Александр Сладков
Армия США. Как все устроено
© Сладков А., 2017
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2017
Вступление
– Убить американца! Ты должен его убить!!!
Полковник так кричал, что я дернулся и проснулся. Огромный лекционный зал нашего военного училища хранил тишину. Лавиной спускающиеся вниз длинные, во всю ширину зала, парты были забиты курсантами. Отвлекшись от книг и конспектов, все смотрели на кафедру. Раскрасневшись, наш преподаватель по научному коммунизму полковник Сычёв размахивал указкой, как саблей. Меня сморило минут пятнадцать назад, под его монолог об американской армии. Я упер кулаки в лоб и засопел. Тут дело дошло до обсуждения: что, мол, нам, советским воинам, делать, если мы вдруг встретим американского солдата? Сычёв стал поднимать курсантов одного за другим, задавая вопрос: «Что ТЫ будешь делать?!», «А ты?!», «Ты?!». Все в ответ что-то мямлили, пока полковник не начал орать. Я протер кулаками глаза. А чего возмущаться-то? Восемьдесят пятый год. Ну где мы тебе американского солдата возьмем? Я его даже в кино не видел. Гуляла у нас по казарме книга «Черви» про морскую пехоту США, с толстопузым сержантом на обложке. Ну и что? Встречаю я этого сержанта, скажем, в Москве, на Красной площади – и как давай его убивать. Коленом в пах, а дальше как на занятиях по рукопашному бою – «загиб руки за спину с последующим удушением». А сержант хрипит, шепчет мне что-то по-своему, по-американски, и медленно сползает на брусчатку. А потом – Кремль, в зале радостный, раскрасневшийся полковник Сычёв, весь наш батальон, и Генеральный секретарь Черненко прикрепляет мне на грудь орден. Сон…
Откуда мне было знать, что я все-таки увижу американского сержанта. И солдата увижу, много солдат. И офицеров, и генералов, и даже министра обороны. Даже буду жить с американской пехотой в одном дощатом домике, выезжать и вылетать на боевые задачи, есть вместе, общаться. Я побываю в самом Пентагоне, поживу в Академии армии США в Вест-Пойнте и в Центре боевой подготовки Форт Джексонс. Я засвечусь на базе рейнджеров на Гавайях, буду садиться и взлетать с военных аэродромов в Вашингтоне и Далласе, патрулировать дороги со штатовским спецназом в Косове, Боснии, делить паек в Хорватии, Ираке, Афганистане. И даже побываю у американских «рексов» в плену минут пятнадцать-двадцать.
По сути нонсенс, но меня допустят до многих, неизвестных моим военным братьям в России событий, систем, заведений. Калейдоскопом передо мной промчатся Академия сержантов, Академия полковых капелланов, присяга рекрутов, подгонка формы для новобранцев, наказание пехотных кадетов на плацу, парад в Пентагоне и т. д.
Однажды меня даже сравнят с советским и российским журналистом Боровиком. В посольстве США, в Москве, мне скажут: «Ты прямо как Артем, можешь сделать фильм: «Как я служил в армии США». Но вот тут я разочарую американских партнеров: «Я же советский офицер, как я могу так говорить? У меня своя Родина, своя армия, у меня уже была служба, своя». Однако описать все увиденное я вполне могу. Со всеми подробностями. Что я и сделаю.
Форт Джексон,
или Первые девять с половиной недель
Пентагон и маникюрные ножнички
Мы сидели в нашей берлоге на Шаболовке. Всей нашей бандой, простите, коллективом Военной программы. Я, как у нас выражаются, набрасывал темы для будущих передач и делал это без особого энтузиазма.
– Учения скоро будут, под Оренбургом.
– Опять учения? Ты не устал от них? Все одно и то же. Бабах! И противник «в капусту»! Сколько можно их показывать? Вот если б наши хоть разок проиграли… Условному противнику.
– Конечно, проиграют…
Шеф-редактор Галим, худой и высокий, с тонкими усиками «а-ля белая гвардия», положив свои ноги в блестящих туфлях на соседний стул и полуопустив веки, сонно ковырялся спичкой в зубах.
– Может, тебе в Чечню съездить?
– Да там тихо.
– В Дагестан. Там нормально, вон, каждый день стреляют. Даже в Махачкале.
– Было уже все это, было…
Хотелось покормить зрителя чем-нибудь вкусным. Точнее – экстравагантным.
Неумирающая наша проблема. И вот тут вечный оптимист-продюсер Татьяна, махнув каштановой гривой, вставила свои пять копеек:
– А ты в Америку съезди.
– Куууудаа? К Бушу на ранчо? – Галим даже скинул свои ноги со стула. Присел.
– Подожди, подожди… – Неуемная Татьяна уже звонила в штаб-квартиру «Вестей» на Яму, в смысле на улицу Ямского Поля.
– Так, телефоны есть, сейчас позвоню в посольство.
Шеф-редактор вяло, как старец, жевал верхнюю губу. Он уже ни во что не верил.
– Давай, давай… Сейчас тебе ответят… Пошлют вежливо. На три буквы.
