Оставшись без духовного предводителя, гоблины, видно почуяв, что шансы на победу скверные, побросали оружие и разбежались кто куда, да так резво, что только пятки сверкали. Ценного в лагере оказалось совсем немного, да и его ураган унёс аккурат в речку, оставив после себя какие-то объедки и прочий мусор.
— Ну, говори, куда дели мосты? — связав шамана так, что тот стал больше напоминать гусеницу, поинтересовалась Фиона.
Гоблин ничего не ответил. Зато дважды плюнул, да так метко, что умудрился попасть не только в жрицу, но и в отряхивающегося после путешествия в реку чуть позади дикого мага.
— Будешь выделываться, он тобой отобедает, — пригрозила Фиона, позволяя шаману посмотреть, как Тукан где-то на фоне, сидя на куче трупов, с мрачной решимостью поглощает пирожки, силясь восстановить потрёпанное здоровье. — Видишь, как ест? Три дня не кормили.
— Ифдефайся-ифдефайся, — невнятно пробурчал крестоносец.
— У тебя же не забит рот на самом деле! — возмутилась жрица.
— Это отыгрыш!
— Как тебя звать-то? — пока они обменивались колкостями, спросил у гоблина Фалайз.
— Кривозуб Шестипалый, — невнятно пробурчал шаман, дёрнув одной из своих лапок, на которой при ближайшем рассмотрении и вправду оказалось на один палец больше положенного.
— Что делали тут?
— Рыбу ловили, — сплюнув, но на этот раз на землю, ответил гоблин.
— Опять язвишь? — насупился дикий маг, но, как оказалось, преждевременно.
— Не, вон силки стоят, — вступилась за гоблина Фиона, указав куда-то в сторону реки. — Про краденые мосты слышал чего, Шестипалый?
— Были мосты. Спёрли мосты, — гоблин гнусаво и с усмешкой добавил, — не мы.
— А кто?
Шаман дёрнулся, видимо, попытавшись пожать плечами. Он явно знал больше, чем говорил, но какими только карами ему ни грозила троица, включая плавание на дно реки, разговорить его так и не удалось.
Добавив к верёвкам ещё пару: одну на рот, в качестве кляпа, другую на глаза, Фиона передала получившийся свёрток Тукану.
— Держи, сдадим его водяным. В качестве жеста доброй воли и залога благих намерений.
— А у нас разве благие намерения? — с усмешкой уточнил Фалайз.
— Конечно! — успокоил его крестоносец. — Всё, за что нам так или иначе заплатят, — благо, — убедившись, что комментариев не последует, он внимательно осмотрел опутанного гоблина и поинтересовался у жрицы. — Где это ты так верёвками научилась орудовать? Бандажом увлекаешься?
Жрица смерила его долгим, раздражённым взглядом, но всё же ответила:
— Альпинизмом. Увлекалась когда-то. Хотели с мужем на Эльбрус или Монблан подняться.
— А почему не поднялись? — поинтересовался Фалайз. — Здоровье?
— Только если психологическое, — туманно ответила Фиона, не став больше ничего объяснять. — Идёмте, а то, чувствую, нам ещё к оркам придётся идти.
Найти водяных удалось не с первой попытки. В отличие от гоблинов, чей лагерь не заметить было невозможно физически, понять, что полузатопленные руины возле берега — это не просто декорации, а населённый пункт, оказалось сложно. В каком-то смысле водяные сами нашлись, когда попытались, накинув на Фиону сеть, утянуть её на дно.
Жрицу отбили, а нападавшим выписали настраивающую на ведение переговоров порцию насилия. Кроме того, пригодились пирожки и особенно Кривозуб Шестипалый, от вида которого у водяных аж глаза загорелись, причём в буквальном смысле.
Существа эти оказались довольно разнообразными. Из общего у них всех был лишь факт скрещивания в той или иной пропорции, зависящей очевидно от возраста, с различными морскими обитателями. Присутствовали в их числе как банальные донельзя русалки, так и весьма любопытные комбинации на основе ракообразных, угрей и даже улиток. Впрочем, Фалайзу хватило одних только русалок.
— Зачем им нарисовали такие большие… — дикий маг запнулся, когда одна из рыбодевушек, заметив внимание к своей персоне, приветливо помахала ему рукой.
