«Джо Уксус» снова заговорил об отношениях с англичанами. Президента это особенно интересовало.
— С ведома Чан Кай-ши, — рассказывал Стилуэлл, — наша четырнадцатая воздушная армия провела фотосъемки в Китае. Чан просил, чтобы материалы фоторазведки не попали к британцам. Конечно, мы храним их в тайне от англичан и китайцев. Вообще-то Чан доверяет больше американцам, нежели англичанам. Только меня он невзлюбил почему-то.
— Вам надо быть льстецом, — ответил Рузвельт. — Чан Кай-ши любит такую породу людей. Говорят, он не терпит возражений и окружающие должны только поддакивать ему. Тем более, вы испортили отношения с мадам императрицей, как вы ее называете… Но видите ли, что я вам скажу — пока я просто не вижу, на кого бы мы могли еще опереться в Китае, кроме Чан Кай-ши. В политике не всегда приходится следовать личным симпатиям. Кстати, это вам должно быть интересно: сегодня Чан упрашивал меня не допускать британские военные корабли в порты Китая. Естественно, что я обещал ему это сделать… Ваша мадам императрица умоляла меня не проговориться Черчиллю.
Эллиот, с интересом следивший за разговором, сказал:
— Тебе трудно будет это сделать, отец.
— Не проговориться? — в глазах Рузвельта мелькнули живые, веселые огоньки.
— Нет, не о том. Черчилль ни за что не захочет поступиться своими правами в Китае.
— Но что он может поделать? — Рузвельт развел руками. — Разгром Японии мы проведем на девяносто девять процентов американскими силами. Тогда мы, но не Черчилль, сможем командовать на Дальнем Востоке.
— Значит, Черчилль прав, когда он не хочет, чтобы мы забирались в Бирму.
— Конечно, каждый по-своему прав… Однако не пора ли нам спать?.. Извините меня, Стилуэлл, я чертовски сегодня устал.
Когда Гопкинс и Стилуэлл ушли, Рузвельт еще долго по спал. Он разговаривал с сыном. Эллиот спросил:
— Есть какие-нибудь новости от Сталина?
— Получил телеграмму. Сообщает, что в воскресенье прилетит в Тегеран.
— Значит, все-таки встреча состоится.
— Да, если Уинстон чего-нибудь не придумает, — Рузвельт лежа закурил. — Я подозреваю, что русские хорошо осведомлены о том, какие мы с Черчиллем друзья..
— Скажи, отец, он по-прежнему возражает против «Оверлорда»?
— А как же иначе! В Касабланке Черчилль настоял, чтобы план вторжения в Европу утвердить только в принципе. Оставил лазейку, которой пользуется сейчас довольно умело. Тем не менее объединенный штаб разработал стратегический план. В Тегеране мы покажем его Сталину.
Эллиот Рузвельт пользовался минутами откровенности отца, чтобы быть в курсе событий.
— Что же теперь предлагает Черчилль? — Эллиот сделал ударение на слове «теперь».
— Все то же — Балканы, Теперь он выдвинул еще одну идею — провести вторжение в Данию или Норвегию, сохраняя центр тяжести борьбы на Средиземном море. Против второго фронта он все же упирается. Ты слышал, что говорил Стилуэлл, — англичане хотят отправить десантные суда куда-то на Адамские острова.
— Где это? — недоуменно спросил Эллиот.
— Вот видишь! — засмеялся Рузвельт. — Плохо ты знаешь географию. Признаюсь, я тоже раньше не слыхал об этих островах. Послушать Черчилля, так это важнейший стратегический пункт, решающий исход войны. На самом деле это острова, расположенные где-то вблизи Рангуна.
— Но десантные средства предназначены для второго фронта.
— В том-то и дело! Черчиллю нужно отвести их возможно дальше. Он снова начинает высказывать сомнения по поводу «Оверлорда». — Рузвельт затянулся сигаретой и недокуренную ткнул в пепельницу. — Тяжелый мне достался союзник, тяжелый. Он скорее находит общий язык с нашими конгрессменами типа Фиша или Ванденберга. Да, трудно в наше время быть президентом Америки…
4
Маленькому Бену за последнее время изрядно пришлось поболтаться в воздухе. Майк Рейли, личный телохранитель Рузвельта, вызвал его и Каир из Швейцарии. Бену польстило такое внимание, хотя он и не знал, зачем его вызывают. Собрался немедленно. Аллен Даллес, возглавляющий разводку в Европе, поморщился, узнав, что придется отпустить толкового агента. Но он ничего не мог сделать — предписание исходило из самых высоких инстанций.
Сначала бывшего джимена переправили в Тунис. Летел он туда через Испанию, а дальше — военным самолетом в Египет. Летели днем над огромной пустыней, простиравшейся на многие сотни миль. Самолет шел достаточно низко, и Маленький Бен мог видеть следы недавних сражений. Среди безлюдных песков стояли разбитые танки, валялись машины, орудия. Их уже заметало песком, но у трофейных команд, видно, не доходили руки собрать этот лом.