Продюсер отмахнулась, как от надоевшей мухи, прижав плечом к уху трубку мобильного и наливая себе чай.
– Але?! Посольство? Здравствуйте…
Если вкратце, нас и правда послали. Ну не сразу, конечно. Сначала долго объясняли, что надо, как положено, отправить официальный запрос. Его почитает военный атташе, здесь, в Москве. Потом отфутболит его в Пентагон. Там почитают. И вот уже тогда, как нам намекнули, пошлют окончательно.
Прошла неделя. Мы, естественно, об этой глупой затее забыли. Совсем. Я собирался в Дагестан, где наши чекисты и менты воевали с бандитским подпольем. И это была знатная рубка. В год только дагестанское МВД теряло убитыми под триста сотрудников. Бандиты чуть больше. И вот тут на Шаболовке раздался звонок. Трубку подняла продюсер Татьяна.
– Это посольство США в Москве.
– Простите?
– Ну, вы обращались к нам.
– Эээ… А по какому поводу?
– Поездка в армию США. Программа готова, можете лететь. Пентагон дал добро. Вам надо прибыть к нам и пройти собеседование.
Еще через день наша машина припарковалась в Большом Девятинском переулке.
Нас двое, я и Татьяна. Вход, «рамка», охрана.
– Оружие есть?
– Нет.
– Колющие-режущие предметы?
Я, наученный опытом, привычно бурчал под нос:
– Нет.
А вот продюсер, веселый человек, радостно сообщила:
– Есть! Ножнички!
Потом я ждал около часа. Ее обыскивали, опрашивали, снова обыскивали.
Войдя вовнутрь, она уже не улыбалась.
– Вот с…! Всю душу вымотали.
– Ага. Ты нашла где шутить.
Американская эпопея моя началась, как говорится, весело и непринужденно.
Верхом на машине времени
Все-таки Ту-154-й маловат для трансатлантических перелетов. Тесные кресла, поза эмбриона, скудное угощение. Сначала, промежуточно, приземлились в ирландском Шенноне. Мы глотнули пивка, наш самолет – керосина. Потом несколько часов тряслись над Атлантикой. Компания была небольшая. Я да Виталик Дуплич, оператор. Третьим был Петр Черёмушкин, сотрудник посольства США в Москве. Его нам выделили в помощь как организатора наших побед и переводчика. Оператор Виталик пятидесяти лет, небольшого роста, юркий, поджарый, стеснительный, аскетичный.
Обычная внешность. Вот только стрижка… У Виталика недлинная челка, срезанные виски, а позади, от затылка – длинные волосы, напоминающие лошадиную гриву. Иногда, чтоб скрыть седину, он свою гриву подкрашивает. Наш режиссер Чернов однажды, сделав озабоченное лицо, предостерег:
– Виталий, ты смотри. Аккуратнее.
– А что такое?
– Не перебирай с краской. Выглядишь хорошо. Не ровен час схватят тебя где-нибудь на вокзале.
– Кто?
– Менты с вояками. Перепутают с допризывником и отправят обратно в танковые войска, на срочную службу.
Виталик лишь отмахнулся. У нас на стене в монтажке висит его фотография, молодого, с пулеметом, в танковом шлеме и комбинезоне. Он служил механиком-водителем в Группе советских войск в Германии.
Петр Черёмушкин. Чем-то он напоминает римского воина: крупная голова, черные колкие глаза, ровная челка «а-ля Карлсон» и нос горбинкой. Коренастый, но вместе с тем изящный. Легионер! Он с собой волочет два чемодана. Я все терялся в догадках – зачем? Что там? Спрашивать, сами понимаете, неприлично, мы едва знакомы. Однажды я участвовал в одном проекте. Ведущим был на программе. Что-то типа эстафеты по всей стране. Тогда с нами в огромной группе ехала милая девушка Света, гример. Так у нее было пять чемоданов. Я ей всегда помогал их нести. Потом выяснилось. Один из них был набит исключительно обувью. Туфли и тапочки разных калибров. Ужас! Она чертовски смутилась, когда я это узнал. А у Пети… В первой же гостинице он сам признался: один чемодан с вещами, а во втором были книги. Военные англо-русские словари. Он был настолько щепетилен в деле, что взял литературу с собой, чтоб не ошибаться при переводе.
Так вот, Атлантика, перелет. Есть люди, у которых с опытом вырабатывается своя тактика преодоления больших расстояний на самолете. Я знаю некоторых, что принимают сразу после взлета снотворное. Раз таблеточку – и спокуха, главное, его не кантовать. Кто-то в игры играет, например в тетрис. Я сам так делал в Чечне. Знаете, отвлекает. От мысли, что вертолет, в котором ты летишь, могут сбить. Или он сам по себе упадет от старости. Многие из моих коллег в далеких рейсах «включают машину времени». Граммов триста-четыреста вискаря – рррраазз! Короткое забытье – и ты уже на месте. Однажды, высадившись в Кабуле, я заплетающимся языком спросил у коллег:
