Психология мешает поверить в доброту, нравственность и бескорыстие. Но история мешает поверить в зло.
*
Роман. Любовники из камня. И теперь он знал, что мучило его все время их любви и чему можно было бы помочь, лишь если бы… в тот самый момент… некий вихрь небесный превратил бы их в камень и они навсегда застыли бы в порыве любви лицом к лицу, расставшиеся наконец с этой безжалостной землей, не ведающие желаний, бушующих вокруг, и тянущиеся друг к другу, словно к сияющему лику взаимной любви.
*
Мы не говорим и четверти того, что знаем. Иначе все пошло бы прахом. Стоит сказать самую малость, и они уже поднимают вой.
*
Тот, кто хоть раз видел, как сияет от счастья лицо любимого существа, знает, что у человека нет иного призвания, кроме как приносить радость окружающим… а между тем самим фактом своего существования мы приносим горе людям, с которыми нас сталкивает жизнь, и погружаем во мрак их сердца; мысль об этом невыносима.
*
Когда северные варвары разрушили пленительное королевство Прованс[523] и превратили нас во французов…
*
Мунье в «Эспри»[524] советует мне бросить политику, ибо я (тут он прав) не создан для нее, и ограничиться вполне благородной ролью предсказателя, которая мне будет очень к лицу. Но что значит быть созданным для политики? Этого «Эспри» не объясняет. Что же до «благородной» роли предсказателя, для нее потребна кристально чистая совесть. А мое единственное призвание — говорить людям, что совесть их нечиста, а разум несовершенен.
*
Июль 49-го г.
См. «Южноамериканский дневник»[525] с июня по август 1949 г.
*
Сентябрь 49-го г.
В заключение по-новому взглянуть на убийство, противопоставив его безличному и бездушному абстрактному разрушению. Апология убийства человека человеком — один из этапов на пути к бунту.
*
Единственное, к чему я всегда стремился, — всем остальным (кроме богатства, которое мне безразлично) меня наделила, и наделила щедро, природа — это жизнь нормального человека. Я не хотел быть человеком бездны. Я стремился к нормальной жизни изо всех сил — и ничего не добился. Вместо того, чтобы мало-помалу приближаться к цели, я с каждым днем подхожу все ближе к краю бездны.
*
Георгиу[526] справедливо замечает, что Христа осудили (и казнили) вместе с двумя разбойниками. Подобные смешения были в ходу уже на заре нашей эры.
По Г., прогресс состоит только в том, что сегодня вместе с двумя виновными казнят десять тысяч невинных.
*
…фасады домов, построенные Потемкиным вдоль дорог, по которым проезжала, путешествуя по своим владениям, Екатерина II.
*
Надо полюбить жизнь больше, чем смысл ее, говорит Достоевский. Да, а когда любовь к жизни проходит, нам становится безразличен и ее смысл.
*
Великий имам Али[527]: «Мир — падаль. Кто пожелает себе хоть кроху от этого мира, тому место среди собак».
*
Стендаль: «Отличие немцев от других народов: размышления не успокаивают их, а возбуждают. Еще одна особенность: они сгорают от желания иметь характер».
*
Шпербер: «Да покарает Господь святош, которые, вместо того чтобы ходить в церковь, вступают в революционную партию, дабы превратить ее в церковь».
Коммунизм, скептический фанатизм.
Об учителе (Гренье?): «Встреча с этим человеком была огромным счастьем. Стать его последователем было бы скверно, никогда не расставаться с ним — прекрасно».
*
Он же. Смерть Розы Люксембург: «Для других она умерла двенадцать лет назад. Для них она все двенадцать лет умирала».
*
«Единичных самопожертвований не бывает. За каждым человеком, приносящим себя в жертву, стоят другие, которых он, не спрашивая их согласия, приносит в жертву вместе с собой».
Они желают народу добра, но не любят народ. Они не любят никого, даже себя.
*
Октябрь 49-го г.