Однообразно коричневый цвет пустыни вдруг сменился перед Каиром сочной и ярко-веселой зеленью. Самолет летел над берегом Нила, он сделал крутой вираж и приземлился на аэродроме Пейн. На штабных «джипах» проехали узенькими каирскими улицами в пригород, заросший пальмами, и Стивенс тотчас же, не успев отдохнуть с дороги, приступил к делу.
Майк Рейли поручил ему старую, известную с Касабланки работу. Стивенс должен бродить по каирскому базару, сидеть и кофейнях, заглядывать в ресторанчики, смотреть и слушать. Бен спросил — как же он может слушать, не зная языка. Он владеет только немецким, ну и, конечно, английским. Рейли ответил — как раз то, что нужно. На заметку надо брать каждого, кто говорит по-немецки. Рейли похлопал агента по плечу и выпроводил его на задание.
Поселился Бен в «Менахаузе», в отеле, где жили военные делегации — американцы и англичане. Стивенс возвращался поздно, но Рейли и здесь нагрузил его дополнительной работенкой. Казалось, что неугомонный телохранитель готов подозревать собственную бабушку в диверсиях и покушениях. Рейли требовал докладывать ему обо всем, что происходит в отеле. Прежде всего надо знать, кто поселился в «Менахаузе»…
Бен получил доступ к спискам людей, живших в гостинице. Конечно, первое, что он сделал, — принялся искать фамилию Грей, Кет Грей из Лондона. Влюбленный, все еще тайно страдающий, бывший джимен полагал, что Кет может быть здесь, в Каире. Англичане тоже не любят менять сотрудников, обслуживающих такие конференции. Так оно и получилось. Бен нашел в списках фамилию Кет. Ему посчастливилось больше, чем в Касабланке, — вскоре он встретился с ней, столкнулся лицом к лицу в дверях ресторана. Кет спешила на ленч, когда перед ней выросла громоздкая фигура Стивенса. Бен растерялся от внезапной встречи, а Кет будто бы и не удивилась. Она пополнела, стала не такой хрупкой и показалась Бену еще красивее. Бен робко сказал:
— Здравствуйте, Кет!
Девушка ответила сдержанно, но без того отчужденно-враждебного тона, который так угнетал Стивенса. Она остановилась на полминутки, успела сказать, что последние месяцы была в Сицилии, собирается в Лондон, а может быть, переедет в Италию. Даже улыбнулась на прощанье. Извинилась и пошла к своим спутникам — двум офицерам, которые поджидали ее в нескольких шагах. Влюбленный Бен был на седьмом небе. В нем снова всколыхнулось старое. Маленький Бен только корил себя за то, что не договорился о встрече. Может быть, она согласилась бы. Вот уж дурень! Снова оробел как мальчишка.
Но Бен при всем желании не смог бы встретиться с Кет. В тот вечер Рейли сказал ему:
— Завтра утром слетаем на минутку по делу.
— Куда — он не сказал, а задавать вопросы начальству было не в обычаях Стивенса.
Оказалось, что «на минутку» пришлось лететь в Тегеран. Рейли должен был проверить трассу над горами Ирана и прихватил с собой Стивенса. Проверка трассы заключалась в том, чтобы выяснить, на какой высоте придется лететь президенту. Адмирал Макинтайр, личный врач Рузвельта, обеспокоен: президенту можно подниматься максимум на семь тысяч футов.
Оказалось, что все в порядке — президент может лететь. Это не отразится на его здоровье. Рейли провел в Тегеране несколько часов и придирчиво осмотрел город. Ему не понравилось, как расположено американское посольство — оно стоит на отшибе, в нескольких милях от британской и советской дипломатических миссий. Лучше бы Рузвельт, Сталин и Черчилль жили в одном месте.
Рейли встретился еще с начальником советской охраны. Русские предупредили: Тегеран наводнен нацистскими агентами, следует принять все меры предосторожности. Возвращаясь в Каир, Майк Рейли долго внушал Стивенсу — надо глядеть в оба, особенно следить за районом, примыкающим к американскому посольству. Рейли еще добавил, что хотя в Тегеран уже прибыли десятки сотрудников Си-ай-си, но наибольшие надежды он возлагает на Маленького Бена, — это говорилось каждому агенту.
Рузвельт и Черчилль прилетели в Тегеран через несколько дней. Тремя часами позже прибыл и Сталин. Президент с аэродрома отправился в американское посольство, но вскоре вынужден был воспользоваться русским гостеприимством. Сталин предложил ему поселиться в советской миссии. Рейли убеждал принять приглашение. Он не жалел мрачных красок — в этом городе, напичканном германскими шпиками, очень трудно удержать что-нибудь в тайне. Кажется, в самой Германии и то легче обеспечить охрану от гестаповских агентов. Рузвельт слушал, раздумывая, как ему быть. Его смущало, что только утром он отказался от такого же предложения Черчилля. Как же теперь ему переселяться к русским? Что подумает об этом Черчилль? Ему всюду мерещатся интриги. Но Майк Рейли настаивал, взывал к осторожности, и президент должен был согласиться.
