«добрые демоны показываются нам в своем действительном виде, тогда как недобрые могут проявить себя только в призрачных смутных формах». – В дальнейшем он подтверждает Порфирия и говорит, что – «…добрые не боятся света, тогда как злым требуется темнота… Чувства, которые они возбуждают в нас, заставляют нас поверить в присутствие и реальность вещей, которые они показывают, хотя бы эти вещи отсутствовали» [214].
Даже наиболее опытные теурги иногда встречаются с опасностями, имея дело с некоторыми элементариями, и Ямвлих по этому поводу говорит, что
«Боги, ангелы и демоны, так же как и души, могут быть вызваны посредством заклинаний и молитв… Но если в течение теургической операции совершить ошибку, тогда – берегись! Не воображайте, что вы общаетесь с благодетельными божествами, которые отвечают на вашу глубокую молитву; нет, ибо они злые демоны только под маской добрых! Ибо элементарии часто принимают вид добрых существ и напускают на себя вид, что они по своему рангу гораздо выше, чем в действительности. Их хвастовство их выдает» [214, «Различия между демонами, душами и т. д.».].
Лет двадцать прошло, как барон Дю Потэ, возмущенный несерьезным отношением ученых, которые упорствовали на своем отрицании и смотрели на величайшие психологические феномены только как на результат трюкачества, – дал выход своему возмущению в следующих выражениях:
«Вот я, идущий своей дорогой – истинно говорю – в страну чудес! Я готовлюсь пошатнуть любые мнения, и вызываю смех у наших наиболее блестящих ученых… ибо я убежден, что вне нас существуют носители огромной мощи; что они могут войти в нас, двигать нашими конечностями и органами и пользоваться нами, как им угодно. Во всяком случае, это верование наших отцов и всех древних. Каждая религия признавала реальность духовных агентов… Припоминая бесчисленные феномены, которые я производил на виду тысяч людей, видя скотское равнодушие официальной науки в присутствии открытия, которое переносит умы в области непознанного [дословно]; будучи старым человеком в тот самый момент, когда мне следовало быть только что родившимся… я не уверен, не было ли лучше для меня, если бы я остался таким же невеждой, как другие.
Я переносил письменную клевету без опровержений… Иногда это просто невежество, которое говорит, и я молчу; другой раз это поверхностность суждений, поднявшая свой голос чтобы пошуметь, и я нахожусь в колебании: то ли ответить, то ли – нет? Безразличие ли это или лень? Или страх парализовал мой дух? Нет! ни одна из этих причин не влияет на меня. Я знаю, просто, что нужно доказать то, что ты утверждаешь, и это сдерживает меня. Ибо, доказывая правоту моих утверждений, предоставив живой факт, свидетельствующий мою искренность и правдивость, я вынесу за пределы преддверия храма священную надпись, которую никогда не должен видеть и читать глаз профана.
Вы сомневаетесь в колдовстве и магии? О, истинно! обладать ею – тяжелое бремя!» [159]
С ханжеством, какое можно найти только в церкви, и в чьих интересах он пишет, де Мюссе цитирует вышеприведенное высказывание в качестве положительного доказательства, что этот преданный науке человек и все те, кто ему верят, предались Сатане!
Самодовольство – наиболее серьезное препятствие современному спиритуалисту на его пути к просвещению. Его тридцатилетний опыт с феноменами кажется ему достаточно убедительным, что он обосновал сношения между земным и загробным миром на неуязвимом основании. Его тридцать лет не только привели его к убеждению, что мертвые сообщаются с живыми, и таким образом бессмертие духа доказано, но и утвердили его на идее, что мало или ничего нельзя узнать про этот свет, как только через медиумов.
