лет.
Его губы были даже мягче и теплее, чем казались. И идеально подходили к ее.
* * * * *
Снаружи на веранде на качелях из деревянных дощечек сидела Ханна Йорк и наблюдала, как луна стремительно катится по ветреному небу. После жаркого и пыльного дня ночь щекотала и покалывала как шампанское.
Отсюда миссис Йорк видела похожие на виселицы пустые коперы серебряной шахты «Четыре Вальта» и горящие у шахтного ствола факелы. В воздухе разнесся пронзительный звук свистка, оповещающего об окончании смены. Через несколько минут мужчины с забрызганными грязью сапогами и надвинутыми на лоб шляпами пройдут мимо ее ворот. И одним из них будет ее мужчина. Сегодня он непременно придет. Если Дрю услышал, что его брат ранен и лежит в ее доме, то непременно придет.