Вот уже минут пять троица околачивалась на берегу реки, ожидая, когда же на переговоры явится самый главный водяной. За это время поглазеть на них приплыла большая часть обитателей местных глубин. Женские представители которых разнились от нелицеприятных дородных бабищ до весьма миловидных красавиц, но с акульими улыбками.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это же неудобно, как они только плавают! — вернулся к прежней теме Фалайз.
— Это мешки с ядом, — осклабившись, рассказал Тукан, оказавшийся к обаянию русалок абсолютно равнодушным. — А выглядят так, чтобы народ к себе заманить. Кстати, чем крупнее, эм, размер, тем больше яда. Очень жизненно, между прочим.
— А ты, погляжу, «мешками с ядом» не интересуешься? — понаблюдав немного за ним, спросила Фиона.
— Предпочитаю девушек, глядя на которых, у меня не возникает желания забросить их на сковороду, полить подсолнечным маслом, приправить лучком и пожарить с картошечкой.
Фалайз тем временем, поборов часть смущения, подошёл к одной из русалок и худо-бедно пытался наладить контакт. Не сразу, но удалось, хоть и с оговорками: рыбодевушка из-за жабр не могла внятно разговаривать, только кивать и активно жестикулировать.
— Герой-соблазнитель, умудрись сделать так, чтоб она тебя не сожрала, а? — едко крикнула ему Фиона.
— Не бурчи! Я налаживаю контакт. Дай лучше пирожок! — ответил дикий маг.
— Ты б для начала зрительный контакт наладил, — буркнула жрица себе под нос, но, расщедрившись, выдала ему сразу два пирожка.
Тем временем из реки показалась целая процессия: четыре явно недавно обращённых водяных, имевших ещё куда больше человеческих черт, чем рыбьих, волокли, на манер бурлаков, помост, на котором зиждилось нечто среднее между мерзкой жабой и не менее отвратительно выглядящей старушенцией. К счастью, найти с ней общий язык удалось куда быстрее и проще, чем с русалками.
Предводительницу водяных крайне заинтересовал шаман. Настолько, что она не торгуясь предложила за него небольшой сундучок, набитый всякими побрякушками из драгметаллов. Кривозуб Шестипалый, видно, не желая попадать в общество к этому милому созданию, отчаянно попытался выпутаться, но было уже поздно: водяные, недобро посмеиваясь, потащили его на дно реки. Что-то подсказывало Фионе, что вскоре в реке заведётся чудная комбинация гоблина и какой-нибудь рыбы.
А вот на тему пропавших мостов повелительница речная общаться отказалась категорически, сделав вид, что не понимает, о чём ей толкуют Тукан и Фиона. Опять же, было очевидно, что это — ничто иное, как плохая актёрская игра, но давить или угрожать смысла не имело. При всех возможностях троицы одолеть водяных не вышло бы при всём желании. Может, на берегу реки какие-то шансы ещё имелись, но вот в водной глади — точно нет. Там гарантированно побеждал тот, кто оказывался лучше приспособлен. Во многом поэтому-то водяные легко пережили, в отличие от тех же гоблинов, влачивших жалкое существование, кучу облав из-за пропаж мостов.
— Э-э-х, — провожая уплывающую вдаль процессию взглядом, вздохнул крестоносец, — ну зато пирожки точно отбились.
Самодовольно улыбнувшись, он встряхнул сундучком, внутри которого что-то приятно уху позвякивало.
— А у тебя что? — спросила Фиона у Фалайза, заметив, что тот что-то держит в руке.
— Да так, фигня, — разочарованно буркнул, демонстрируя подарок русалки, дикий маг. — Огарок свечи.
— Ха! Мешки с ядом хоть красивые были? — ехидно поинтересовался крестоносец. — Стоили целых двух пирожков?
— Какая-то странная свеча, — приглядевшись, пробормотала жрица. — Дай-ка…
— Она чёрная, — пожал плечами Фалайз. — Видать у них там на дне совсем с воском беда.
Некоторое время жрица стояла как вкопанная, глядя пустым взглядом на свечу, а затем приобняла дикого мага, едва удержавшись от того, чтобы не расцеловать его.
— Ты хоть знаешь, какой ты молодец? — воскликнула она, отстраняясь. — Ты нашёл ответ!
— Что?! — хором удивились Фалайз и Тукан.
— Чёрной свечой, омытой где-то там, — Фиона потрясла огарком, — молятся Никт — повелительнице перемен!
