В Петербурге насчитывается до 50 букинистов. Одни из них содержат лавочки, а другие – так называемые «книжные лари». У каждого букиниста имеется вывеска с надписью: «Покупка и продажа книг». Большинство букинистов приютилось на Александровском рынке, по Вознесенскому проспекту. Редкий букинист располагает большою лавкой: обыкновенно они нанимают угол какого-нибудь галантерейного магазина и отгораживают его дощатой перегородкой. Небольшая лавчонка битком набита разными книгами; даже снаружи лавки, за стеклянными рамами, выставлено несколько книг; на каждой из них, на ярлычках, имеются надписи: «вместо двух рублей – 75 копеек; вместо одного рубля – 25 копеек» и т. п. У самых дверей лежат кучи старых нот. На дверях прибиты разные старинные гравюры.
В глубине лавчонки, сложа руки, на ветхом стуле сидит старик с седою изжелта бородою, в потертом пальто и помятой шапке. Он так же стар, как и те книги, которыми он торгует. По-видимому, в расположении книг у букиниста царит полнейший беспорядок; однако, всматриваясь внимательно, вы заметите некоторую систему. В одном углу отведено место для естественных наук, в другом – для математических. Философия, как наука фундаментальная, занимает место прямо на полу; по всему видно, что спрос на этого рода книги очень невелик, потому что груды философских книг небрежно лежат в страшном беспорядке, покрытые толстым слоем пыли.
Несмотря на то что у букиниста нередко насчитывается от 5000 до 10 000 книг, он знает, где какая из них лежит. Книги расположены по отделам. Почти на каждой полке с книгами имеется собственноручная надпись букиниста, например: география, путешествия, романы, разные истории и приключения. При этом не обходится и без курьезов. Так, например, «Путешествие Гулливера» букинист непременно отнесет в отдел путешествий. Кроме того, если книги нельзя приткнуть ни к одной из вышеупомянутых рубрик, они размещаются по величине и толщине. Сперва идут книги солидные, потом средние и, наконец, субтильные. Особый угол отведен для текущей журналистики. «Отечественные записки», «Вестник Европы» и т. п., крепко перевязанные веревками, втиснуты между полками, где они и лежат, точно сельди в бочке; при этом номера страшно перепутаны.
Кто не мог вовремя подписаться на эти журналы, теперь может приобрести их у букиниста за бесценок.
Чьим потребностям удовлетворяет букинист?
Подобно тому, как благодаря тряпичникам старое поношенное платье с барского плеча переходит в руки бедняка, так точно благодаря букинисту старые книги попадаются «нищим духом». Обыкновенно у букинистов торговля бойко идет весною (по окончании экзаменов) и осенью (в начале учебного курса). Какой-нибудь гимназист, получив аттестат зрелости, приходит к букинисту и оставляет свой адрес, чтобы тот пришел за учебниками. Впрочем, многие и сами приносят ненужные более учебники...
Деятельность букинистов не ограничивается только столицей. Летом некоторые из них уезжают с книжным товаром в уездные города Петербургской, Псковской и Новгородской губерний. Они сбывают в провинции для более или менее достаточного класса из мещан занятные романы. Нередко бывает, что иной модный роман отживает свое время и еще при жизни автора попадает к букинисту. Тогда этот последний везет его в какой-нибудь Шлюшин – любителям чтения.
После смерти «любителя книг» наследники нередко сбывают их букинисту на вес, с пуда, по известной цене.
Осенью, с открытием учебного курса, букинисты приводят в порядок учебники. Перед началом курса к ним приходят разные школяры. Это больше бедняки, которые учатся на медные гроши и не в состоянии купить нового учебника. В это время у каждого букиниста, забившись в самый угол лавчонки, сидит какой-нибудь гоголевский Петрушка. Перед ним лежит груда учебников, выдержавших несколько учебных курсов, на табуретке стоит жестяная банка с клейстером и огромною кистью. Парень перелистывает учебники и немилосердно смазывает их клейстером, чтобы приклеить оторванные страницы; исправленные книги он откладывает в сторону.
Особый интерес составляет торговля книгами для простого народа.
В Апраксином рынке имеются две книжные лавки, где торгуют так называемым «московским товаром», т. е. книгами дешевого издания, а также и народными картинками. Всякая народная книжка, гуляющая по рукам фабричного населения столицы, всякая картинка, украшающая избу пригородного крестьянина, попала к ним не иначе, как из рук разносчика, с лотка.
