— Мой господин. — Теперь Дезмонд рыдал, не сдерживаясь. — Я не нарушил данного мною слова! Я не сказал ни о Вулфскаре, ни о вашей женитьбе, даже когда они ломали меня. Но Ал — легрето сказал, чтобы я не подходил к вам, чтобы не навлечь на вас смерть. А потом я увидел, как вы умерли…
Он снова зарыдал. Рук ухватил за его плечи и немного потряс, приводя в себя.
— Мой господин. Могу я вернуться домой? О, мой господин, я знаю, что сделал ошибку и много глупостей, что я подвел вас, но умоляю, отпустите меня домой.
— Дезмонд. Я сам отвезу тебя домой, даже если для этого мне придется нести тебя на своих плечах. Я очень виноват перед тобой. Да простит меня Бог за то, что я послал тебя одного.
Рук ожидал обнаружить Меланту спящей, но она уже пробудилась и сейчас стояла на коленях в одном белье перед открытым сундуком.
Он заглянул ей через плечо и обнаружил, что в своей руке она сжимает вынутое из сундука зеркало. Это было прекрасное дорогое зеркало, сделанное не из стали, а из стекла. Сейчас Мелан — та внимательно рассматривала свои волосы, свободно ниспадающие ей на плечи.
Услыхав его за своей спиной, она повернула зеркало и направила его так, чтобы он мог видеть в нем себя.
— Что ты в нем видишь, рыцарь-монах?
— Себя, моя госпожа. Не хочешь ли ты заняться трапезой?
Она поднялась, закрыла сундук. Они накрыли его чистой скатертью, на которую Рук положил принесенную с собой еду. Он затворил дверь.
— Вот, — сказала она и передала ему зеркало, словно ожидая, что он, подобно служанке, положит его куда-нибудь.
— Моя госпожа и жена, — ответил он, наливая вино и отдавая зеркало ей назад, — мне не нужно зеркало.
— Разве у тебя нет тщеславия? — произнесла Меланта и положила его себе на колени. — Впрочем, я ведь забыла, что ты лишен всех пороков, кроме сладострастия.
— Если бы мне действительно пришлось выбирать, то я предпочел бы именно этот.
— Ты действительно пригожий мужчина. Взгляни. — Она опять подняла зеркало.
— Что-то не так на моем лице, госпожа, что ты так часто предлагаешь мне посмотреть на себя?
Она улыбнулась и расположила зеркало так, чтобы самой укрыться за ним. Совсем как стыдливая девочка. — Нет, все так, мой дорогой.
Блестящая поверхность зеркала сверкала и сияла. Но это не шло ни в какое сравнение с взглядом ее горящих глаз, которые буквально пронзали его.
— Я видел Дезмонда, — сказал он. Улыбка исчезла с ее лица. Она опустила зеркало.
— Я отвезу его в Вулфскар как можно скорее, — продолжал Рук.
— Нет, ты не покинешь меня, — ответила она. — Уж если ему так надо туда попасть, давай я отряжу провожатого.
— Я сам отвезу его, моя госпожа. — Рук опустил чашу с вином.
— Нет.
— Ты снова отравишь меня и закуешь в кандалы, чтобы я не смог сделать этого?
Она резко повернула голову.
— Это так злит тебя? Клянусь святым распятием, что ты был бы уже мертв, если бы я не сделала всего этого.
— Да благословит тебя Бог за то, что я живой, но это не твоя заслуга, Меланта! Какой демон залез в твою голову, что ты решила не говорить мне об этом дьяволе Навоне? Я бы тебя спас.
— Я не могла.
— Я знаю, что правда иногда, как горькое вино на губах, но ведь твоя ложь еще хуже.
— Я не могла!
— Меланта! Ты приняла меня как своего мужа, и все равно не могла мне сказать?
— Он бы убил тебя. Рук яростно возразил:
— Так, значит, чтобы он не мог убить меня, ты согласна была идти ему женой?
— Он бы убил тебя.
— Его ЖЕНОЙ!
Она обхватила свои колени.
— Ты ничего не знаешь об этом. Он бы убил тебя.
— Да я бы предпочел быть убитым, чем знать, что ты ложишься с ним в постель. Но, кажется мне, я не умер бы так уж безропотно!
— Я не была с ним в постели. И не собиралась этого делать. Потому что решила, что уйду в монастырь, так что можешь не волноваться по этому поводу.
Рук недоверчиво покачал головой.
— В твоей голове одни бабочки! Монашество, ради всего святого! И только-то нужно было сказать мне обо всем. Мое дело, честь и обязанность охранять тебя, Меланта. !
Она вскочила, хотя была босиком.
— Да, твоя честь! А где эта честь, когда ты прикасаешься губами к чаше с ядом? Я все сделаю снова, я буду лгать, хитрить, обманывать, только чтобы спасти тебя.
— Значит, мне не место с тобой. — Он взял меч, погладил его. — Я отвезу Дезмонда в Вулфскар, а затем отправлюсь на службу к Ланкастеру.
— К Ланкастеру! Ты ведь больше не служишь у него, ты ведь у меня. Да он и не примет тебя.
— Дела в Аквитании идут очень плохо, ему нужны хорошие воины. Раз так, то он может и простить опытного командира.
— Нет! — закричала Меланта. — Ты никуда не уйдешь от меня!
— В этом, моя госпожа, ты не можешь командовать мной.
— Ты мой муж. Я желаю иметь тебя рядом с собой.
Он стал застегивать ремень, на котором висел меч.
— Госпожа, рядом с собой можно иметь комнатную собачку. Я куплю тебе щенка на ближайшей ярмарке.
— Рук! — Ее срывающийся голос заставил его задержаться у двери. Она стояла, прижимая к груди зеркало.
Он ждал. Какое-то мгновение казалось, что у нее не хватает слов, чтобы выразить свои чувства. Ее губы безмолвно шевелились, глаза бегали по комнате. Неожиданно она приняла горделивую позу и заявила:
— Нет, ты не едешь во Францию, сэр. Я так приказываю тебе!
— Моя госпожа. Ты была моей сеньорой, но теперь ты сама выбрала меня своим мужем и оповестила об этом мир. Теперь я могу командовать тобой, если пожелаю этого, и никто не осудит меня за это и не сможет запретить.
Ее брови взметнулись.
— Так мне надо начинать военные действия с тобой, рыцарь-монах, за право главенствовать у нас? Берегись, я умею бороться.
Он снова взялся за дверь и открыл ее. Затем опять обратился к ней:
— Я не сомневаюсь в твоем умении хитрить и притворяться! И я уже испытал на себе всю силу этого оружия. Я многое обдумал, пока находился в темнице по твоей воле! — Он хрипло рассмеялся. — Воистину, я тебе в этом не ровня. Ты можешь обворожить и увлечь Ланкастера и влить яд в его уши, после чего он изгонит меня из Франции. И ты можешь устроить так, что у меня отнимут Вулфскар, и я останусь без всего. Я не сомневаюсь, что ты сможешь командовать и управлять мною, если тебе это будет нужно и приятно. Ты воистину ценишь своего сокола больше меня, потому что хоть время от времени отпускаешь его на волю и потому что доверяешь ему в том, что он сам вернется. Когда он летит, твое лицо наполняется радостью и счастьем. И еще удивлением, когда он возвращается к тебе. — Он покачал головой. — Нет, госпожа, между нами не будет никакой войны. И какой вам смысл воевать с мертвецом? Потому что не смогу я жить в клетке и не смогу любить тебя, не имея свободного сердца и свободы для своей души.
