Древорезчица склонила голову, глядя на нее. Двое щенков повторили движение.
– Я тебя видела на пиру. Ты трезвенница. Еда наша тебе в основном подходит, но пива ты не пьешь.
Йоханна передернула плечами. «И вправду, почему?»
– Детям не положено выпивать, пока им не исполнилось восемнадцать.
Таков был обычай, и родители ему следовали. Йоханне пару месяцев назад сравнялось четырнадцать; Данник напомнил ей об этом в точный час. Она задумалась. Не случись всего этого, живи она, как прежде, в Высокой Лаборатории или на Страумлианском Просторе, старалась бы удрать с подружками из дому, вкусить запретных плодов? Вероятно, да. Но здесь, где она предоставлена самой себе и уже прослыла великой героиней, она и капли в рот не взяла… Может, потому, что мамы с папой тут нет и, если следовать их пожеланиям, они вроде как рядом. На глаза навернулись слезы.
– Мм. – Древорезчица вроде бы не заметила. – Странник тоже так говорил. – Она потыкалась носами в щенят и усмехнулась. – Думаю, в этом есть резон. Этим двоим пива не дают, пока они не подрастут, хотя сегодня вечером они наверняка от меня чуток насосались. – В палатке слегка пахло пивом.
Йоханна резким движением утерла слезы. Ей не хотелось сейчас говорить о подростковых проблемах.
– Ты знаешь, сегодня ты со Щепетильником нехорошо поступила.
– Я… да. Но я с ним это предварительно обсудила. Он не хотел, но мне показалось, что он… упрямится, правильное слово? Если б я знала, как ему тяжко, то…
– Он там на глазах у всех чуть не распался. Если я правильно понимаю, это его опозорило бы, разве нет?
– Да. Честь в обмен на верность на глазах равных себе – это важно. По крайней мере, так правлю я. Странник или Данник, вероятно, подскажут дюжину других способов управления. Пойми, Йоханна, мне нужен был этот акт Обмена, и вы со Щепетильником должны были при нем присутствовать.
– Да, я знаю. Мы двое спасли ваши задницы.
– Прикуси язык! – Голос ее стал жестче, и Йоханна вспомнила, что говорит со средневековой королевой. – Мы в двух сотнях миль от моих границ, почти в сердце домена Шкуродера. Через несколько дней мы столкнемся с врагом и в большинстве своем погибнем неизвестно за что.
У Йоханны внутри все оборвалось. Если не получится пробиться на корабль и закончить начатое родителями…
– Пожалуйста, Древорезчица! Оно того стоит!
– Я понимаю. И Странник понимает. Большинство членов Совета соглашаются с нами, хотя и не без оговорок. Но Совет говорит с Данником. Мы видели ваши миры, видели, на что способна ваша наука. С другой стороны, мои подданные, – она махнула головой в сторону лагеря за выходом из палатки, – следуют за мной, потому что верят, а еще из преданности. Для них положение смертельно опасное, а цель не вполне ясна. – Она помолчала, хотя двое щенят еще мгновение принужденно жестикулировали. – Я, если честно, не понимаю, как вы убеждаете свой народ идти на такой риск. Данник рассказывает о воинской повинности.
– То было на Нюйоре, в давние времена.
– Не важно. Суть в том, что мои войска тут, потому что они верны мне, по большей части – именно мне лично. Шестьсот лет я оберегала их; воспоминания и предания ясно свидетельствуют об этом. Я не единожды видела сокрытую опасность, и не единожды советы мои спасали тех, кто к ним прислушивался. Вот что держит здесь бо́льшую часть солдат и пушкарей. Каждый волен вернуться. Что они должны думать, если первое наше «сражение» произошло, когда мы, подобно неопытным… туристам… напоролись на волчье гнездо? Не окажись вы со Щепетильником волею счастливого случая в нужном месте в нужное время, я бы погибла. Странника бы убили. Наверное, треть армии бы тут полегла.
– Не мы, так кто-то другой, – тихо ответила Йоханна.
– Возможно. Хотя не думаю, чтобы кто-то другой отважился выстрелить по гнезду. Ты понимаешь, какой эффект это способно оказать на моих подданных? Если несчастный случай в лесу чуть не погубил нашу королеву и наше удивительное оружие, то что же сулит нам стычка с мыслящим врагом? Вот какой вопрос гложет многих. Если бы я на него не ответила, мы бы не вышли из этой долины, по крайней мере в северном направлении.
– И ты раздала медали. Верность за отвагу.
– Да. Но ты многого не поняла, потому что не владеешь нашим языком. Я там долго распиналась насчет их великого подвига. Я раздала медали серебряного дерева всем, кто проявил себя, отражая атаку. Это помогло кое-кого успокоить. Я снова толкнула речь насчет мотивов похода – о чудесах, обещанных Данником, и про то, как солоно нам придется, если Стальной продолжит в том же духе. Но они это уже слышали, и говорила я о вещах довольно абстрактных. А потом я показала им кое-что новое – вас со Щепетильником.
– Нас?
– Я вознесла вас выше неба. Синглеты часто проявляют отвагу. Иногда они полуразумны или умеют говорить. Но в одиночку фрагмент Щепетильника мог бы лишь хорошо рубить клинком, не более. Он умел пользоваться пушкой, но возможности управлять ею у него одного не было. Сам по себе он бы и не сообразил, куда стрелять. А ты – Двуногая. Во многих аспектах ты беспомощна. Думать ты способна лишь в одиночку, но не мешаешь другим своими мыслями. Вместе вы совершили деяние, непосильное любой стае в разгар атаки из волчьего гнезда. И я сказала войскам: узрите, на что способны представители двух рас, действующие сообща и закрывающие уязвимые места другого! Вместе мы еще на шаг приблизимся к Стае Стай. Как там Щепетильник, между прочим?
Йоханна едва заметно улыбнулась:
– Вроде отошел. Как только выбрался оттуда и принял медаль, – девочка коснулась собственной броши, приколотой к воротнику, красивого изделия с резной картинкой города древорезчиков, – так сразу изменился. Ты бы его видела потом на пирушке с пушкарями. Им тоже воздалось за верность по чести, а потом они ка-ак вжарили по пивку… Щепетильник всем рассказывал направо и налево, какие мы молодцы. Он даже заставил меня показывать… Ты в самом деле считаешь, что армия поверила твоим словам о сотрудничестве людей и Когтей?
– Думаю, да. На родном языке я бываю весьма красноречива. Я себя такой сделала. – Древорезчица помолчала. Щенки ползали по ковру и тыкались мордами в ладони Йоханны. – Кроме того… это может оказаться правдой. Странник в этом уверен, во всяком случае. Ты спишь со мной в одной палатке и сохраняешь способность мыслить. Мы с ним этого не можем; с другой стороны, мы оба живем долго и, наверное, не глупее людей или прочих созданий Запределья, описанных Данником. Но вы, синглеты, можете находиться вплотную друг к другу, и при этом думать и работать. Бьюсь об заклад, по сравнению с нами синглетные расы куда быстрее развивают науку. Но теперь, с твоей помощью, мы тоже станем меняться быстрее. – Щенята отползли назад, Древорезчица уронила головы на лапы. – По крайней мере, я убеждала в этом подданных… Постарайся поспать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