Как известно, столичные разносчики торгуют всяким товаром, смотря по сезону: весною – рыбою, зимою – разною дичью и т. п., а осенью, во время народных гуляний на Марсовом поле, – дешевыми книгами и картинками. Разложив товар на земле, на рогоже, разносчики зазывают незатейливого покупателя. Рядом с картинками исторического содержания лежат картинки и с религиозными сюжетами: «Усекновение главы Иоанна Предтечи», «Мучение грешников в аду» и т. п.
Народные книжки в большинстве случаев – в один печатный лист. Обложки всегда ярких цветов: красного, малинового, желтого, зеленого и т. п. Это для того, чтобы книга бросалась в глаза. Кроме того, на обложке помещается какой-нибудь заманчивый рисунок.
Московские дешевые издания отличаются баснословною дешевизною – 15 рублей за 1000 экземпляров, т. е. полторы копейки за одну книгу. Самые дешевые народные картинки под именем «простовика» продаются по 7 копеек за десяток. Разносчики, торгующие народными книжками, толпами стекаются в Апраксин рынок и покупают товара на рубль, на два и т. п.
Два раза в году – на вербе и на елке – букинисты торгуют в Гостином дворе, у колонн, которые на это время арендуются у содержателей магазинов.
На свет божий вытаскивается залежалый товар, отряхивается пыль, и книга снова поступает в обращение.
Накануне масленой недели на Марсовом поле начинается невообразимая сутолока – строят балаганы, ставят карусели и воздвигают снеговые горы для катания. <...>
Места для балаганов покупаются с аукциона на два праздника: на масленую неделю и на пасху. Для каждого балагана требуется от 200 до 300 квадратных саженей.
Пьеса, избранная для представления, посылается предварительно в цензурный комитет на рассмотрение. У каждого содержателя балаганов имеются балаганные писатели, на которых лежит обязанность писать по два произведения ежегодно. Любопытно знать, какими соображениями руководствуются балаганные литераторы при составлении пьесы для народного театра.
Вообще, стараются избегать пьес с монологами и длинными диалогами, предпочитают выводить на сцену массы народа, что сильнее действует на простого человека.
Производятся репетиции. Артисты только что собрались и ожидают хозяина. Плотники за сценой стучат топорами. Одна из актрис, с поизносившимся лицом, пальто в рукава, с муфтой, обращается к своей подруге:
– Велят свой костюм сделать!
– Да что он, с ума сошел, что ли?..
Около балаганов остановились две наемные кареты, запряженные росинантами. Привезли хор цыган на репетицию. На сцену вышли смуглолицые, черноокие цыганки и уселись на доске, утвержденной на двух тумбах; впереди, с молодецкой осанкой, стоял бандурист, наигрывавший цыганские песни. Под аккомпанемент его игры хор пропел несколько номеров, сопровождая свое пение криками и взвизгиваниями. Поодаль, подбоченившись, стоял сам хозяин балагана: он заранее уже рассчитывал, какой эффект должны были произвести цыгане, тем более что ни в одном балагане их больше не будет, как только у него. Перспектива хорошего сбора вызывала благодушное настроение. <...>
В качестве актеров фигурируют на балаганах и дети, на долю которых выпадают роли амуров, гномов и т. п. <...>
Карусели и качели – любимая забава для простого народа. Карусели приводятся в движение поденщиками, которые при помощи рычагов вертят шестерню. Лишь только начнут ставить карусели, мужики слоняются на Марсовом поле от одного хозяина к другому с предложением – не надо ли «повертеть»?..
Карусели с зыбками вертятся наподобие крыльев ветряных мельниц. В каждую зыбку помещается по два человека; за удовольствие взимается по 3–5 копеек с персоны. Чтобы во время качания кто-нибудь не вылетел из зыбки, дверцы ее запираются на задвижку.
Снеговые горы устраиваются одна против другой, так что, скатившись с одной горы, тотчас можно подняться на другую и начинать удовольствие снова. По обеим сторонам раската насажены елки.
Масленица наступила, и балаганных дел мастера приготовились. Нигде в России не бывает такого шумного разгула, как на масленой неделе в Петербурге. Занятый тяжелой трудовою деятельностью, фабричный и мастеровой народ в своей повседневной жизни редко показывается на улицах столицы. Зато на масленой неделе, когда работы на фабриках и заводах приостанавливаются, рабочие на время свободны, – они слоняются по улицам и площадям, чтобы «разгуляться». Из окрестностей Петербурга приезжают десятки тысяч чухон: низкорослые выносливые лошаденки, запряженные в маленькие санки, то и дело шмыгают по улицам столицы, побрякивая бубенчиками и колокольчиками; впереди саней сидит чухонец, в полушубке, с трубкой во рту и с хлыстом в руке. На сиденье саней накинут коврик, сшитый из разноцветных лоскутьев руками трудолюбивой чухонки.
