в сторону кружки, стоявшей на аптекарском столе в окружении высушенных трав и глиняной посуды.
Джейми вскинул бровь, однако ничего не сказал и повернулся ко мне.
— Можешь подняться? Джорди шарахнул по ноге молотком. Уверяет, что пустяки, но, по-моему, он все же сломал себе палец.
Мне было дурно, будто я только что пробежала целую милю на полный желудок.
— Хорошо. — Вытерев вспотевшие ладони о фартук, я обернулась через плечо. — Бри, я мигом.
Ее лицо уже не выглядело таким красным.
— Угу. — Она кашлянула и сделала глубокий вдох. — Смотри не свались с крыши.
* * *
Брианна внимательно разглядывала набросок интерьера будущей школы, но вместо окон и скамеек видела перед глазами — со смешанным чувством ужаса и любопытства — собственную мать в постели с лордом Джоном.
— Как такое могло случиться? — спросила она у рисунка. Вновь положила его на стол и глянула в окно. Теперь там никто не маячил, и взору открывался вид на длинный склон холма, поросший цветущей травой и редкими кустами кизила. — И как, черт возьми, мне теперь смотреть лорду Джону в глаза?
Да и отцу, раз уж на то пошло. Понятно, почему он не хочет, чтобы мама писала лорду Грею. Несмотря на смятение, она невольно хихикнула, прикрыв рот ладонью.
Мне в самом деле нравятся женщины, — с горечью бросил он однажды в сердцах. — Я ими восхищаюсь и уважаю их. А к некоторым представительницам прекрасного пола даже испытываю искреннюю привязанность — твоя мать в их числе. Хотя сомневаюсь, что мои чувства взаимны.
У нее екнуло сердце.
— Да неужели? — пробормотала она, вспомнив продолжение тирады: Однако не ищу способов затащить их в постель. Понимаешь, о чем я?
— Теперь понимаю, ваша светлость, — сказала она в полный голос, все еще не отойдя от потрясения. Конечно, люди меняются — однако не настолько. Брианна тряхнула головой. Дыхание выровнялось, но туго затянутый лиф неприятно давил — надо бы немного ослабить шнуровку. И тут она ощутила в груди знакомое трепыхание.
— Вот черт!.. — прошептала Бри, вцепившись в края табурета, чтобы не упасть. Кровь отлила от лица, в глазах побелело. Сердце замерло. Буквально. Оно просто остановилось.
Один… два… три… ну же, черт тебя подери, давай! Брианна в панике ударяла по грудной клетке, пока сердце наконец не дрогнуло и не забилось вновь. А затем пустилось вскачь, словно заяц, убегающий от своры гончих. Дыхание перехватило, и она испуганно прижала руку к груди, ощущая под пальцами мелкую вибрацию.
— Тише, тише, угомонись… — шептала она сквозь зубы. Ведь в тот раз получилось… и сейчас получится… Но гонка все не прекращалась.
— Бри? Куда ты… Иисус твою Рузвельт Христос!
Неожиданно появилась мама; выхватила из ее руки скомканный лист бумаги и уверенно приобняла за талию.
— Сядь, — последовал спокойный приказ. — Прямо на пол. Вот так…
Мама опустилась рядом, взметнув юбки; желтоватое муслиновое облачко слабо мерцало сквозь белую пелену. Уперев руки в пол, Брианна затрясла головой, отказываясь ложиться.
— Не надо! — прохрипела она. Собственный голос казался чужим и незнакомым, хотя звучал вполне внятно. — Я в порядке. Все хорошо.
— Как скажешь.
Заскрипели доски: мама села возле нее. Послышался звук скребущей по полу деревянной кружки. Тепло… Мамина рука обхватила ее запястье, нащупывая пульс.
Что ж, удачи! — мелькнуло в спутанном сознании. И в тот же момент безумная гонка начала замедляться. Сердце на миг замерло, пропустило пару ударов и, наконец, вернулось к нормальному ритму как ни в чем не бывало.
Но кого она хотела обмануть? Подняв голову, Бри наткнулась на до боли знакомый взгляд — вдумчивый и проницательный. Взгляд цапли.
— Со мной все хорошо, — уверенно заявила она. Попытка не пытка! — Просто… голова закружилась.
Клэр молча вскинула брови, продолжая щупать предательский пульс.
— Честное слово! Пустяки. — Брианна выхватила руку.
Она всякий раз убеждала себя, что это пустяки.
— Когда это началось?
Обычно глаза Клэр были цвета темного янтаря. Когда она работала с пациентами, ее радужка с расширенными зрачками казалась ярко-желтой, как у хищной птицы.
— Когда ты рассказала мне… Господи, неужели это правда?.. — Брианна осторожно поднялась на ноги. Сердце продолжало биться спокойно и ровно. Пустяки.
— Да. Я не о последнем эпизоде, — сухо ответила Клэр, тоже вставая с пола. — Когда это случилось впервые?
Бри хотела было по привычке соврать, отрицая наличие каких-либо проблем, но ей вдруг ужасно захотелось сказать правду. В надежде услышать, что все не так уж страшно.
— После того, как мы прошли сквозь камни на Окракоке. В тот раз… Я думала, мне конец. — Ее вдруг замутило. Не хватало еще, чтобы вновь закружилась голова от воспоминаний об этом… этом… К горлу подкатила тошнота, и Брианну вырвало; наполовину переваренная каша выплеснулась на чистые новые доски хирургической.
— О господи, — послышался ласковый мамин голос. — Ты ведь не беременна?
— И в мыслях не было! — Передернув плечами, она вытерла рот фартуком. — Это невозможно.
Брианна не собиралась даже задумываться о подобном развитии событий. Ее и без того преследовал дикий страх умереть и оставить Джема и Мэнди сиротами.
— На Окракоке, — повторила она, собравшись с духом, — я прошла через камни с Мэнди на руках. В глазах потемнело, и я думала, что вот-вот потеряю сознание. Вроде бы так и произошло… Я очнулась на земле, крепко сжимая Мэнди; она вырывалась и кричала «Мамочка, мамочка!», но я ничего не могла ответить. А потом поняла, что сердце не бьется. И решила, что умираю.
От Брианны исходил сладковатый, с горчинкой запах; Клэр сунула ей в руки кружку и поднесла к губам.
— Ты точно не умрешь, — уверенно сказала мама.
Бри кивнула. Ей отчаянно хотелось в это верить, хотя сердце продолжало сбиваться с ритма, то и дело оставляя в груди гулкую пустоту. Она глотнула ароматную жидкость — в кружке оказался подслащенный медом виски с добавлением трав.
Закрыв глаза, Брианна не спеша потягивала напиток, отчаянно желая, чтобы все утряслось и вернулось в привычное русло. Мир начинал обретать знакомые очертания. Падающие из большого окна солнечные лучи ласково грели ей плечи.
— И как часто это случалось?
С каждым глотком сладкая жидкость разливалась по телу приятным теплом. Наконец Брианна открыла глаза.
— Четыре раза, не считая сегодняшний. Сначала на Окракоке, затем следующей ночью, когда мы спали в лесу. — Она невольно содрогнулась, вспомнив, как лежала неподвижно на земле возле Роджера; дети мирно сопели между ними. Сердце колотилось как ненормальное, и ей пришлось сжать кулаки, чтобы не вцепиться ненароком в Роджера и не растолкать его. — Было жутко. Так продолжалось несколько часов и прекратилось только к рассвету.
