Сказать, что все духи одинаковы, или приспособлены к одной и той же атмосфере, или обладают одинаковыми силами, или управляются теми же притяжениями – электрическими, магнетическими, одическими, астральными, не имеет значения каким – так же абсурдно, как сказать, что все планеты обладают одинаковыми свойствами, или все животные – амфибии, или, что все люди питаются одинаковой пищей. Будет разумнее считать, что наиболее грубые по своей природе духи погружаются ниже остальных – в самые глубины духовной атмосферы, другими словами пребывают ближе всех к земле. И наоборот – самые чистые духи пребывают дальше всех от земли. В том, что мы назвали бы психоматикой оккультизма, если бы мы собирались создавать новое слово, недопустимо думать, что духи какой-либо одной из этих степеней могут занять место и пользоваться условиями духов другой степени; это было бы так же нелепо, как, занимаясь гидравликой, ожидать, что две жидкости различной плотности обменяются показателями на шкале гидрометра Боума.
Жоррес, описывая одну беседу с индусами Малабарского берега, рассказывает, что после того, как он задал им вопрос, имеются ли у них духи, призраки, они ответили:
«Да, но мы знаем, что это плохие духи… хорошие едва ли вообще могут показаться. Те, кто может показываться, главным образом, духи самоубийц и убийц, или тех, кто умер насильственной смертью. Они постоянно носятся вокруг и показываются в виде призраков. Ночное время им благоприятствует и они совращают неустойчивых людей и соблазняют других тысячами различных способов» [272, III, с. 63].
Порфирий сообщает нам несколько отвратительных фактов, достоверность которых подтверждается опытом каждого, кто изучает магию.
«Душа»,[268] – говорит он, – после смерти питает некую привязанность к своему сброшенному телу; привязанность эта пропорциональна тому усилию, с каким их союз был расторгнут; мы видели многих духов, носящихся в отчаянии вокруг своих земных останков; мы даже видели, как они упорно разыскивали разложившиеся останки чужих тел, но более всего они стремились к свежепролитой крови, которая, кажется, на какой-то момент наделяет их некоторыми из жизненных способностей».[269]
Пусть спиритуалисты, сомневающиеся в словах теурга, проделают опыт проверки эффекта приблизительно полфунта свежепролитой человеческой крови на своем следующем сеансе материализации духов!
«Боги и ангелы», – говорит Ямвлих, – «появляются среди нас в мире и гармонии; тогда как плохие демоны все приводят в смятение… Что же касается заурядных обычных душ, мы их воспринимаем реже» [214].
«Человеческая душа (астральное тело) есть демон, которого на нашем языке можно назвать гением», – говорит Апулей.[270] – «Она – бессмертный бог, хотя в некотором смысле она рождается в то же самое время, когда рождается человек, в котором она пребывает. Следовательно, можно сказать, что она и умирает так же, как рождается».
«Душа рождается в этом мире после того, как покинула другой мир (Anima Mundi), в котором она предсуществовала до своего появления (на земле). Поэтому боги, которые учитывают ее деяния во всех фазах различных существовании в целом, иногда наказывают ее за грехи, совершенные в течение предыдущей жизни. Она умирает, когда отделяется от тела, в котором она переплывала эту жизнь, как в хрупкой лодке. И если я не ошибаюсь, то именно в этом заключается сокровенное значение надгробной надписи, такой ясной для посвященного: «Богам человеческим, которые жили». Но этого рода смерть не уничтожает души, она только преображает ее в лемура. Лемуры суть манесы или духи, которых мы знаем под названием лары. Когда они не проявляются и оказывают нам благодетельное покровительство, мы чтим их, как покровительствующих божеств домашнего очага. Но, если их преступления обрекли их на блуждание, то мы называем их лярвами. Они становятся бичом порочных людей и источником напрасного страха для добрых».
