Нет. Нельзя сравнивать. Когда Скотт лишился лошадей, а Шеклтон еще и автомобиля, на котором наивно и героически надеялся достичь полюса, у них оставались палатки, примусы, запас еды. Они могли отсиживаться по нескольку суток, пережидая пургу. А тут остановишься – замерзнешь. Хочется спать, а нельзя. Нечем даже выкопать снежную пещеру, потому что оттепели сделали свое дело и фирн больше похож на лед…
Нет, надо двигаться непрерывно, даже ночью. Вернее, особенно ночью. Двести километров без еды, без сна, без серьезного отдыха, с краткими привалами – возможно ли? Когда силы уже на пределе?
Придется проверить.
– Не боись, – сказал Непрухин, медленно, чтобы не потемнело в глазах, поднимаясь на ноги. – Скоро станет легче. Адаптация, считай, заканчивается. Потерпи еще. Это вроде «второго дыхания». А как повернем к западу, так начнется спуск – не пойдем, а побежим. Будет нам в Солнечном и чай, и теплая постель… Ой, блин!..
Он снова растянулся на снегу. В воздухе повис низкий пугающий гул. Оба беглеца почувствовали, как фирн под ними содрогнулся – раз и другой. И все, кроме пурги, стихло.
– Что за фигня? – спросил Женька. – Землетрясение?
– Снеготрясение, – пояснил Непрухин и со второй попытки все-таки встал. – Ну чего вылупился, бывает. «Е в кубе» с таким делом встречался. Внезапная подвижка льдов, только и всего. Теперь жди новых трещин, так что ловить ворон остро не рекомендую…
– Некого тут ловить… – Женька тоже взгромоздился на ноги и вздохнул. – А жаль. Я бы съел.
* * *
Непрухин ошибался в причинах снеготрясения. Звуковая волна такой силы, что на прибрежных станциях у многих людей едва не полопались барабанные перепонки, родилась не во льдах, а пришла с океана. Ее зафиксировали сейсмографы и барографы всего мира. А спустя пять минут до Новорусской дошли волны цунами. И хотя самая мощная из них едва достигала семиметровой высоты, дел они натворили порядочно. «Фестиваль» сорвало с якорей и выбросило на камни естественного мола. «Кассандра» чудом осталась на плаву, получив солидную течь. Что до недорасстрелянных остатков флотилии яхт, то мол и береговой уклон помогли им не более, чем плинтус таракану при сносе всего дома.
Никто из антарктов не погиб, а вот силы вторжения потеряли четверых смытыми и пропавшими без вести. На «Фестивале» тяжело ранило матроса. Тремя километрами южнее в море обрушился огромный кусок ледяного барьера.
Одновременно (хотя антарктам это стало известно позднее) командование северной авианосной группы потеряло связь с эсминцем «Уэстхоп», находившимся в двухстах милях от основных сил и в ста сорока милях от антарктического побережья. Ни попытки восстановить связь, ни оперативно организованный воздушный поиск не дали результатов. Ни корабля, ни спасательных плотов, ни плавающих обломков, ни мазутных пятен на воде. Вообще ничего.
То, что корабль, вероятнее всего, погиб, было еще полбеды. Хуже, что он пропал бесследно. Координаты «Уэстхопа» на момент исчезновения близко совпадали с вычисленным эпицентром неизвестного катаклизма, породившего акустическую волну и цунами. В течение многих часов никто не мог ничего сказать ни о причинах катаклизма, ни о судьбе эсминца.
А потом пришло сообщение о комете.
Точнее – сообщения. Их было великое множество, и поступали они непрерывно. Впервые за много десятилетий новооткрытая хвостатая странница не получила имени первооткрывателя, поскольку смешно и странно было бы перечислять всех, кто заметил комету без посторонней подсказки и сообщил о ней. А не заметить ее было трудно: блеском она уступала лишь Солнцу и Луне. В ее свете предметы отбрасывали заметные тени. И самое странное было то, что накануне ее не наблюдал решительно никто.
Едва над горой Сайдинг-Спрингс в Новом Южном Уэльсе, Австралия, зажглись первые звезды, 50-дюймовый широкоугольный телескоп Шмидта англо-австралийской астрономической обсерватории был наведен на новый объект. Устаревшая фототехника зафиксировала на фотопластинке яркое, маленькое, чуть заметно вытянутое ядро кометы, обширную кому и широкий хвост. В ту же ночь снимки ядра с высоким разрешением были получены на громадных телескопах Субару, Джемини-северный и Джемини-южный.
Сомнений не осталось: по сильно вытянутой орбите вокруг Земли, совершая один оборот за трое суток, обращался злосчастный «Уэстхоп» в облаке из нескольких миллионов тонн бурно испаряющейся в вакууме морской воды. Экстренными сообщениями СМИ удалось погасить в зародыше едва не вспыхнувшую мировую панику. Комета земного происхождения не намеревалась столкнуться с Землей на космической скорости. Ее орбита обещала быть стабильной в течение ближайших десяти тысяч лет.
Причина звуковых волн и цунами нашла свое объяснение, заставив вспомнить о «прыжке» Антарктиды. Правда, на сей раз масштабы катаклизма оказались куда более скромными, как и размеры поменявшихся местами областей пространства, – но экипажу «Уэстхопа» было с того не легче. Более двухсот моряков следовало считать погибшими от декомпрессии. У миллиардов жителей Земли волосы вставали дыбом и мурашки бежали по коже. Что, если завтра – нас?..
И не спрячешься. Не убежишь в иную часть света, поскольку неизвестно, куда бежать. Зря потеряешь время в попытках укрыться в местах удаленных и труднодоступных. Не спасешься в подземном убежище. Нет безопасных мест.
Как это? Совсем нет??!
Французская «Фигаро» нашла одно такое место: Антарктида. Приходится признать, говорилось в передовице, что так называемые антаркты не зря похвалялись, будто имеют в своем распоряжении геофизическое оружие неизвестного принципа действия. Приходится также признать, что само оружие вовсе не обязательно должно находиться внутри области, подвергаемой переносу. Надо думать, что на этот раз миру не была продемонстрирована вся сокрушительная мощь тайного оружия антарктов. Похоже, эпизод с эсминцем «Уэстхоп» – всего лишь намек на то, что нас может ожидать в ближайшем будущем. Жизненно важно, чтобы мы правильно поняли этот намек…
В ясную звездную ночь «намек» был виден каждому, кто не ленился задрать голову к небу. Спрос на бинокли, зрительные трубы и любительские телескопы достиг невиданных размеров. Фирмы-производители моментально подняли отпускные цены на свою продукцию. Впрочем, комета была прекрасно видна и без оптики, а в перигее невооруженный глаз замечал и характерную вытянутость ее ядра.
Трэшворм-Букреев был последним, кто стал бы таращиться на комету, пытаясь определить, где там в ее ядре форштевень, а где рубка. Несколько фотографий хвостатого чудища, выложенных в открытый доступ, он скачал и беззастенчиво разместил на www.antarctida.ru. А потом на него накатило вдохновение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
