Сейчас я сама могла нарисовать парочку гравюр, пусть и не таких качественных. Меня клонило в сон, от развешанных по стенам таблиц веяло неизъяснимым ужасом, и, увидев разложенные на столе билеты, я отчетливо поняла, что сейчас завалю экзамен и отправлюсь паковать вещи. «Папа, папа, здравствуй, папа! Я к вам насовсем!»
— Тяните билет, адептка Ясица, — вздохнула госпожа Ламмерлэйк. Похоже, у нее уже не осталось иллюзий касательно моих талантов.
Я обреченно посмотрела на нее и ткнула пальцем в ближайший листок.
— История алхимии, — глядя мне в глаза, сказала магичка. — Ранние алхимические школы. Философская подоплека, символика и инструментарий.
— Фу-ух, — облегченно вздохнули на заднем плане.
Кажется, это был Келлайн, который, как все нормальные адепты, боялся истории предмета пуще самого предмета. Это был первый билет, состоявший из одного-единственного вопроса, но весь курс был готов отвечать на три вопроса плюс практика — лишь бы избежать разговора о зеленом драконе, трансмутации духа и Философском Яйце.
Я недоверчиво схватила листок и всмотрелась в расплывчатый шрифт. Что?! Да не может быть!
Госпожа Ламмерлэйк наблюдала за мной с очень странным выражением лица.
— Адептка Ясица, — наконец произнесла она. — Вы знаете, что я никогда этого не делаю, но… У каждого есть предел возможностей. Если желаете, можете взять любой другой билет.
— Нет! — воскликнула я, пылко прижимая драгоценный листок к груди. — Ни за что на свете!
Алхимичка изящно приподняла брови.
— О? — только и сказала она.
— Ага, — неизящно подтвердила я, чувствуя, что расплываюсь в счастливой улыбке. Меня прямо-таки распирали полученные накануне знания.
Я прихватила пять или шесть дополнительных листов пергамента и села за переднюю парту. Гравюры, говорите. Символы, говорите.
Нет, шести листов определенно будет недостаточно…
Оставался только один экзамен, и то профильный. И у меня был заготовлен коварный план.
В прошлом семестре, готовясь к очередной практике по истории, я вычитала в анналах Академии, что у адепта, претендующего на высший балл, есть одна особая привилегия. Он может потребовать у преподавателя право ответить на все экзаменационные вопросы — и преподаватель не может ему в этом отказать. Как там говорила Лерикас? «Я в своем праве»? Держитесь, магистр Рихтер; вы хотели, чтобы ваша студентка занималась делом, вот она им и занялась!
Ничто так не радует человека, как мелкая пакость, сделанная ближнему. Утром в день экзамена я проснулась с прекраснейшим настроением. В зачетке красуются две пятерки, стипендия, заметим, повышенная, практически в кармане, меня ждет самый настоящий триумф, а магистра Рихтера — воистину тяжелый день. Я заранее предвкушала, как расскажу любимому преподавателю содержание трехсот пятидесяти восьми книжек из списка дополнительной литературы и непременно упомяну о том замечательном свитке, в котором жило привидение с мерзким характером…
Мы зашли в аудиторию дружной сплоченной толпой. Основная масса адептов не разделяла моего оптимизма, но Рихтер был всего один, а нас — гораздо больше. Куругорм комкал в кармане справочник по шпаргалкам — самих шпаргалок было около семидесяти, и они были рассредоточены по всему Куругорму самым хитрым образом. Из-за этого эльф передвигался очень плавно и величаво, как и подобает представителю такого древнего рода. Генри Ривендейл предложил мне фляжку с клюквенным морсом; я поблагодарила и отпила пару глотков, предвкушая длительное выступление.
— Если хочешь, Яльга, возьми ее совсем, — неожиданно предложил вампир.
— Ты всем фляжки даришь или это Яльга такая замечательная? — незамедлительно влез Хельги.
— У тебя шансов все равно нет, — ответила я, рассеянно поглядывая на дверь. Ну где носит этого мрыса… то есть… внимательного слушателя? А морсик очень кстати, триста пятьдесят восемь книжек рассказать — у кого хочешь горло пересохнет. Молодец, Генри, сразу видно — настоящий товарищ! Не то что некоторые…
— Видишь ли, Ульгрем, — с великолепной надменностью ответствовал Генри, — если я начну дарить подарки юношам, это может дурно сказаться на моей репутации.
Хельги уже готов был приступить к практическому применению основ боевой магии, но в аудиторию быстро вошел магистр Рихтер. Остановившись на пороге, он оглядел нас всех, неожиданно ласково улыбнулся — все насторожились — и прошел к столу.
— Можете сесть, господа адепты, — разрешил он.
