За день положение не изменилось, и никаких перемен не предвиделось. Морская трава цепко держала «Спьюрифон», невозможно было придумать, как освободить корабль.
Лавон бился в тревоге. Он попросил летописца Майкдала Хаца потолкаться среди команды, узнать настроение людей. Часа через два тот возвратился.
— В основном, все спокойны, — доложил. — И хотя кое-кто волнуется, большинство находит наше положение необычайно освежающим после монотонной обыденности последних месяцев.
— А вы?
— У меня свои страхи, капитан. Но хочется верить, что мы найдем способ вырваться. И все-таки, я с удовольствием любуюсь красотой этого необычного пейзажа.
Красота? Лавон не видел здесь ничего красивого. Он мрачно оглядел окружающие судно мили морской травы, бронзово-красной в кровавом закате. Красная дымка поднималась от воды, и в густеющем тумане обитающие на водорослях твари сновали повсюду в огромном количестве, так что похожие на островки спрессованные массы морской травы все время подрагивали. Красота? В чем-то действительно красиво, вынужден был признать Лавон. У него возникло ощущение, будто «Спьюрифон» села на мель посреди огромной картины, где большими мазками мягкой текучей формы нанесен на полотно похожий на сон, сбивающий с толку мир без каких бы то ни было ориентиров, на поверхности которого происходило бесконечное изменение света и цвета. Сам же Лавон относился к морской траве, как к врагу, которого необходимо уничтожить.
Он не спал большую часть ночи, обдумывая всевозможные способы борьбы с нежданным противником.
Утро принесло новый цвет в окружающие водоросли. Они стали бледно-зелеными с желтыми полосами под расхолаживающим, обремененным редкими облаками небом. Вдали виднелись крылья пяти или шести огромных морских драконов, которые, пожирая свой корм, создавали широкие проходы в плавучем ковре. Как было бы хорошо, размышлял Лавон, сумей «Спьюрифон» проделывать то же самое!
Он встретился с офицерами. По их докладам, ночь прошла спокойно и большая часть экипажа была даже очарована необычностью пейзажа, но к утру начала нарастать тревога.
— Люди и так расстроены, тоскуют по дому, — сказал Вормеехт, — а теперь еще новая задержка на несколько дней или недель.
— Или месяцев, лет или навсегда, — проворчал Калимойн. — Как по-вашему, мы когда-нибудь выберемся отсюда?
Голос штурмана был сварливым, напряженным, и голосовые связки, казалось, выпирают по обеим сторонам толстой шеи. Лавон давно уже чуял накатывающий нервный срыв, и все равно оказался не готов к быстроте, с какой распустился его штурман.
Вормеехт тоже выглядел удивленным.
— Вы же сами только вчера убеждали нас: «Это всего лишь трава, мы прорвемся!»— помните?
— Вчера я не понимал, с чем нам пришлось столкнуться, — рыкнул в ответ Калимойн.
Лавон взглянул на Джоахил Hyp:
— Есть вероятность, что эта дрянь движется, равно или поздно взломается и выпустит нас?
Биолог покачала головой:
— Вероятность, конечно, есть, только не стоит на это надеяться. Скорее всего, перед нами квазистабильная экосистема. Течения, разумеется, могут отнести ее в иные районы Великого Моря, но в данном случае они понесут и нас вместе с ней.
— Видите? — мрачно прокомментировал Калимойн. — Безнадежно!
— Пока нет! — оборвал его Лавон. — Вормеехт, сможем мы смонтировать экраны вокруг винтов с «Ныряльщика»?
— Можно попробовать.
— Попробуйте. Пусть наши умельцы поработают над конструкцией экранов. Джоахил Hyp, как насчет химических средств воздействия на водоросли?
— Проверяем, — ответила биолог, — но я не могу обещать.
Никто не мог ничего обещать. Им оставалось лишь размышлять, действовать, верить и надеяться.
На разработку защитных экранов для винтов ушло двое суток. Делали их еще пять дней. Тем временем Джоахил Hyp экспериментировала, изыскивая средства уничтожения водорослей вокруг корабля, но пока без результата.
Замерла, казалось, не только «Спьюрифон», замерло само время. Ежедневно Лавон продолжал наблюдения, производил замеры лагом, вел записи; фактически корабль не стоял — он двигался на юго-запад, проходя по несколько миль в день. Но это был путь в никуда. Связанные массой водорослей, они могли до бесконечности дрейфовать в океане, не встречая суши.