Роман. «Каким-то потаенным уголком своей души он любил их. Он любил их по-настоящему, но был так далек от них, что слово „любовь“ приобретало новый смысл».
«Он желал двух вещей, первой из которых было абсолютное обладание. Второй — абсолютная власть воспоминания, которое он хотел бы оставить в ее душе. Люди слишком хорошо знают, что любовь смертна, и изо всех сил стараются оставить о своей любви наилучшее воспоминание. Он хотел, чтобы она запомнила его великим человеком; тогда, думал он, любовь их в конце концов тоже станет великой. Но теперь он знал, что он — не великий человек, что однажды, рано или поздно, она поймет это и на смену абсолютной власти воспоминаний придет абсолютная власть смерти. Победить, победить наверняка можно было бы, только признав, что любовь может быть великой, даже если любовник таковым не является. Но к такому страшному смирению он еще не был готов».
«Память ему раскаленным железом жгло воспоминание о ее лице, истерзанном болью… Именно в эту пору он постепенно утратил уважение к себе, поддерживавшее его прежде… Она была права: он недостоин любви».
«Любовь может презреть цепи, крепостные стены толщиной в несколько метров и проч. Но стоит только подчинить крошечную часть души долгу, и настоящая любовь становится невозможной».
«Он рисовал себе одинокое будущее, полное страданий. И эти картины доставляли ему мучительное наслаждение. Ведь страдание казалось ему благородным и гармоническим. То есть, по сути, он рисовал себе будущее без страданий. Меж тем, когда боль настигала его, это была уже не жизнь».
«Он говорил ей, что мужская любовь — это воля, а не благодать и что ему нужно победить самого себя. Она клялась ему, что любовь совсем не такая».
«Он утратил все, даже одиночество».
«Он кричал ей, что для него это смерть, но его слова не трогали ее. Ибо в своей беспредельной требовательности она полагала, что раз он не устоял, то должен умереть».
«Все нуждается в прощении, и прежде всего сам факт существования. Существование в конце концов всегда оказывается дурным поступком».
«В тот день он ее и потерял. На первый взгляд беда стряслась позже. Но он знал, что все произошло в тот день. Чтобы удержать ее, ему следовало устоять. Требовательность ее была так велика, что он не смел ошибиться, не смел дрогнуть. Любому другому она бы это простила, прощала и готова была прощать в будущем. Но не ему. Таковы преимущества любви».
«У любви есть своя честь. Стоит потерять ее — и любви приходит конец».
*
«Пока я не полюбил, я был ничтожен именно потому, что подчас очень хотел считать себя великим» (Стендаль. «О любви»).
*
Тонкий ум и посредственное сердце. Или, говоря иначе: добродетели от ума, а не от сердца. Ему нравилось в ней все внешнее: романический характер, склонность к игре и комедии.
*
Отчаяние охватывает, когда не знаешь, почему ты вступаешь в борьбу и стоит ли вообще в нее вступать.
Воспоминание на улицах Парижа: костры в бразильской деревне и дурманящий запах кофе и пряностей. Жестокие и печальные вечера, спускающиеся в такую пору на эту бескрайнюю землю.
*
Бунт. Абсурд предполагает отсутствие выбора. Жить — значит выбирать. Выбирать — значит убивать. Отрицание абсурда — убийство.
*
Гийу. Несчастье художника в том, что он живет и не совсем в монастыре, и не совсем в миру — причем его мучат соблазны и той и другой жизни.
*
Самая главная проблема сейчас — возмездие.
*
Кто сможет выразить отчаяние человека, который взял сторону твари против творца, однако, утратив сознание собственной невинности и невинности окружающих, считает виновными не только творца, но и тварей, не исключая себя самого.
*
Монро[528]: «О плодовитости создателя идей (речь идет о Гегеле) свидетельствует множественность возможных переводов (толкований)».
Разумеется, нет. Это верно по отношению к художнику и совершенно неверно по отношению к мыслителю.
