"Мы могли бы предложить занимательную беседу и приятное времяпровождение в нашей компании".
"Этого недостаточно".
"Кроме того, мы принесли сэру Струпу подарки. Нельзя не признать, что ценность нашим дарам придают скорее наши намерения, нежели их стоимость".
"Таким образом, ваши дары гроша ломаного не стоят".
"Несмотря на это, мы ничего не хотим взамен".
"Ничего?"
"Ничего".
Рыцари-гоблины посоветовались полушепотом, после чего ближайший сказал: "Мы решили, что вы — не более чем нищие бродяги и проходимцы. Нам нередко приходится охранять сэра Струпа от таких, как вы. Приготовьтесь к бою! Кто первый вступит с нами в поединок?"
"Не я, — сказала Мэдук. — У меня нет копья".
"Не я, — сказал сэр Пом-Пом. — У меня нет коня".
"Не я, — сказал Траванте. — У меня нет ни щита, ни шлема".
"Тогда нам придется драться на мечах, пока тот или иной из противников не будет изрублен в куски".
"Может быть, вы не заметили, — сказал Траванте, — но у нас нет мечей".
"Как вам угодно! Мы будем биться дубинами, пока зеленый газон не покраснеет от крови и разбрызганных мозгов".
Потеряв терпение, Мэдук прошипела заклятие, напустив "подергунчика" на чудовищного грифона ближайшего рыцаря. Пронзительно заверещав, грифон подскочил высоко в воздух, трепеща веерами железных шипов, после чего, брыкаясь и бросаясь из стороны в сторону, стал носиться по поляне и в конце концов с шумом свалился в реку, где рыцарь, обремененный тяжестью доспехов, быстро утонул и бесследно исчез под водой. Второй рыцарь издал яростный боевой клич и бросился в атаку с копьем, нацеленным на Мэдук. Мэдук подвергла тому же заклятию второго грифона, подскочившего еще выше и перекувыркнувшегося в воздухе: второй рыцарь упал на голову с большой высоты и сломал шею.
"Что ж, — заключила Мэдук. — Пора познакомиться с гостеприимством огра Струпа".
Все трое прошли под открытыми подъемными воротами на пропитанный неприятными запахами внутренний двор, окруженный многоярусными парапетами с амбразурами. На высокой двери из окованных чугуном бревен висел огромный дверной молоток в форме оскалившейся песьей головы. Напрягаясь изо всех сил, сэр Пом-Пом сумел приподнять молоток и дал ему упасть.
Прошло несколько мгновений. Над парапетами наклонился гигантский торс с тремя головами: "Кто тут производит мерзкий шум и нарушает мой покой? Разве мои привратники не предупредили вас, что я отдыхаю?"
Мэдук ответила, стараясь сдерживать дрожь в голосе: "Они в ужасе убежали, как только нас увидели, господин Струп".
"Удивительное дело! Кто вы такие?"
"Ни в чем не повинные странники, не более того, — сказал Траванте. — Так как мы проходили мимо, мы решили, что было бы невежливо не засвидетельствовать наше почтение. Если вы сочтете возможным оказать нам гостеприимство, мы вручим вам дары, как это принято среди благовоспитанных людей".
Пизм, левая голова огра, выругался: "Буста батаста! У меня единственный слуга, сенешаль Наупт. Он стар и немощен. Не слишком раздражайте его и ничем не обременяйте его согбенные дряхлые плечи. И не пытайтесь похитить мое ценное имущество — иначе вам несдобровать!"
"Можете не беспокоиться по этому поводу, — пообещал Траванте. — Мы честнее праведных мучеников".
"Рад слышать! Посмотрим, соответствует ли ваше поведение вашему бахвальству".
Головы исчезли за парапетом. Вскоре послышались гулкие возгласы, сотрясавшие стены чертога: "Наупт, куда ты запропастился? Где ты спрятался, сонный старый подонок? Вылезай сию минуту, а то на тебе живого места не останется!"
"Я здесь! — отозвался пронзительный тенор. — Готов служить, как всегда!"
"Ба, батаста! Отворяй ворота, принимай гостей, ждущих снаружи! А потом сходи, набери репы для котла!"
"Лука тоже набрать, ваша честь?"
"И луковиц принеси, пару дюжин — без них в супе чего-то не хватает. Но сперва впусти гостей".
Вскоре застонали и заскрипели петли бревенчатых дверей, и две высокие створки распахнулись. В проеме стоял сенешаль Наупт: помесь тролля, человека и, возможно, древесного гнома. Пузатый служитель огра был всего лишь на дюйм выше сэра Пом-Пома, но в два раза шире в поперечнике. Серые фланелевые бриджи плотно облегали его тощие ноги и шишковатые колени; серый камзол так же плотно обтягивал костлявые плечи и острые локти. Несколько влажных темных локонов прилипли ко лбу; круглые черные глаза пучились по бокам длинного кривого носа. Рот сенешаля напоминал увядший серый бутон над маленьким заостренным подбородком, тяжелые мягкие щеки свисали ниже подбородка.
"Входите, — сказал Наупт. — Как прикажете представить вас сэру Струпу?"
"Я — принцесса Мэдук. Это сэр Пом-Пом из замка Хайдион — по меньшей мере из подсобных помещений этого замка. А это — философ Траванте".
"Очень хорошо, достопочтенные! Будьте добры, следуйте за мной. Ходите осторожно, чтобы не повредить каменные плиты".
Наупт, передвигавшийся трусцой на цыпочках, провел троих путников по отдававшему сладковатым духом разложения темному коридору с высоким сводчатым потолком. Влага сочилась их трещин каменных стен; пучки серой плесени росли там, где в трещинах скопились наслоения грязи.
За поворотом коридора пол горбился несколькими покатыми буграми; коридор снова повернул — перед ними открылся огромный зал, настолько высокий, что своды его терялись в тенях. На балконе вдоль противоположной стены выстроился ряд пустовавших клетей; по стенам были развешаны сотни щитов, украшенных всевозможными эмблемами. Над каждым щитом был закреплен человеческий череп в стальном рыцарском шлеме, обозревавший зал пустыми глазницами.
Мебель Струпа, немногочисленная и грубо сколоченная, не отличалась чистотой. Перед камином, где горели восемь поленьев, стоял длинный стол из тяжеловесных дубовых досок. Стол окружала дюжина стульев, а во главе стола возвышалось гигантское кресло, в три раза больше обычного.
Наупт провел троих гостей в центр зала, после чего, подпрыгивая на тощих ногах, знаком приказал им остановиться: "Я сообщу сэру Струпу о вашем прибытии. Вы — принцесса Мэдук, здесь — сэр Пом-Пом, а это — философ Траванте, я правильно понимаю?"
"Вы почти не ошиблись, — сказала Мэдук. — Здесь философ Траванте, а это — сэр Пом-Пом".
"А! Теперь все ясно! Я позову сэра Струпа, после чего мне придется заняться приготовлением ужина. Вы можете подождать здесь. Смотрите, не берите ничего, что вам не принадлежит".
"Разумеется! — возмутился Траванте. — Меня начинают оскорблять ваши подозрения!"
"Неважно, неважно. Когда наступит время оправдываться, вы не сможете сказать, что вас никто не предупредил", — Наупт удалился, семеня маленькими тощими ножками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
