— Белый Ферзь — Гроссмейстеру, Вижу четверых: двое болельщиков, тащат под руки третьего, по-моему человек перебрал. Четвёртый, скорее всего главный заводила.
— Принято, Белый Ферзь. У кого-нибудь из них есть в руках чемодан или бронированный футляр? Есть намёк на наш призовой кубок?
— Гроссмейстер, ответ отрицательный. Только калькуляторы и больше ничего.
Похоже, что это какие-то внутренние разборки, к нашему спектаклю отношения не имеющие. Двое морпехов тащат к вертолёту закованного в наручники или связанного человека, а ещё один их сопровождает. Пусть себе чешут к «вертушке», рано разменивать элемент внезапности на сомнительное телодвижение противника.
— Гроссмейстер — Белому Ферзю. Продолжай наблюдение, этих пропусти к вертолёту, пусть уходят. Думаю, что пустышка.
Потянулись долгие мгновения ожидания, база наполнилась морем посторонних звуков и всполохов света. Сейчас важно было выждать: на борьбу с явным прорывом, который американцам демонстрировал Вампир, уже оттянуто большинство свободных сил, остальные скорее всего получили приказ об эвакуации. Поэтому мы сможем под прикрытием темноты и естественного задымления проникнуть в узел связи и изъять либо уничтожить искомый прибор. Достав из бокового подсумка детектор, данный журналистом. Я на всякий случай поводил им из стороны в сторону, стрелка упрямо шла вправо, указывая на источник излучения в развалинах, даже не ворохнувшись в направлении скрывшимися из виду конвоирами и пленником. Прибор всё ещё внутри, это обнадёживало…
— Белый Ферзь — Гроссмейстеру! Вижу ещё троих у входа в храм, один из них с металлическим кейсом, пристёгнутым к руке. Похоже это наш приз. Могу работать.
Я глянул на прибор, стрелка словно взбесившись, скакала по шкале от одного края к другому, ничего уже не казалось таким ясным как мгновение назад. Сжав тангенту и послав всем сигнал готовности, я отчётливо произнёс главный приказ:
— Внимание чёрным и белым: всем внимание, общая готовность. Белый Ферзь — работай по определённой групповой цели, как будешь готов.
Скрючившись так, чтобы силуэт мой не слишком выделялся на фоне ровной плоскости крыши, я сжал в руках автомат, приготовившись к броску и забегу через открытое пространство. Как только Мурзилка положит или подранит вылезших наружу техников, без сомнения идущих к вертолёту с нашим призом, мне предстоит под прикрытием дымовой завесы забрать чемодан, удостоверившись, что искомая микросхема именно в нём. Знаю, звучит будто исповедь самоубийцы, но в нашем деле наглость, это второе счастье.
В это мгновение заработали сразу три пулемёта на вышках, над моей головой пошли чёткие росчерки трассирующих пуль. Лучи прожекторов, увязая в дыму тоже тянулись в мою сторону, но свет их, всё более рассеянный и блёклый уже ничем не мог помочь своим хозяевам. Ожила рация:
— Белый Ферзь — Гроссмейстеру… Оглох от стоячей овации… Продолжаю играть, всё в норме… Работаю.
— Белый Ферзь, как сильно тебя оглушило?..
Но ответа не последовало, Мурзилку зацепило случайной очередью. Будь его позиция раскрыта. Сейчас возле моего укрытия и вокруг вышки уже бы суетилось с десяток солдат. Так тоже бывает, когда случайность ломает так чётко спланированную операцию.
