окно, провел рукой по пыльному подоконнику и вцепился взглядом за "Биг Бен".
– Я вспоминаю, – произнес он. Повернулся к нам, повел рукой. – Здесь стояла моя кровать. Я ложился сюда головой, чтобы видеть окно, и смотрел на башенные часы. Ночью циферблат светился…
Мы все медленно проталкивались через двери в комнату. У косяка я снова прицелился на раму и "Биг Бен", и словно увидел снимок, лежащий у меня в кармане, в увеличенном формате. Жаль, что я стал скептиком! Было бы здорово, если бы я ошибся, когда расшифровал ночной сигнал, и слова "Нет ничего" имели иной смысл, не связанный с этим номером и его тайной.
Виктор, словно в его заплывших глазах был вмонтирован металлоискатель, медленно двигался по комнате, глядя на потолок. Не дойдя шага до двери в душевую, он остановился.
– Поднимите меня! – попросил он.
Мы с Питрухой сплелись руками. Виктор встал на них ногой, дотянулся до плитки и уперся в нее ладонью. Плитка отскочила и ушла внутрь, под потолок. Над головой Виктора образовался квадратный проем, в который, в самом деле, под силу было влезть только ребенку. Я подумал, что сейчас придется разбирать весь подвесной потолок и распиливать алюминиевую решетку, на которой он держался, но тут произошла нелогичность, которую, впрочем, заметить могли только те, кто читал дневник Марата. Виктор просунул руку в проем, пошарил там и вытащил тряпичный сверток, по форме напоминающий крышку от посылочного ящика.
Я еще раз убедился, что чудес не бывает.
– Мое! – закричала мадам, как только Виктор оказался на полу.
Я пробежал взглядом по лицам. Питруха и Бэтмэн не сводили глаз со свертка, отталкивая плечами мадам и Стеллу, которые стояли ближе всего к Виктору. Стелла, не в силах скрыть презрительную гримасу, села на подоконник и скрестила на груди руки. Лора, по-прежнему держась за меня, встала на цыпочки и с неподдельным интересом следила за руками Алика, который медленно разворачивал сверток. Виктор, выполнив свою высочайшую миссию, скромно притупил взгляд и отступил к сестре. Алина стояла у входной двери, прислонившись спиной к стене и зажав под мышкой сумочку.
Раздался металлический стук. Алик держал в обеих руках по пластине размером с хорошую энциклопедию и, улыбаясь, смотрел на Виктора. Одну из пластин выхватил Бэтмэн и близко поднес ее к глазам. Мне достаточно было одного взгляда на "сокровище", чтобы слабая надежда затухла. Более грубую подделку трудно было смастерить!
– Это что? – спросил Алик у Виктора.
– То, что вы хотели! – вызывающе ответила Стелла и обняла брата.
Алик поднял пластину у себя над головой, чтобы ее все видели. Она была четкой прямоугольной формы, по периметру зияли дырочки с гладкими от победитового сверла краями. Поверхность пластины была покрыта грубыми засечками, отдаленно напоминающими древнегреческий алфавит.
В комнате повисла тишина. Тот, кто все понял, тому сказать было нечего. Кто понял еще не все, тот насторожился. Даже мадам притихла, глядя то на пластину, то на Алика, то на Стеллу.
– Я конечно, не историк, как вы, – проговорил Алик, обращаясь к мадам, – но у меня складывается впечатление, что этой этрусской пластине не больше двух дней с момента выплавки.
– Что?! – ахнула мадам и выхватила пластину из рук Алика. – Как это понять?.. Почему два дня?..
Громкий, заразительный смех Стеллы заглушил ее слова.
– Какая же она дура! – говорила девушка, закрыв лицо руками. Смех душил ее. – Боже мой, какая дура! Алик, вы испортили такой финал! Такое заключительное фортиссимо! Она бы купила у меня эти жестянки за сто пятьдесят тысяч фунтов!
Стелла продолжала хохотать, и слезы ручьем лились по ее щекам.
– Дрянь!! – страшным голосом закричала вдруг прозревшая мадам. – Ненавижу!! Мерзавка!! Убью!!
Она с кулаками кинулась на Стеллу. Девушка продолжала хохотать, выставив вперед руки, чтобы уберечь лицо от града ударов. Мадам с безумными глазами брызгала слюной, раскидывала кулаки и норовила вцепиться в волосы Стелле. Алик и Бэтмэн невольно отступили назад, чтобы лучше созерцать редчайшее представление. Я видел, как Лора подняла с пола пластину, осмотрела ее с обеих сторон, и ее глаза стали наполняться тоской.
– Издевалась над пожилой женщиной! – простонала мадам. – Обманывала, смеялась надо мной…
Она, наконец, расплакалась, причем так искренне, безудержно и громко, как женщины плачут только от большого горя, и я почувствовал, что в душе уже простил эту неудачливую мошенницу, которую судьба наказала достаточно жестоко.
– Издевалась? – переспросила Стелла, еще не просохнув от смеха, еще вздрагивая, часто вздыхая и обнажая в жестокой улыбке крупные белые зубы. – Да я вас вообще в тюрьму посадить хотела! Сидели бы вы сейчас в какой-нибудь калмыцкой инзоне! Мы с Виктором как ваше письмо получили, где вы нашей мамочкой прикидывались, так сразу обратились в криминальный сыск… Не понимаю, на что вы надеялись? Виктора благодарите, что в российскую тюрьму не попали, это он предложил проучить вас самим.
Алик взглянул на стоящего рядом Питруху, опустил ему руку на плечо и сказал:
– Это уже не интересно. Не будем мешать землякам?
– Не будем, – согласился Питруха, но, прежде чем выйти, подошел к Виктору, скомкал ворот его рубашки и сказал:
– За эту шутку тебе следовало бы отбить почки.
– Его убить мало, – прошипела мадам.
– Сделай скидку, как земляку, – сжалился над доктором Алик. – От солдат он уже получил. Мы его разок по носу двинули. Еще пару оплеух ему отвесит мадам. Я прав, любительница антиквариата?.. Будем считать, что в расчете.
Питруха отпустил ворот Виктора, на прощание шлепнул его ладонью по щеке и вышел вслед за Аликом и Бэтмэном.
Нас, пассажиров злополучного "Пафоса", осталось в комнате шестеро, за исключением убитых генерала, Мизина-Шматько и взятого в заложники капитана.
49
– Вы оба – бессердечные и жестокие люди, – тихо сказала мадам. Она была подавлена и разбита.
– Да, жестокие! – охотно подтвердила Стелла. – Вы должны были понести наказание за ложь, и мы с братом наказали вас! Нам не нужны были ваши деньги! Мы хотели справедливой мести! Нам нужны были ваши слезы и раскаяние, как компенсация за кощунство над памятью нашей мамы!
– Ваше благородство
