Среда 10 сентября. Наконец поутру мы пришли на бар, где должны были стать на якорь, ибо лоцманы, невзирая на светлое время и умеренный ветер, нас не встретили. Мы послали тотчас на Мудьюжский остров шлюпку. Лоцман, приехавший на ней, уверял, что их карбас обсох и что по этой причине они не могли к нам выехать. Отговорка эта была выдумана довольно неудачно, ибо они могли нас увидеть в самую полную воду. О такой непростительной оплошности лоцманов, которую, кроме нас, испытали также пришедшие за несколько до того дней военный транспорт «Мезень» и бриг «Кетти», счел я долгом по прибытии в Архангельск донести главному начальству.
Между тем, пока мы ждали лоцмана, ветер стих и не позволил нам в тот же день перейти через бар. Это промедление послужило, однако же, в пользу, ибо мы успели весьма исправными наблюдениями определить положение башни на Никольской косе. Широта ее вышла 64°59′40′′, долгота 0°17′52′′ W от Архангельска. На следующее утро вышли в реку Двину, а в сумерки положили якорь в Соломбальской гавани.
Больных в течение всего похода имели мы весьма мало. В этом, и в одном только этом отношении были мы ныне столько же счастливы, как и в прежние экспедиции.
Описав четырехкратное путешествие наше к Новой Земле, в продолжение которого осмотрены и определены астрономическими средствами берега, отчасти из плаваний прежних мореходов уже известные, остается мне еще упомянуть о том, какие есть средства обозреть те части ее, до которых разные физические препятствия не позволили нам проникнуть, т. е. берега северный и восточный.
Говоря о восточном береге Новой Земли, должно различать берег, принадлежащий южному острову, от принадлежащего северному. Первый описать несравненно легче последнего. Можно почти без сомнения совершить это даже и с теми средствами, какие мы имели, если только употребить на то целое лето. Для этого нужно, если льды повстречаются на первом шаге в Карское море, остановиться или в Маточкином Шаре, или в Никольском Шаре (но лучше в Маточкином, поскольку, следуя от N к S, будешь по всей вероятности иметь более сухопутных течений) и с первым западным ветром, который удалит льды в море, идти к восточному берегу. На этот случай можно учредить где-нибудь на возвышенном месте сигнальный пост, который бы извещал о всяком движении льдов. Расстояние от восточного устья Маточкина Шара до Карских Ворот с небольшим 150 миль, и поэтому в двое суток, а если ветер будет дуть довольно свежо, то даже и в одни, все дело может быть окончено. Но если бы даже и случилось, что поднявшимся восточным ветром нажмет льды опять на берега и судно претерпит бедствие, то и в таком случае экипаж его легко может спастись, идя только до берегов Никольского Шара, откуда на самоедских карбасах, которые там до сентября месяца всегда можно встретить, переедет на материковый берег.
Эту часть также легко описать берегом, на оленях. Перевезя на мореходном судне нужное количество этих животных с острова Вайгач на Новую Землю, должно остаться тут зимовать – в Никольском Шаре или другом удобном месте. Южная часть Новой Земли изобилует дикими оленями, и потому нет причины опасаться недостатка в оленьем корме на зиму, но для совершенного обеспечения себя с этой стороны можно избранных оленей заблаговременно приучить к хлебной пище, что, как я слышал, некоторые из мезенских жителей испытали уже с успехом. Весной, когда утвердится надежный наст, описатели отправятся на оленях вдоль берега и в короткое время могут описать его до Маточкина Шара. Множество выкидного леса по всему восточному берегу новой Земли облегчит им средства защищать себя от стужи. Что отряды, подобным образом снаряженные, под управлением людей предприимчивых и искусных, совершить могут и на сколь долгое время могут ограничиться собственными своими средствами, доказывает путешествие капитанов – барона Врангеля и Анжу. Экспедиции этих достойных офицеров могут в деле этого рода служить образцом.
Опись восточной части северного острова сопряжена с гораздо большими трудностями. Нельзя положительно ни утверждать, ни отрицать возможности совершения его на оленях; но трудности этого предприятия должны бесконечно возрасти от втрое большего протяжения этого берега и от большой суровости климата. Но опыт во всяком случае может быть не бесполезен, успех первого предприятия покажет степень вероятности в этом втором.
Для описи этого берега морем должны быть употреблены два судна, построенные и снабженные во всем по примеру судов, посылаемых в последние времена английским правительством для искания северо-западного пути, суда, которые могли бы смело втираться во льды, не подвергаясь большой опасности быть проломленными или раздавленными, которые могли бы оставаться зимовать везде, где Бог приведет. Такие два судна могут начать опись свою от восточного устья Маточкина Шара и совершить ее, если не в одно, то в два или три лета. Что предприятие это не есть физически невозможное, доказывает плавание Лошкина, который в два лета дошел от Карских Ворот до мыса Доходы; но трудности и опасности его должны быть весьма велики от множества льдов, с одной стороны низкопосылаемых к оному берегу обширными лиманами Оби и Енисея, которые в отношении к нему пришлись, так сказать, в упор; а с другой – приносимых постоянным от О к W течением и господствующими восточными ветрами из большой части прочих рек Сибири и со всего Сибирского океана. Как встречать и преодолевать эти трудности, учат нас путешествия Росса и Парри.
По достижении мыса Доходы или Баренцева мыса Желания труднейшее будет уже сделано, ибо здесь мореплаватели найдут попутное течение и по большей части попутный ветер, которые много облегчат плавание вдоль северного берега, даже и в том случае, если близ него встретится много льдов. По той же самой причине не следует это предприятие начинать от запада.
Если бы подобная экспедиция действительно когда-нибудь состоялась, то начальнику ее, по достижении северо-восточнейшей оконечности Новой Земли, не следует упускать из вида предположения, более чем вероятного, о существовании неизвестных доселе земель в небольшом расстоянии к NO от этого мыса.[267] Открытие этих островов или доказательство несуществования их было бы по крайней мере столько же важно, как опись восточного берега Новой Земли.
Глава шестая
Беломорская экспедиция
Обозрение прежних описей и промеров Белого моря. – Плавание брига «Кетти» в 1823 и 1824 годах.
Первые карты Белого моря, равно как и всех других морей, сделавшиеся известными россиянам, были иностранными и составлялись из показаний английских и голландских мореплавателей, с половины XVI века ходивших к городу Архангельску. Мореходы того времени, особенно голландские, могут нам, просвещенным, служить образцами во многих отношениях. Они почитали обязанностью замечать в путешествиях своих все, что могло сколько-нибудь принести пользы мореплаванию; замечания свои поспешали они сообщать ученым мужам, которые с своей стороны не щадили ни трудов, ни издержек для собирания всевозможных сведений о странах мало известных. Таким образом произошли собрания карт Фишера, Витта, Питта, Меркатора, Витсена, Блайя, Гондия, Масса, Герарда, Фан Кейлена, Колзона и многие другие,[268] которые при всех недостатках своих удивляют нас подробностью как самых карт, так и приложенных к ним описаний и мореходных наставлений. Если б мы, вооруженные всеми тонкостями как астрономической, так и механической части науки мореплавания, следуя примеру стариков, не пропускали ничего без внимания и наблюдения свои делали тотчас известными, чтобы просвещенная критика могла в них отделить истинное от ложного, то не могли бы сохраниться в картах ближайших к нам мест, даже до позднейшего времени, самые грубые ошибки.