Это изложение едва ли можно назвать неясным, и все же перевоплощенцы цитируют Апулея в подтверждение своей теории, что человек проходит через последовательный ряд физических человеческих рождений на этой планете до тех пор, пока не очистится окончательно от ненужной шелухи. Но Апулей ясно говорит, что мы приходим в этот мир из другого мира, где у нас было другое существование, память о котором изгладилась. Как часовой механизм на фабрике переходит из рук в руки, из одного помещения в другое, где в одном месте добавляют одно, а в другом – другое, до тех пор, пока часы не получаются такими, какими их задумал мастер до начала работы. Точно так же, по древней философии, первичная божественная концепция человека осуществляется мало-помалу в различных цехах вселенской мастерской и, наконец, на сцене появляется совершенный человек.
Эта философия учит, что природа никогда не оставляет свою работу незавершенной; если ей помешают при первых попытках, она начинает сначала. Когда она зачинает человеческий зародыш, в ее намерения входит, чтобы этот человек совершенствовался физически, умственно и духовно. Его тело должно вырасти, достичь зрелости, износиться и умереть, его ум должен раскрываться, созревать и быть гармонично уравновешенным; его божественный дух должен светить и легко сливаться с внутренним человеком. И никакое человеческое существо не завершит своего великого цикла или «круга необходимости», до тех пор, пока все это не будет выполнено. Так же как на конных состязаниях в беге, когда менее резвые кони отстают уже в первой четверти круга и мимо них проносится конь-победитель, стремительно несущийся к цели, – точно также в человеческих бегах к бессмертию некоторые души опережают других и достигают цели, в то время как мириады остальных состязающихся, трудятся под грузом материи недалеко от того места, где начали свое восхождение. Некоторые несчастные совсем выпадают и бывают устранены из бегов; некоторым приходится возвращаться и начинать с начала. Это есть то, чего индусы боятся больше всего – трансмиграции и реинкарнации; только на других и низших планетах – никогда на этой. Но есть способ избежать это, и Будда учил этому способу в своих доктринах о бедности, обуздании чувств, полном безразличии к целям этой долины слез, свободе от страстей и частом общении с Атмой – созерцании духа. Причиною перевоплощения является незнание наших чувств и идея, что в этом мире есть что-то реальное, что-то за исключением абстрактного существования. От органов ощущения происходит та «иллюзия», которую мы называем контакт;
«от контакта возникает желание; от желания – чувства (которые тоже суть обман нашего тела); от чувств – привязанность к существующим телам; от этой привязанности – рождение, а от рождения – болезни, увядание, смерть».
Итак, подобно вращению колеса, существует регулярная последовательность смертей и рождений, моральной причиной которых является привязанность к существующим материальным объектам, тогда как орудием причины является карма (сила, управляющая вселенной, побуждающая ее к деятельности), заслуга и антизаслуга. «Поэтому велико желание всех существ, которые хотели бы освободиться от горестей последовательных рождений и смертей, добиться уничтожения в себе этой моральной причины этой привязанности к материальным вещам, или злых желаний». Те, в ком злые желания окончательно уничтожены, именуются архатами [275, с. 9]. Освобождение от злых желаний обеспечивает обладание чудодейственной силой. После своей смерти архат больше не перевоплощается; он неизменно достигает нирваны. Кстати – слово нирвана неправильно истолковано христианскими учеными и скептическими комментаторами. Нирвана есть мир причин, в котором все обманчивые следствия и обманы! наших чувств исчезают. Нирвана есть высочайшая достигаемая сфера. Питри (до-Адамовы духи) считаются буддийской философией реинкарнированными, хотя в степени, далеко превосходящей земного человека. Разве они не умирают в свою очередь? Разве их астральные тела не страдают и не радуются, и не чувствуют того же бремени иллюзорных чувств, какое испытывали в физическом теле?
То, чему Будда учил в шестом веке до Р. X. в Индии, Пифагор учил в пятом веке в Греции и Италии. Гиббон показывает, как глубоко у фарисеев запечатлелось это верование в переселение душ [51, iv, 385]. Египетский круг необходимости неизгладимо запечатлен на памятниках седой древности. Иисус, когда исцелял больных, неизменно произносил: «Твои грехи тебе прощены». Это чисто буддийская доктрина.
«И сказали иудеи слепцу: Ты рожден в грехах, и теперь учишь нас. Учение апостолов (Христа) аналогично учению о «заслуге и антизаслуге» буддистов; ибо больные выздоравливали, если их грехи были им прощены».[271]
