– Разумеется, я это знаю! – нетерпеливо прервал ее Палин. – Это случилось более тридцати лет назад. Или около того. Извини меня, Йенна, – он вздохнул, – прошлая ночь для меня была очень долгой и страшной. Берилл узнала о магическом артефакте, нам была устроена засада, и мы с кендером едва спаслись, а соламниец, который доставил ко мне кендера, погиб. Потом, когда мы уже поднялись в воздух на грифоне, на нас напал один из зеленых драконов, посланный Берилл. Нам удалось ускользнуть от него только тогда, когда мы влетели в самое сердце бури.
– Тебе следует немного поспать, – посоветовала Йенна, с сочувствием глядя на него.
– Что ты, мне не заснуть. – Палин потер глаза, сам чувствуя, какие они опухшие и воспаленные. – Мои мысли беспорядочно скачут и просто не дают мне покоя. Нам с тобой необходимо поговорить – почти выкрикнул он в отчаянии, видя, что она не понимает его.
– Но ведь потому-то я и здесь, друг мой, – спокойно ответила она. – Однако ты сначала поешь что-нибудь. Давай пойдем к тебе, ты выпьешь стакан вина и поздороваешься со своей женой. Насколько я успела понять, она сама только что вернулась из опасного путешествия.
Палин немного успокоился и слабо улыбнулся ей:
– Ты, права, Йенна, права, как всегда. – Он с минуту подумал, что и как необходимо сказать Йенне сейчас. – Это был настоящий Тассельхоф, Йенна. Я убежден в этом. И он побывал в будущем, которое совсем не является нашим будущим, там, где не существует великих драконов. Это время мира. И у Таса имеется при себе устройство для путешествий во времени.
Глаза Йенны пристально, изучающе смотрели на него, затем, когда она убедилась, что он не шутит, они сузились, и в них загорелся неподдельный интерес.
– Да, – наконец произнесла она, – нам просто необходимо поговорить. – Она приняла предложенную Палином руку, и они стали не торопясь спускаться с холма. – Расскажи мне все, Палин, – попросила она.
Дом Маджере представлял собой огромное древнее сооружение, в котором прежде обитал Магистр Теобальд, чародей, обучивший магии Рейстлина Маджере. Карамон приобрел его после смерти Магистра в память о своем усопшем брате и подарил Палину и Аше в день их свадьбы. Здесь родились и выросли их дети, отсюда они уехали, начав вести самостоятельную, полную приключений жизнь. Палин превратил бывшую классную комнату, в которой молодой Рейстлин некогда скучал на уроках, в студию для своей жены, художницы-портретистки, пользовавшейся некоторой известностью в Соламнии и Абанасинии. Лаборатории же старого мага он использовал по прямому назначению.
Когда Тассельхоф признался Палину, что прекрасно помнит его дом по своему первому путешествию, он сказал сущую правду. Он действительно помнил его, и дом с тех пор нисколько не изменился. В отличие от своего хозяина, который в это путешествие Таса был совершенно другим человеком.
– Наверное, если искалечены пальцы, то взгляды на жизнь тоже становятся искалеченными, – умничал Тас перед Ашей, сидя у нее на кухне и поедая огромную миску овсяных хлопьев. – Я так думаю, потому что когда я был здесь на первых похоронах Карамона, то у твоего Палина пальцы были в полном порядке, и так же было с ним самим. Он был такой приветливый и добрый. И даже вполне счастливый, несмотря на то, что бедный Карамон только что умер и никто не мог быть счастливым в такой день. Но Палин все-таки был счастлив, счастлив сам по себе. Поэтому, хотя он внешне и был грустным, я знал, что скоро он опять будет счастлив. А теперь он ужасно несчастлив, так несчастлив, что даже не может быть грустным.
– Э… Думаю, ты прав, – пробормотала Аша.
Кухня была большой и светлой, с высоким сложенным из балок потолком и огромным каменным очагом, почерневшим от копоти за долгие годы. Над ним висел на черной цепи объемный котел. Аша сидела напротив кендера за большим столом. Тас подумал, что прежде стол непременно служил мяснику, который рубил на нем головы цыплятам и тому подобное. Сейчас он стоял чисто вымытый и выскобленный, и никаких обезглавленных цыплят на нем не было. Правда, день только начался и до обеда было еще далеко.
Аша смотрела на кендера так же, как и все остальные, – будто у него выросло две головы или он остался совсем безголовым, как те цыплята. Она так смотрела с того самого момента, когда он распахнул входную дверь (о том, что нужно постучать, он вспомнил чуть позже) и закричал: «Аша! Это я, Тас! Гигант раздавил меня!»
Аша Маджере была привлекательной молодой женщиной. Годы были милостивы к ней, хотя Тас подумал, что в прошлый раз, когда он пришел сюда после похорон Карамона, она была гораздо красивее. Ее волосы и теперь сияли серебром, в глазах светились золотые точки, но золото было лишено тепла, а серебро казалось матовым, потускневшим. Она выглядела утомленной.
«И даже весьма несчастной, – неожиданно подумал Тас. – Может, это у них тут заразно. Вроде кори».
– Вот идет Палин! – сказала Аша, услышав, как хлопнула, открываясь, входная дверь. Затем она тихо закрылась.
– Он там с Йенной, – пробормотал с полным ртом Тас.
– Да, с Йенной, – холодновато повторила Аша. – Но ты можешь оставаться тут, если хочешь, э… Тас. Доедай свои хлопья. Там в горшке еще есть.
Она поднялась и вышла из кухни. Тас ел хлопья и с интересом прислушивался к беседе, которая велась за дверью. Обычно он не подслушивал чужие разговоры, потому что это было ужасно невежливо. Но поскольку сейчас говорили о нем, подслушивание становилось почти вежливым с его стороны.
Кроме того, Тас вдруг понял, что ему совсем не нравится Палин. Кендеру стало очень неприятно, но он не мог ничего с этим поделать. Он довольно много времени проводил с магом, когда они были у Лораны, снова и снова пересказывая свое первое посещение Карамоновых похорон. Он, конечно, не забывал всячески приукрашивать историю, без чего любой кендер счел бы рассказ неполным, но, к несчастью, Палина эти добавления, переходившие из истории в историю, не только не забавляли, а, наоборот, раздражали. Палин даже приобрел привычку как-то по-особенному смотреть на Таса, не так, будто у кендера было две головы, а так, будто он собирался оторвать ему ту единственную голову, которая у него была, и как следует рассмотреть, что находится внутри нее.
– Даже Рейстлин никогда не смотрел на меня так, – говорил себе Тас, доставая пальцем крошки хлопьев из миски. – Иногда он, конечно, смотрел так, будто мечтал меня убить, но он никогда не хотел сначала посмотреть, что у меня внутри.
Голос Аши донесся из-за двери:
– …и он утверждает, что он Тассельхоф.
– Он на самом деле Тассельхоф Непоседа, моя дорогая, – отвечал Палин. – Ты знакома с госпожой Йенной, не так ли, Аша? Она, возможно, проведет у нас несколько дней. Ты не приготовишь для нее гостевую комнату?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
