младшим и Лайлом. Арлин лежала в больнице, но она уже успела поговорить с кем-то в британском министерстве иностранных дел. Как только она вышла из больницы, и они с Джоном смогли все спланировать, то улетели вместе со Стефани в Перуджу. Примерно в это же время, находясь в Сиэтле, мать Аманды, Эдда Меллас, тоже планировала поездку в Перуджу, и вскоре к ней присоединился ее бывший муж Курт Нокс.
Всех соседей по квартире снова допросили в полицейском участке 4 ноября, затем вернулись с Джулиано Миньини в дом, чтобы проверить, не пропали ли какие-нибудь кухонные ножи. Казалось, что нет, но, когда осматривали ножи, у Аманды снова произошел неудержимый срыв.
Вечером 5 ноября полиция попросила Аманду и Раффаэле приехать в участок, чтобы обсудить очевидные несоответствия в своих отчетах. И тут произошел еще один инцидент, заставивший общество захлопнуть крышку гроба над Амандой. Пока Раффаэле допрашивали, Аманда сидела в приемной. Свободолюбивая, спортивная девушка с тихоокеанского северо-запада, Аманда увлекалась йогой. Когда она чувствовала напряженность, она часто прибегала к своим обычным занятиям йогой: делала растяжки и принимала асаны.
Поздно вечером мужчина-полицейский заметил, как она растягивается, восхитился ее гибкостью и спросил, может ли она сесть на шпагат. Без страха или из чувства открытости или гордости за свое тело, она выполнила эту просьбу к большому удовольствию офицера. Но из этого инцидента сотворили широко разрекламированную историю о том, что в полицейском участке она прыгала и кувыркалась, пока ждала допроса об убийстве Мередит.
Наполеони и другие детективы по расследованию убийств допрашивали Раффаэле более шести часов, до трех утра. За это время, согласно данным полиции, парень Аманды начал сомневаться в своем рассказе о том, что она спала тогда с ним и что они пробыли вместе всю ночь убийства. Может, она и ушла ненадолго – в 9 часов вечера или около того – и не возвращалась до 1:30, однако он не был уверен в этом.
Похоже, пребывая в страхе и усталости, Раффаэле в конце концов сбился с толку и перепутал ночи 31 октября и 1 ноября. В ночь на Хеллоуин Аманда действительно ушла гулять около девяти часов вечера, в образе сексуальной кошечки, с носиком и усами, которые Раффаэле нарисовал на ее лице. Празднование Хеллоуина для иностранных студентов значило много больше, чем для итальянцев, поэтому Раффаэле в ту ночь остался дома и ждал ее. Она вернулась около часа ночи. Но он рассказал это в полиции, как нечто произошедшее на следующую ночь.
Это оказалось настоящим началом дела против них обоих, и параллели с Джесси Мискелли – младшим и многими другими случаями возникли совершенно жутким образом. Аманда и Раффаэле стали подозреваемыми, несмотря на тот факт, что прослушивание комнаты в квестуре и прослушивание телефонов с многочисленными частными разговорами между ними не выявили ни одного намека ни на какие секреты и заговоры.
Когда перешли к допросам Аманды, было уже далеко за полночь. Детективы привели ее в комнату для допросов и сказали ей, что Раффаэле признался, будто Аманда вышла из его квартиры около девяти часов вечера именно в тот трагический день, чтобы пойти в Le Chic, а вернулась только после часа ночи. Они проверили записи мобильного телефона Аманды. Среди последних было сообщение от Патрика Лумумбы, где говорилось, что ей не нужно приходить на работу в тот вечер, потому что дела идут вяло, и вот текстовый ответ от нее: «Ci vediamo piu tardi, buona serata», что переводится как «Увидимся позже. Приятного вечера». После этого и она, и Раффаэле отключили свои мобильные телефоны на ночь, что было нехарактерно для обоих. Когда ее спросили об этом, Аманда сказала, что она боялась, вдруг Патрик передумает и попросит ее вернуться на работу.
Ей уже становилось нелегко. Вступив в дискуссию с ней по поводу рассказа Раффаэле, следователи предположили, что фраза «Увидимся позже» была не обычной банальной репликой, а реальной договоренностью о встрече позже в ту ночь.
Кого она этим защищала? Они добивались ответа на этот вопрос. Кто это был? По словам Аманды, когда у нее не нашлось ответа, они стали давить на нее. Сотрудница полиции назвала ее «дурой» и «лгуньей» и шлепнула ее по затылку. Они повторяли этот удар каждый раз, когда она не отвечала. Полицейские не давали ей есть или пить и не разрешали ей сходить в уборную. Похоже, они собирались продолжать наказывать ее, пока она не вспомнит.
Когда она попросила адвоката, ей сказали, что если адвокат появится, то ей же будет хуже.
По словам Риты Фикарра и Лорены Зугарини, двух членов мобильного отряда, никто ни разу не ударил Аманду и не оскорбил ее. Девушке давали еду, воду и горячие напитки, разрешали сходить в туалет всякий раз, когда она хотела. Ее спросили, есть ли у нее адвокат или она хочет его получить, и она сказала «нет».
Допрос затянулся. Аманда оставалась под стражей в течение многих часов. Ее запугали, измучили, она ужасно нервничала. Они не могли заставить ее признаться в том, что она была с Патриком Лумумбой той ночью, поэтому один из полицейских попросил ее расслабиться и объяснил, что иногда тяжелые эмоциональные травмы вызывают ментальный блок. Поскольку она ничего не могла вспомнить, ей следует попробовать представить, что случилось в доме и каковы были роли ее и Патрика. Это упражнение часто снимает эмоциональный барьер.
Как бы возмутительно это ни звучало, уловка «давай притворимся» не является необычной техникой допроса. Я сам использовал ее, иногда с большим успехом, при допросе подозреваемых.
Во время особенно ужасного похищения, нападения и убийства в 1985 году школьницы по имени Шэрон «Шари» Фэй Смит из города Колумбия, штат Южная Каролина, я опросил подозреваемого, которого выследил с помощью составленного профиля, криминалистической экспертизы и первоклассной работы полицейских.
Его звали Ларри Джин Белл, и мы все знали, что он виновен в преступлении. Мы также знали, что его адвокат никогда не пустит его на скамью подсудимых для дачи показаний. Так что если мы собирались получить признание, этого следовало добиться в ближайшее время. Я рассказал ему о нашей программе профилирования и о том, как мы узнали, что эти
