class="p1">Дронову.
В реестр.
[РЕЗОЛЮЦИЯ ЗНУ]: Инфор.
АП[анфилов]».
«РАСШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА
Вх. № 10217
Начальнику Разведывательного Управления Генштаба Красной Армии
Токио, 20 июня 1941 года
По данным германского военного атташе, один германский авиаполк, который дрался все время против Англии, сейчас переброшен в Краков.
№ 144—ИНСОН
Расш. Малинников 01.00 22.06
Перевел: полковник РОГОВ
[РЕЗОЛЮЦИЯ ЗНУ]: Инфор
Нанести на карту. АП
Адресату.
Панфилову.
Дронову.
В реестр.
[Резолюция]: «Инф: Нанести на карту. П. [ПАНФИЛОВ] 22.6.41”
РАСШИФРОВАННАЯ ТЕЛЕГРАММА
Вх. № 10225
Начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии
Токио, 20 июня 1941 года
По радио.
По вопросу критического положения отношений между СССР и Германией здесь нет ничего нового в иностранных и внутренних политических кругах Японии, кроме ожидания наступления — момента кризиса. Из Америки до сих пор нет еще ответа.
№. 147 РАМЗАЙ.
Расш. Малинников. 13.20 22.6
Перевел: полковник РОГОВ
Адресату.
Панфилову.
Дронову.
В реестр.
[РЕЗОЛЮЦИЯ ЗНУ]: НО4.
Дать указание. В связи создавшимся положением — усилить бдительность. Быть готовым ко всяким неожиданностям. Работать осторожно не покладая рук. Желаю успеха.
АП.[ПАНФИЛОВ]».
Почему-то телеграммы из Токио были направлены не начальнику Разведупра, а Панфилову. Ранее донесения Зорге поступали к Голикову.
Уже после начала войны была расшифрована телеграмма, отправленная в 21 час 15 минут 21 июня 1941 г. начальнику 1-го [Разведывательное] управление НКВМФ (контр-адмиралу Зуйкову) из Берлина резидентом военно-морской разведки «Карлом» (Смирнов): «Сроки, сообщенные ранее, 22–24.6., вновь подтверждены источниками. Считаю их стратегическими. Старая граница между Германией и занятыми польскими владениями закрыта. Немецкое население из Кракова и других польских городов спешно эвакуируется. Исходя из обстановки в отъезде Баумбаха557 [военно-морской атташе Германии в СССР] и его аппарата нет ничего удивительного»558. Телеграмма была получена в Москве в 3 часа 15 минут, а расшифрована лишь в 6 часов 22 июня 1941 г.
Источники (а точнее источник) разведки НКВМФ, как выяснилось ранее, были сомнительные, а сообщаемые ими сведения — дезинформационные.
В 1959 году во Франции увидел свет документ под названием «завещание Гитлера»559, которое два года спустя было переведено на английский язык. Подлинность этого документа до сих пор ставится под сомнение. Если исходить из содержания «завещания Гитлера», то оно во многом соответствует материалам предлагаемого исследования, что в данном случае говорит в пользу, как первой, так и второй версии.
В «завещании Гитлера» на фоне лютого антисемитизма и непрекращающихся претензий к Великобритании, признается «пагубность» решения, напасть на Россию, а также предпринимается попытка объяснить, «Почему 1941 год?», «Почему 22 июня 1941 года?», «Почему не раньше?»:
«15 февраля 1945 года.
Ни одно решение, которое я делал в течение это войны, не было настолько пагубным, как решение атаковать Россию. Я всегда говорил, что мы должны любой ценой избежать ведения войны на два фронта. И вы можете быть уверены, что я долго и беспокойно размышлял над печальным опытом Наполеона в России (здесь и далее выделено мной. — М.А.). Тогда откуда, вы могли бы спросить, вся эта война с Россией, и почему я выбрал именно этот момент?
В это время мы уже оставили план окончить войну, посредством успешного вторжения в Англию. Но дальше — больше: глупое руководство Англии ни под каким видом не хотело признавать объединения Европы под нашим началом, пока на континенте оставалось хоть одно государство принципиально враждебное Третьей Империи. Таким образом, война грозила тянуться и тянуться, а между тем, позади англичан американцы играли всё более возрастающую и активную роль.
И это значение огромного военного потенциала США, гонка вооружений, близость к побережью Англии — всё это делало для нас крайне нежелательным втягивание в длительную войну. Потому что Время — и это всегда, как вы могли бы заметить, было именно Время, которое всё более будет играть против нас. Для того чтобы заставить Англию свернуться, вынудить её пойти на мировую, было абсолютно необходимо лишить её всякой способности конфронтировать с нами, да ещё на нашем собственном континенте.
Мы не имели другого выбора, мы должны были любой ценой убрать русскую гирьку с европейских весов. У нас была и другая, одинаково серьёзная причина, для наших действий — смертельная угроза, которую СССР представлял для нашего существования. Потому что было абсолютно ясно, что сегодня или завтра, но СССР будет атаковать нас. Наш единственный шанс разбить СССР — был напасть первыми, потому что пассивно защищаться было абсолютно бесперспективно. Мы не могли дать возможность Красной Армии воспользоваться нашими суперсовременными автобанами для быстрейшего броска своих танков; а наши железные дороги предоставить им для переброски своих частей и снабжения. Но если бы напали мы, то у нас был шанс разбить Красную Армию на её же поле, в её болотах, на её обширных и грязных пространствах. Однако на цивилизованной территории у нас не было против Красной Армии никаких шансов. Если бы СССР напал на Германию, то мы были бы для них просто трамплином, с которого они бы обрушились на всю Европу и раздавили бы её.
Почему 1941 год? Потому что в виду всё возрастающей силы англо-американского блока, если вообще действовать, мы должны были действовать без промедления. И учите, что Сталин отнюдь не сидел, сложа руки. На два фронта, время работало бы против нас. Поэтому на самом деле вопрос был не: «Почему 22 июня 1941 года?», а «Почему не раньше?» Я должен был атаковать СССР на несколько недель раньше, но эти итальянцы с их идиотской военной компанией в Греции создали нам дополнительные трудности. Для нас главной проблемой было, чтобы как можно дольше удерживать СССР от первого шага, и моим личным кошмаром был страх, что Сталин возьмёт инициативу на себя.
Другой причиной было российское стратегическое сырьё, которое было для нас жизненно необходимым. Несмотря на официальные поставки, СССР постоянно сокращал их и сокращал; и была реальная угроза, что они вообще их могут прекратить. Если они были не готовы дать необходимое нам добровольно, то у нас не было другого выхода как сами придти и взять — на месте и силой. Я пришёл к решению немедленно после визита Молотова в Берлин, в ноябре; потому что мне стало ясно, что это только вопрос времени, когда Сталин бросит нас и перейдёт на сторону врага (Англии). Или я должен был бы играть на затягивание времени, чтобы лучше подготовиться?
Нет и ещё раз нет! Поступив так, я бы пожертвовал инициативой, и короткая и опасная передышка, которую мы могли бы получить, стоила бы нам очень дорого. В этом случае мы должны были бы уступить советскому шантажу в отношении Финляндии, Румынии, Болгарии и Турции. …
26