Вообще-то стоял один Хельги Ульгрем, который поспешил выполнить указания руководства.
Эгмонт тем временем разложил билеты, приготовил экзаменационный журнал и вытащил из ящика стола какой-то листок.
— Адепты Ривендейл, аунд Финдэ, аунд Дарру и…
— Который аунд Дарру? — раздалось два похожих голоса.
— Адепт Куругорм аунд Дарру, — ответил Рихтер, не отрывая взгляда от листка. Куругорм побледнел еще больше. — Да! И адептка Ясица. Ваши зачетки.
Я насторожилась. Что этот мрыс задумал?
— Давай зачетку, — шепнул Генри, — я отнесу.
Я кивнула, предчувствуя неладное.
Рихтер вышел вместе с зачетками, оставив нас в недоумении. Келефин на цыпочках прокрался к его столу, перевернул крайний слева билет и разочарованно сказал:
— Пустой…
— А ты как хотел? — рыкнул Хельги. — Чтоб Рихтер тебе билеты без присмотра оставил?
— Ха! — отчетливо произнес билет.
Младший аунд Дарру сравнялся в бледности со старшим.
Едва он успел шмыгнуть на свое место, как Рихтер вернулся в аудиторию. Он прошел за кафедру, уселся и красноречиво постучал зачетками по столу. Повинуясь этому эмпо-призыву, мы четверо на неверных ногах подошли к магистру. Рихтер не глядя раздал нам зачетки, но тут случилось страшное. У Куругорма что-то переклинило, громко щелкнуло, и из обоих рукавов прямо на преподавательский стол потоком хлынули шпаргалки.
Эльф покраснел, позеленел и принял уже привычный бледно-желтый вид.
Рихтер поднял одну, развернул и вчитался.
— Однако, — уважительно произнес он. — Вы проделали титаническую работу, студент аунд Дарру. Было бы жестоко лишить вас возможности высказаться. Верните зачетку.
Куругорм, ничего не понимая, покорно протянул зачетку декану.
— А вас троих я не задерживаю. Можете быть свободны.
И тут я обрела дар речи.
— Что… Как это свободны? А экзамен?!
— Так у вас же автомат, студентка! — радостно сообщил мне любимый наставник. — Равно как и у адептов Ривендейла и аунд Финдэ.
Куругорм, только сейчас понявший, чего лишился, горестно взвыл на всю аудиторию.
— Тягу к знаниям следует поощрять, — наставительно высказался Эгмонт, окинув нас прямо-таки отеческим взглядом.
Я была готова взвыть горше Куругорма. Ну почему я не догадалась прихватить хотя бы одну шпаргалку?! Такой план пропадает!
— Идем отсюда, Яльга. — Ривендейл потянул меня за рукав. — Не стоит портить Рихтеру настроение. Людям ему еще экзамен сдавать.
— Верное наблюдение, — с удовольствием подтвердил Эгмонт.
Куругорм, одновременно лишившийся и автомата, и стратегического запаса шпаргалок, проводил нас скорбным взглядом.
8
— Так мы, получается, что — все сдали?! — первым сообразил Келлайн. — Йо-хоу! Мы свободны! Все лето наше!
— Какое лето? — возмутилась я. — Зарев на дворе, и тот кончается!
— Все равно! — отмахнулся эльф. Он был счастлив. — Ладно, ребята, я побежал! Дела, дела!..
И он в самом деле умчался по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Дела, как же. Я с такими делами в одной комнате живу и алхимию у них списываю.
Ривендейл повернулся ко мне. Он ощутимо нервничал.
— Вот фляжка, — быстро сказала я. — Еще раз спасибо! Жаль, не пригодилась…
Генри непонимающе уставился на фляжку, потом улыбнулся.
— Оставь, забирать подарки назад — дурная примета.
— Ну, если примета… — Я с чистой совестью убрала фляжку обратно. Надо бы узнать, где Генри заправляется таким прекрасным морсом.
— Яльга, слушай… — Он быстро облизнул губы. — Это ведь такая удача — сдать сессию на одни пятерки, да еще автомат у Рихтера…
— Удача, — осторожно согласилась я, не понимая, к чему он клонит. Вампиры, конечно, крови не пьют, но кто его знает.
— Такую удачу нельзя не отметить! — решительно заявил Ривендейл. — Пошли посидим где-нибудь. Я, кстати, один кабачок знаю — очень приличное место, мне Валентин подсказал…
В прошлом семестре я наверняка бы отказалась — в местах, которые герцог Ривендейл полагает приличными, нечего делать рыжим оборванкам. Но после наших летних приключений, а особенно — после корсета с кружавчиками, я была готова к любым испытаниям. Даже к консоме. К тому же Ривендейл — не Аннелизе, у него, если что, всегда можно спросить совета.
