…это было непохоже на погружение в крылья. Вместо бури противоречивых эмоций и ощущений — зияющее ничто, провал в ткани мира. Вместо свежести горного ветра — пекло.
И жуткое, сводящее с ума чувство неправильности.
Я скорее почуяла, чем догадалась, что тоска принадлежит Акери, который тоже был рядом, где-то в этом черном тумане. А пустота… пустота — это…
— Ксиль!
Не крик — шепот.
И — слезы, закипевшие в уголках глаз.
— Ксилле! — выдохнул Дэйр совсем близко от меня — и его голос словно бритвой по нервам резанул.
Я чувствовала, что секунды уходят, словно песок пересыпается в невидимых часах. И если песчинок наверху останется слишком мало…
Пустота.
Она была неправильной, отвратительно неправильной. Ее нужно было чем-то… заполнить?
Идея созрела мгновенно.
Свет — яд для шакаи-ар. Тьма — тоже. Остается только заполнить пустоту… мной?
И я пустила по нитям, по узору внутри этой комнаты — себя.
Как будто кровь вновь побежала по опустевшим венам. Все мои комплексы и терзания, и смущение, и тревога, и любовь, любовь, любовь невозможная, смешанная со страхом потери и предвкушением чего-то нового, жаркого, волшебного… Черный туман впитывал эту гремучую смесь, как песок — воду, но оставался жадным и сухим.
Мало.
Кажется, это была чья-то мысль — то ли моя, то ли Дэйра, а, может, и Акери, который излучал почти физически ощутимую муку… Но в следующую секунду Дэриэлл резко развернул меня, склонился… и укусил за нижнюю губу. До крови.
— М-м-м!
Думаю, такого винегрета из удивления на грани шока, удовольствия и стыда эти стены еще не видели.
Я дернулась назад, инстинктивно пытаясь избежать боли, потом подалась вперед, впиваясь ногтями в плечи Дэриэлла, потом возмущенно вцепилась ему в волосы, и стукнула кулачком по спине, и раскрыла губы, позволяя Дэйру уже не кусать, а ласкать, извиняясь, выпивая дыхание, и…
Туман полыхнул невероятной, искрящейся белизной и сжался в одну точку.
Дэйр жадно потянулся за соскользнувшей по подбородку капелькой крови, лизнул в губы, обжигая жаром — и отстранился, медленно, с трудом, словно на одной силе воли.
— Прости, — прошептал он хрипло. Глаза у него были совершенно безумные и черные. — Я не рассчитал. Не привык к таким… клыкам. И прокусил случайно.
Я моргнула раз, другой — и зашлась в истерическом смехе.
«Не рассчитал»! Соблазнитель великий! Бездна, ну нельзя же так…
— Не важно, — приступ неуместного веселья прекратился так же внезапно, как начался. — Ксиль?
— Я в порядке, — несколько пришибленно ответили у меня из-за спины. Я охнула и развернулась.
Ксиль сидел на потрескавшемся полу арены, поджав под себя ноги, и смотрел на свои руки с таким искренним изумлением, будто видел их в первый раз. На мгновение мне показалось, что в волосах у него мелькнула седая прядь, и по спине прокатилась волна мурашек… Но это оказался всего лишь блик света.
— Я в порядке, — произнес Максимилиан уже тверже, сжимая пальцы в кулак и поднимая на меня глаза — синие-синие, как глубокое море, и такие же безмятежные. — Просто мы с Акери немного не рассчитали. Я думал, что у меня больше энергии, а запас в регенах оказался исчерпан.
— А Акери-то куда смотрел? — неожиданно холодно поинтересовался Дэйр, и я невольно втянула голову в плечи, заслышав знакомые интонации. Так целитель выговаривал иногда безнадежно легкомысленным пациентам, пропускающим сеансы лечения, руководствуясь девизом «Авось обойдется». — Или власть над «всем миром» застила кое-кому взор?
Я проследила за направлением его взгляда — и поперхнулась собственной гневной тирадой. Акери застыл, словно статуя — неподвижный, вымерзший изнутри, измученный. Его белые волосы казались не серебряными, а седыми.
— Ну, зачем же так все усложнять, — Ксиль встряхнул головой, словно пытаясь прийти в себя, и улыбнулся.
Эта улыбка, как лучик солнца, коснулась Акери — и он словно чуточку согрелся, оттаял. На его лице отразились хоть какие-то чувства, кроме боли и тоски — облегчение, надежда.
— Не усложнять… — Дэриэлл дернул себя за косу нервным жестом. — Все-то у тебя просто. Немного не рассчитал. Немного чуть не умер…
— Да ладно вам, — махнул рукой Ксиль с истинно шакарской беспечностью. — Не мог же я умереть так глупо. Да и закончилось все хорошо. А Найта, — его взгляд наполнился иронией, — даже научилась чему-то новому.
Я машинально облизнула пульсирующую слабой, горячей болью губу и залилась краской.
И ведь даже не поспоришь… Действительно — закончилось все хорошо…
И кое-чему я научилась.
А именно: с молодыми шакаи-ар лучше не целоваться. Чревато травмами.
Глава 18. Иллюзия счастья
После того случая, как Максимилиан не рассчитал силы и чуть было не разлетелся по всей Академии облачками черно-синего тумана, Акери решил уменьшить интенсивность тренировок. «Перестал гнать коней», — как выразился Дэриэлл.
Ксиль долго шипел на нас всех, яростно доказывая, что он вообще-то князь и сам может определить, какие нагрузки допустимы, а какие нет, но на прямой приказ старейшины возразить ему было нечего. Я благоразумно помалкивала, чтобы не попасть под горячую — почти в буквальном смысле — руку. Но мысленно была всецело на стороне Акери.
Если уж у Максимилиана даже попытка частично перейти в другую форму потерпела фиаско, то ему и впрямь надо было оставлять больше времени на то, что Дэриэлл деликатно назвал «подзарядкой».
Сам целитель, к слову, теперь каждую ночь где-то пропадал. Когда он возвращался в два-три часа пополуночи, взгляд его был задумчив, а губ то и дело касалась мечтательная улыбка. Честно говоря, меня это заставляло испытывать не очень приятное чувство, которому я боялась подбирать название. Что-то было в этом непристойное, порочное, диссонирующее.
К шакаи-ар, охотящимся на людей, я привыкла с рождения. Просто часть мира — пугающая, но естественная. Есть мы, а есть они. И они далеко.
А тут кто-то из нас вдруг стал хищником — совсем рядом.
…Я не знала, в какой момент перестала бояться шакаи-ар, помнить постоянно, что у них есть острые зубы, длинные когти и голод. Наверное, тогда, когда поняла, что могу за себя постоять. Да и кланники видели во мне не жертву, а равную им. С моим мнением считались даже те, кто называл меня ребенком.
Я словно оказалась по другую сторону барьера. Стала… одной из них?
Максимилиан, Тантаэ, Шеан с Теа — все они хотя бы раз в дюжину дней отправлялись на охоту. И — калечили, убивали. А теперь и Дэриэлл. Аристократ по крови, бунтовщик по духу и целитель по призванию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
