— Повсюду царит хаос, — ответила письмоводительница — ее звали Генна. — Мы не получаем прямых ответов. Были кое-какие намеки в докладах с восточного побережья — буря ударила там прежде, чем достигла океана. Большинство сошлись во мнении, что отчеты преувеличивают, и буря сойдет на нет сама собой. Однако теперь она обогнула планету и ударила с запада… По имеющимся данным князь готовит диктат о чрезвычайном положении для всей страны.
Лифт посмотрела на Виндля, свернувшегося рядом на столе.
— Пустоносцы, — едва слышно произнес он. — Это случилось. Святая добродетель… Опустошения вернулись…
Генна продолжила читать сообщение от Гокса:
— «Грядет катастрофа, Лифт. Никто не готов к буре, которая приходит с другой стороны. Однако с этими алети не знаешь, что и хуже. Откуда им так много известно о ней? Может, этот их военачальник и призвал ее?»
Генна опустила листок.
Лифт жевала блинчик. Этот был плотный, с пастой-пюре внутри, слишком липкой и соленой. Еще тут был блинчик, посыпанный маленькими хрустящими семенами. Ни тот, ни другой не могли сравниться с двумя другими разновидностями, которые она попробовала за последние часы.
— Когда она ударит?
— Буря? Сложно сказать, но, судя по большинству докладов, она медленнее великих бурь. Возможно, часа через три-четыре достигнет Азира и Ташикка.
— Напишите Гоксу вот что, — сказала Лифт между укусами. — «Здесь вкусная еда. Куча разных блинчиков. Одни начиняют сахаром».
Письмоводительница помедлила.
— Пишите, иначе заставлю вас называть меня еще более глупыми титулами.
Генна вздохнула, но подчинилась.
— «Лифт, сейчас не время для пустой болтовни о еде», — прочитала она, когда даль-перо вывело очередную строку от Гокса.
Несомненно, вокруг него собралось не меньше пятнадцати визирей и отпрысков, и все они наперебой советовали, что сказать, и записывали, когда он соглашался.
— Самое время, — ответила Лифт. — Не стоит забывать: может, буря и надвигается, но людям по-прежнему нужно есть. Завтра настанет конец света, а на следующий день они спросят, что на завтрак. Это твоя работа.
— «А как же рассказы о том, что хуже бури? — пришел ответ. — Алети предупреждают о паршунах, и я делаю, что могу, в столь сжатые сроки. Но как насчет пустоносцев в буре?»
Лифт оглядела комнату, полную писцов.
— Я над этим работаю.
Пока Генна записывала ее последние слова, Лифт поднялась и вытерла руки о свою роскошную накидку.
— Эй, умники. Чего нарыли?
Писцы подняли головы.
— Госпожа, мы даже не представляем, что ищем, — произнес один.
— Всякие странности!
— «Странности» какого рода? — спросил писец в желтом. Тощий и высокий, без шапочки он выглядел лысеющим и глуповатым. — В городе каждый день происходит что-то необычное! Вам нужен отчет о человеке, который заявляет, что у него дома родился поросенок с двумя головами? Или о человеке, который уверяет, что узрел лик Яэзира в лишайнике на стене? О женщине, которая предчувствовала, что ее сестра упадет, и та упала?
— Не-а, — отмахнулась Лифт, — это нормальные странности.
— Что же тогда ненормальные странности? — с раздражением спросил он.
Лифт засветилась. Она призвала потрясность — так много, голод побери, что ее кожа начала излучать сияние, словно сфера.
Рядом из семян на нетронутом блинчике проросли длинные вьющиеся побеги. Переплетясь между собой, они выпустили листочки.
— Что-то типа этого, — сказала Лифт и бросила взгляд в сторону. Ну вот, испортила блинчик.
Писцы уставились на нее с благоговением, пришлось громко хлопнуть в ладоши, чтобы они вернулись к работе. Виндль вздохнул, и она догадывалась, о чем он подумал. Три часа, и до сих пор ничего дельного. Да уж, он был прав — в этом городе записывали все происшествия. В этом вся проблема — записывали все подряд.
— Еще одно сообщение от императора, — сказала Генна. — Э-э, ваше блиноч… Бури, как глупо звучит.
Лифт ухмыльнулась и посмотрела на бумагу. Слова выводились текучим, изящным почерком. Скорее всего, Пухлогубка.
