Стекло в полицейской машине со стороны пассажира уползло вниз, как только мы приблизились ко входу в дом. Между водителем и пассажиром темно-красной надписью «Полиция Канагава» слабо светился монитор компьютера. Водитель — сравнительно молодой полицейский — тихо похрапывал, откинув спинку своего кресла. Его напарник, полицейский в годах, жестом приказал нам приблизиться:
— Привет, молодежь! Неужели родители позволяют вам так поздно гулять? Тэ-э-экс! А почему пассажир без шлема?! Вот я сейчас кому-то штраф впаяю за нарушение ПДД!
— Добрый вечер, офицер! — Вылезла вперед Хонока и начала вдохновенно врать. — Я совершенно случайно встретила братика буквально в двух шагах отсюда и упросила его посадить меня на мотоцикл! Двигатель транспортного средства был в этот момент выключен. И аники… э-э-э старший братик, как законопослушный гражданин, вел мотоцикл руками! Никакого нарушения ПДД не было! Честное пречестное слово!
— Ага-ага… — Полицейский улыбнулся, высунулся из окна и посветил фонариком на ноги Хоноки. — Барышня, а вы знаете, что на сапожках маленьких миленьких пассажирок мотоциклов остаются характерные следы от грязи, вылетающей из-под колес?
— Вау! Хорада-фукутайчо, вы настоящий Пинкертон! — Восхитилась Хонока. — А Вы берете учеников, Хорада-фукутайчо?
Зря она с этим вылезла — в полумраке нормальный человек надпись на плашках на груди кителя не рассмотрит. И полицейский это тоже понял… правда, вот уж о чем я беспокоился зря, так об этом — он с легкостью объяснил себе «ночное зрение» пигалицы, сидящей на мотоцикле:
— Какие у вас зоркие глазки, барышня! Ну, от дочери Саори Сирахама-сан иного и не ожидалось. Мотоциклист-сан, снимите-ка шлем… — Луч фонарика мазнул меня по лицу. — Ага… Сирахама Кенчи. Так-так-так…
Чтобы отвлечь полицейского от ненужных выводов (если знает меня в лицо, то и возраст мой знать должен… а я — на мотоцикле), я поспешил спросить:
— Что здесь произошло, Хорада-сан?
— Ну, это пусть вам ваши уважаемые родители объясняют! — Отмахнулся полицейский. — Педагогика — это не мое! Хотя… вы тоже вели мотоцикл откуда-то издалека? Не включая двигатель?
— Истинно так, Хорада-фукутайчо! — Решительно кивнул я. — Вел руками от самого имения Редзинпаку! А до этого был пассажиром этого транспортного средства! Поэтому на моих ботинках такие характерные следы грязи!
— О-о-о! Устал, поди — мотоцикл твой, судя по виду, кило под триста тянет, а? Четырехцилиндровый?
— Так точно, Хорада-фукутайчо!
— Братик-братик! — Заныла Хонока, сообразив, чем это грозит. — Я домой хочу-у-у!
Я прислушался… Нет, пока рановато.
— Хорада-сан, вы разбираетесь в мотоциклах? Иначе как вы могли так легко определить тип двигателя и вес! Он, действительно, триста десять весит! Со всеми техническим жидкостями…
* * *
— Тц… ну и детки пошли! — Прицокнул языком Хорада. То ли осуждающе, то ли одобрительно.
— М? — Отозвался только что проснувшийся молодой напарник.
— С детками Сирахамы пообщался. Уникальные детишки: никакого беспокойства, а ведь рядом их разгромленный дом! И раньше они с таким не сталкивались: одна из самых благополучных семей на этом участке, за десять лет — ни одного сигнала! Нормальные дети, увидев такое в первый раз, должны были устроить истерику и опрометью мчаться в дом. Или трясти нас — «Офицер! Офицер! Что случилось? Где мама и папа, офицер?» С соплями и слезами. А мы вместо этого марки мотоциклов обсуждаем!
— Ну, так кто у них мама, Хорада-сэмпай. — Заметил напарник. — Мама у них — бывшая Старшая Дочь Драконов! У этих детишек подготовочка, поди, как в наших отрядах быстрого реагирования или в отделах по борьбе с терроризмом!
— Бывших Драконов не бывает, Канамэ. К тому же… тебе не показалось странным, что на щеке Саори Сирахама, Старшей Дочери Драконов, когда мы на сигнал от соседей прибыли, была ссадина? А из-под носа только-только вытерли кровь? Ах, да… вряд ли ты на ее лицо смотрел в тот момент… ну, да что с вас молодых-озабоченных взять…
— И что из этого следует?
— Ничего из этого не следует. — Вздохнул Хорада. — Раз уж меня перевели в патрульные, то делать выводы по абсолютно законопослушному мужу Саори, бизнесмену Мототсуги Сирахама, мне не по должности… Заявления нет, пострадавших нет, жалоб нет… Все довольны! Ждем сменщиков и идем спать… В конце концов на своей частной собственности законопослушные японцы могут творить все, что им вздумается. И ничего из этого не следует!