Для спиритуалистов исторические материалы или не существуют, или же, если они знакомы с собранными сокровищами, – они смотрят на них, как на не имеющих отношения к их собственным опытам. И все же, проблемы, которые так досаждают им, были разрешены тысячи лет тому назад теургами, которые оставили ключи к ним для тех, кто будут искать их в надлежащем духе и со знанием. Возможно ли, что природа изменила свою работу, и что теперь мы встречаем других духов и другие законы, не такие, как в старину? Или, воображает ли какой-либо спиритуалист, что он знает больше или даже столько же о феноменах медиумов или о природе различных духов, сколько знала жреческая каста, которая проводила всю свою жизнь в теургических занятиях – в деле, которое было известно и изучалось бесчисленные века? Если заслуживают доверия повествования Оуэна и Хэера, Эдмондса и Крукса, и Уоллеса, то почему «Отец Истории» Геродот, Ямвлих, Порфирий и сотни других древних авторов не заслуживают доверия? Если спиритуалисты получают свои феномены с соблюдением мер предосторожности от обмана, то то же самое делали теурги древности, чьи записи доказывают нам, что они могли разнообразить их и производить, как хотели. Тот день, когда этот факт будет признан и бесполезные спекуляции современных исследователей уступят место терпеливому изучению трудов теургов, – тот день отметит зарю новых и важных открытий в области психологии.
Глава X
Внутренний и внешний человек
Τής δέ γάρ έκ τριάδος πάν πνευμα πατήρ – έκερασε.
Tay. «Lyd. de Mens.», 20.«Более могущественные души сами по себе постигают истину, и они более изобретательны по своей природе. По словам оракула, такие души спасаются своею собственною силою».
Прокл, I Alc.«Так как дух постоянно движется и проходит через все творения в течение определенного времени, то, совершив это, он вскоре вынужден двинуться назад опять через все творения и развертывать ту же самую ткань поколений в мире… ибо как часто возобновляются те же причины, так же возобновляются следствия».
Ficin. de Im. An., 129, «Халдейские оракулы».«Когда б не высшее предназначение, —
Теряло всякий смысл бы обучение».
Янг.С момента зарождения утробного эмбриона до того момента, когда старый человек, испустив свое последнее дыхание, падает в могилу, ни его начало, ни его конец не поняты схоластической наукой; все до нашего появления на свет пусто, все после нас – хаос, ибо нет никаких очевидных доказательств о том, что касается связей между духом, душой и телом как до, так и после смерти. Сам по себе уже жизненный принцип представляет собой неразрешимую загадку, над изучением которой материализм понапрасну истощил свои умственные силы. В присутствии трупа скептический физиолог стоит нем, когда его ученик спрашивает, откуда пришел обитатель этой брошенной порожней оболочки, и куда он ушел. Ученику предстоит или удовлетвориться, подобно его учителю, объяснением, что протоплазма построила человека и энергия его оживляла, а теперь они это тело разрушат, или же покинуть училище вместе с его библиотекой и искать другого объяснения этой тайны.
Иногда настолько же интересно, насколько поучительно проследить как эти два великих соперника, наука и богословие, часто схватываются. Не все сыновья церкви были так безуспешны в своих попытках защитить веру, как бедный аббат Мэйгно из Парижа. Этому уважаемому и несомненно добросовестному священнику, к сожалению, не удалась его бесплодная попытка опровергнуть свободомыслящие аргументы Гёксли, Тиндаля, Дюбуа Раймонда и многих других. Успех его аргументов, предназначенных быть противоядием, был более, чем сомнителен, и, в награду за его труды, «Конгрегация Индекса»[257] запретила распространение этой книги среди верующих.
Опасное дело вступать в дуэль единоборства с учеными по предметам, которые хорошо продемонстрированы в экспериментальной науке. В том, что они действительно знают – они неуязвимы; и до тех пор, пока их старая формула не уничтожена их собственными руками и не заменена новой – до тех пор бесполезно бороться против Ахиллеса, если только не посчастливится ударить этого быстроногого бога в его уязвимую пяту. Эта уязвимая пята заключается в том, в чем наука признает свое незнание!
Коварен был тот прием, к которому прибег один известный проповедник, чтобы добраться до этого уязвимого места. Прежде чем приступить к изложению чрезвычайных, хотя и хорошо засвидетельствованных достоверных фактов, которыми мы намереваемся заполнить эту главу, будет разумно, еще раз продемонстрировать, насколько подвержена ошибкам современная наука в отношении каждого факта в природе, который нельзя испытать ни посредством колбы, ни посредством тигля. Нижеизложенное суть отрывки из ряда проповедей, произнесенных отцом Феликсом Нотрдамским, озаглавленных «Таинство и наука». Они заслуживают того, чтобы их переводили и цитировали в труде, который предпринят точно в таком же духе, какой продемонстрирован проповедником. На этот раз церковь заставила присмиреть на время высокомерие своего традиционного врага в лице ученых академиков.