— Гроссмейстер — Белому Слону. Похоже, нам шах. Выдвигайся к призовому сектору, страхуй меня…
В ответ раздался только прерывистый тоновый писк, позиция Детонатора оказалась под угрозой или вскрыта противником. Славка сигналил, что отходит, меняя позицию. Теперь всё зависело только от меня, план полетел к чертям. Резко выдохнув я скатываюсь с крыши, выходя из кувырка и низко припадая к земле бегу по вытоптанной до состояния твёрдого асфальта земле к удаляющейся в сторону вертолётной площадки группе людей. Разглядеть их можно только схематично: один высокий, сухопарый одет «по гражданке» в светлый, может быть бежевый или серый костюм; второй у которого у руке пристёгнут кейс, в парадной форме с поблескивающими иногда в свете прожекторов знаками различия. Остальные — просто пара охранников, но они волнуют меня в последнюю очередь. Бег по задымлённому плацу, когда вокруг полно мечущихся в суете вооружённых людей это не для всякого. Но поверьте, проблема тут есть только для несведущего в нашем деле, стороннего наблюдателя. Когда вокруг царит неразбериха, да ещё дым и темень, люди перестают мыслить как индивидуумы, отдельный разум выключается, подчиняясь инстинкту толпы. Зрение выключается, все ориентируются на звук, срабатывает нечто дремлющее с доисторических времён, когда человек жил в тёмных пещерах. Тут главное, повторять движения массы, не выделяться: все бегут и ты беги, кто-то орёт — смело подключайся, но на пол тона ниже. Тогда, толпа на уровне инстинкта примет тебя за своего и не важно, что ты одет в лохматый костюм, напоминая лешего, главное, что ты делаешь то же что и все. Так работает общий принцип «человека-невидимки», главное, не выбиваться из общего ритма как можно дольше.
Бег выходил с препятствиями, то и дело приходится лавировать между двигающимися к западному КПП транспорту и замирать, когда рядом оказываются слепо шарящие вокруг себя фонарями люди. Переждав, пока вперёд поедет двигающийся резкими толчками джип с тремя орущими команды вояками, я бежал на северо-восточную оконечность базы. Тут, между развалинами храма и восточным КПП было открытое место, сейчас заполненное снующими туда-сюда людьми, но их был от силы десяток, включая спешившую к вертолётной площадке компанию. Вот дистанция между нами сократилась до расстояния с которого можно открывать огонь. Мурзилка молчал, видимо ослаб от потери крови или убит, Славка тоже не давал о себе знать, поэтому я припав на одно колено, вскинул автомат к плечу и поймав в прицел плотную массу теней, двигающуюся вперёд и вправо от меня, начал выбирать спуск, сопровождая цель движением ствола…
Раздался резкий визг тормозов, в глаза мне ударили два жёлтых снопа мутного света, а затем меня словно боднул в левый бок локомотив. Удар получился страшный: в глазах плясали кроваво-синие круги, вся левая сторона тела занемела и следующее что я увидел, было растерянное лицо чернокожего морпеха.
— Эй! — Голос негра дрожал от страха — Приятель, я в темноте тебя совершенно не разглядел, как ты?
Меня сбил армейский джип, нагруженный какими-то канистрами, укрытыми брезентом. В машине больше никого не было, водила ехал один. Пока морпех в заляпанной копотью полевой форме приглядывался, я быстро ощупал себя, одновременно стараясь подвигать конечностями. Повезло — удар пришёлся по касательной, в худшем случае сломано несколько рёбер и вывихнуто плечо. Автомат я из рук не выпустил, поэтому просто дав водиле подойти на пару метров, поднял оружие и два раза нажал на спуск. Чуть отшатнувшись, негр охнул и мягко, без единого звука, осел на землю бесформенной грудой. Подниматься было нелегко, кости и мясо вопили, что с ними обошлись не слишком вежливо и они отказываются служить как в былые времена. Легче всего в таком случае вколоть обезболивающее и вроде как бежать дальше, но это неправильно. Стимуляторы затуманивают сознание, притупляют инстинкты, кроме того, их действие рассчитано на последний рывок, когда надежды на спасение нет и нужно подороже продать свою жизнь. Не мой случай, поскольку всё только начинается, боль лучше чувствовать, она тоже может быть помощником. Двигаться было не слишком тяжко, осмотревшись кругом, я понял, что упустил добычу. Вынув из подсумка детектор, я глянул на стрелку индикатора, которая после недолгой пляски замерла в крайне правом положении, точно показывая источник сигнала. Развернувшись в нужном направлении, я снова побежал. Люди и машины мне больше на дороге не попадались, но скоро обнаружилась другая проблема, я снова был в двух десятках метров от входа в развалины храма. Резануло по нервам чувство досады — эта хренова коробка или сломалась или учёные опять что-то напортачили!.. Спрятав злосчастный прибор в подсумок, я совсем было развернулся в обратную сторону, как вдруг ожил наушник, хрипя слабым голосом Мурзина:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