«М-да… кому-то большому перешел дорогу Хорада-сэмпай! — Подумал Канамэ. — А, с другой стороны, не убили, инвалидом не сделали, из полиции не выгнали…»
— Ну, может быть завтра вы напишете рапорт, Хорада-сэмпай?
— Ни-ни-ни… Я не собираюсь указывать уважаемому руководству, что делать… Хочет все силы бросить на отлов мифической «токийской женщины-кошки» — пусть ловит! Флаг им в штаны!
— А что вы об этом думаете?
— Я бы не связывался. Существо, перепрыгивающее с крыши на крышу, и лазающее по вертикальным стенам — даже если оно существует! — лучше не трогать! Тем более, что эта нэка вполне успешно выполняет функции полиции!
— Вы стали таким рассудительным и осторожным, Хорада-сэмпай! — Улыбнулся напарник.
— Эх, Канамэ! — Вздохнул старший товарищ. — Поработай с моё, а потом получи пинок под зад только за то, что ты рассудительный, но неосторожный… А мне до пенсии, между прочим, всего полтора года!
* * *
Мы с Хонокой сидели на подранном в клочья диване, а родители — напротив. Они жались друг к другу на еще более разлохмаченном диване, брате-близнеце нашего. Между нами на журнальном столике горела мощная аккумуляторная лампа, принесенная из подвала. Причем принесли ее мы — а до этого родители сидели в темноте… Ну, не сидели, конечно, но…
В качестве двух ножек столика были использованы сложенные стопкой книги из рухнувшего книжного шкафа.
Родители «оттянулись» душевно!
Матушка, красиво завернутая в штору на манер индийского сари, стараясь не показать смущения, чуть озадаченно («Ё-мое, вот это мы погуляли!») рассматривала разгром в гостиной. Этот разгром при свете лампы был виден куда лучше, чем в темноте. На правой щеке матери был наклеен пластырь…
На отце из одежды красовались только в клочья разорванная майка и семейные трусы с рисунком слона с огромными ушами, поднявшего хобот… да-да, на том самом месте. Плечи, грудь и шея — покрыты ссадинами и царапинами. А царапины на спине… да-да, те самые — «крылышками». На левой скуле наливалась синевой добротная гематома, прикрытая сейчас «нашим компрессиком»… Любители симметрии.
«Правда, обычно я сношу ему голову» — Вспомнились слова матери, как нельзя лучше характеризующие особенности ее техники. Ну, отец был при голове, следовательно, либо голова у него крепкая оказалась, либо блоком смягчил, либо мать сдержалась. Я бы поставил на все сразу.
Папа был счастлив — глаза сияли, в душе пели птички и, если б не соседи (которые и вызвали полицию, когда вечером из поместья Сирахама послышались выстрелы и взрывы) и не патрульная полицейская машина у порога, наверняка залез бы на крышу и с радостным криком стал бы лупить себя кулаками в грудь.
Смущенные, но счастливые, они могли ничего не объяснять.
Но отец все-таки принялся с энтузиазмом заливать что-то про неожиданное нападение каких-то личностей в униформе ниндзя.
— … а потом из магазина пришла моя милая ящерка — и разогнала этих хулиганов! Это было так красиво!
— Да-да. — Подтвердила Саори торопливо. — Я их раскидала. Только так!
— Аники. — Хонока пихнула меня локтем. — Ты им веришь? — И шепотом добавила. — Ты — добрый, а я — типа злой.
— До-о-оченька! — Протянула мать.
— А какая у меня альтернатива? — Ответил я сестре вопросом.
— Хм… Кенчи! — Отец укоризненно посмотрел на меня.
Мой вопрос ненадолго поставил Хоноку в тупик. Но — ненадолго. Она стала загибать пальчики:
— На стенах пулевые отверстия, следы дроби и следы от гранат. Осколочно-наступательные! На полу — гильзы. Пистолетные и от дробовика.
— Да-а-а… — Отец мечтательно прикрыл глаза. — Моя ящерка много стреляла! А они — отстреливались! А я лежал вон там. — Отец показал пальцем. — А потом вон там!
— У них были дробовики «Гадж» и пистолеты «Зиг-Зауэр»… Ну… — Мать покосилась на отца. — Так себе выбор. А у меня — мои «Глоки»!
— И ни одной лужи крови… — Нанесла подготовительный удар Хонока.
Родители застыли…
— Ну… — Нашелся, наконец, отец. — Мы быстренько пол вытерли, чтобы тебя не смущать!
— А гильзы потом на чистый пол насыпали? Чтобы не смущать? — Довольно улыбнулась Хонока.
— Она очень метко стреляла! — Не сдавался отец. — Оружие из рук агрессоров выбивала пулями только так! Снайперский огонь! С двух рук! Великолепно! Один-два раненых! В двух местах вытерли — и все! Остальные — оглушенные.