— «Лифт, ты вернешься? — прочитала Генна. — Мы по тебе скучаем».
— Даже Пухлогубка? — спросила Лифт.
— «Визирь Нура тоже по тебе соскучилась. Лифт, теперь это твой дом. Тебе больше не нужно жить на улицах».
— И что я буду делать, если и правда вернусь?
— «Все, что захочешь, — написал Гокс. — Обещаю».
В этом и была проблема.
— Я еще не решила, как поступлю, — ответила она, чувствуя себя необъяснимо одинокой, несмотря на полную народу комнату. — Посмотрим.
При этих словах Генна бросила на нее взгляд. Она явно считала, что император Азира должен получать все, что захочет, и маленькие девочки реши не должны иметь привычку ему перечить.
Дверь приоткрылась, внутрь заглянула капитан городской стражи. Лифт соскочила со стола, подбежала и подпрыгнула посмотреть, что у нее в руках. Доклад. Бесподобно, еще больше писанины.
— Что вы обнаружили? — с нетерпением выпалила Лифт.
— Вы правы, один из моих коллег из квартальной стражи наблюдал за приютом «Свет Таши». Женщина, которая там всем заправляет…
— Коряга, — перебила Лифт. — Та еще жмотяра. Ест детские косточки на полдник. А в гляделки может переиграть даже нарисованный портрет.
— …под подозрением. Она запустила какую-то схему по отмыванию денег, но ничего не ясно. Заметили, что она обменивает сферы себе в ущерб. Без другого источника доходов это привело бы к банкротству. Из доклада следует, что она принимает деньги от преступных организаций в качестве пожертвований и тайно передает их другим группам, взяв свой процент, помогая таким образом замести следы происхождения сфер. И это далеко не все. Так или иначе, дети служат ей прикрытием.
— Я же говорила. — Лифт выхватила доклад. — Ее надо арестовать, а все деньги потратить на суп. Отдадите мне половину за наводку, и я ничего никому не скажу.
Брови стражницы поползли вверх.
— Можем все записать, если хотите, — добавила Лифт. — Оформим официально.
— Я буду игнорировать предложения подкупа, принуждения, вымогательства и хищения государственной собственности, — отозвалась капитан. — Что касается приюта, он вне сферы моих полномочий, но уверяю, мои коллеги очень скоро займутся этой… Корягой.
— И то хорошо. — Лифт забралась обратно на стол и обратилась к своей армии писцов. — Так что вы обнаружили? Кто-нибудь светится, словно сама святая добродетель или что-нибудь наподобие?
— На нас без предупреждения свалили слишком тяжелую задачу! — пожаловалась толстуха-письмоводительница. — Госпожа, такого рода исследования требуют месяцы работы. Дайте три недели, и мы подготовим детальный отчет!
— У нас нет трех недель. У нас меньше трех часов.
Хотя разницы никакой. Лифт пыталась задабривать, угрожать, танцевать, предлагала взятку и в качестве крайней, безумной меры даже сохраняла полную тишину, позволяя им читать. Время ускользало, а они не нашли ничего и вместе с тем нашли все что угодно. В отчетах стражи была масса непонятных странностей: история о человеке, выжившем при падении с невероятной высоты, жалоба на странный шум за окнами одной женщины, спрены снаружи дома другой женщины, каждое утро ведущие себя странно, пока та не выставит миску сладкой воды. Тем не менее в каждом из случаев был всего один свидетель, и стража списывала все на досужие домыслы.
Каждый раз, как обнаруживали очередную странность, Лифт тянуло броситься к двери или протиснуться через окно и побежать искать нужного человека. Каждый раз Виндль убеждал набраться терпения. Если все донесения правдивы, то любого в городе можно считать связывателем потоков. Что, если она погонится за одним из сотни случаев, выдуманных из простого суеверия, потратит часы, но ничего не найдет?
Впрочем, именно так пока все и обстояло. Она сгорала от раздражения и нетерпения, да еще и блинчики кончились.
— Мне очень жаль, госпожа, — сказал Виндль, когда они отвергли отчет о веденке, заявившей, что ее ребенка «сам Таши благословил родиться с кожей светлее, чем у отца, чтобы проще ладить с чужестранцами». — Не думаю, что найдется более очевидный признак, чем все предыдущие. Чувствую, придется просто выбрать один и понадеяться на удачу.