Лавон боялся, что вот-вот сорвется. Он с трудом сохранял прямую осанку, плечи поникли, голова свешивалась на грудь, словно на нее положили тяжкий груз. Он чувствовал старость, чувствовал, как она разъедает его. На нем и только на нем лежала вся ответственность за то, что они не убрались из зоны морских водорослей в ту минуту, когда опасность стала очевидной. Ведь можно же было убедиться в этом за несколько оставшихся часов, твердил он себе, но он наслаждался видом морских драконов и своей дурацкой теорией, будто немного опасности добавит перца в смертную скуку путешествия. Он безжалостно терзал себя, виня за то, что вовлек команду в абсурдное и ненужное путешествие.
Путешествие в десять или пятнадцать лет из ниоткуда в никуда. Зачем? Для чего?
Тем не менее, капитан поддерживал остальных, не давал им пасть духом. Порции вина, выдававшиеся в ограниченном количестве во время путешествия, были удвоены, устраивалось множество вечеринок, развлечений. Лавон распорядился каждой вахте заниматься изучением океанографии, считая, что сейчас не время для ленивой и праздной жизни. Бумаги, заполненные наблюдениями и отложенные для неторопливого изучения в ходе дальнейшего путешествия, начали систематизировать сейчас. Работа была лучшим средством от скуки, нервных срывов и — нового и нарастающего фактора — страха.
Когда были готовы экраны, добровольцы отправились под воду в «Ныряльщике» приваривать их вокруг винтов к корпусу судна. Задача осложнялась необходимостью сделать все крохотными захватами манипуляторов подводного суденышка. После гибели двух ныряльщиков капитан не рискнул посылать людей под воду в обычных масках. Под присмотром искусного механика Дэройна Клауса работы продолжались день за днем, но, к сожалению, шли слишком медленно — тяжелые массы зыби били о корпус, срывая хрупкую сварку, и дело продвигалось с трудом.
На шестой день Дэройн Клаус принес глянцевые фотографии оранжевых пятен на тускло-сером фоне.
— Что это? — спросил Лавон.
— Коррозия корпуса, капитан. Я обратил на нее внимание еще вчера, а нынче утром провел серию подводных съемок.
— Коррозия корпуса? — Лавон заставил себя усмехнуться. — Едва ли такое возможно. То, что вы мне тут показываете, скорее прилипшие к корпусу губки, моллюски или…
— Нет, — возразил Дэройн Клаус, — возможно, тут не очень-то хорошо видно, но вы сами можете убедиться, только спуститесь вниз на «Ныряльщике». Это как вгрызшиеся в металл маленькие рубцы. Я совершенно уверен, капитан.
Лавон отпустил механика и отправился к Джоахил Hyp. Она долго изучала фотографии и наконец сказала:
— Очень похоже.
— Неужели морская трава проедает корпус?
— Вероятность этого мы подозревали уже несколько дней. Одна из первых наших находок имела п-ф-градиент, сильно отличающийся в этой области океана от открытого моря. Мы влезли в кислотную ванну, капитан, я убеждена, что водоросли выделяют кислоты. Известно, что они металло-фиксоры — то есть их привлекает металл, — чьи ткани обременены тяжелыми элементами. Обычно они получают металл из морской воды, но могут уважить и нас, приняв «Спьюрифон» за гигантский банкетный стол. Не удивлюсь, если как раз по этой причине водоросли так быстро окружили судно — спешили со всей округи на пир.
— В таком случае надеяться, что они добром отпустят нас — просто глупо.
— Вот именно.
Лавон заморгал:
— Значит, останься мы здесь подольше, эта дрянь проест дыры в нашем корпусе?
Биолог засмеялась:
— Ну, до этого пройдет не меньше сотни лет, голод, по-моему, более насущная проблема.
— Почему?
— Сколько мы продержимся, не пополняя запасов?
— Несколько месяцев, я полагаю. Вы же знаете, что рыбу мы можем ловить только на ходу. Вы думаете…
— Да, капитан. Все в окружающей корабль экосистеме для нас наверняка яд. Водоросли поглощают из воды металлы, а маленькие ракообразные и рыбы питаются водорослями. Большие твари пожирают мелких. Концентрация солей металлов растет, если идти по цепочке, и мы…
— Вряд ли разжиреем на диете рения и ванадия.
— А заодно на молибдене с родием. Вот так, капитан. Кстати, вы просматривали последние медицинские отчеты? Настоящая эпидемия тошноты и лихорадки. А как вы сами чувствуете себя, капитан? И это только начало. Пока еще ничего серьезного, но неделя-другая, и…
— Защити нас, Властительница! — вздохнул Лавон.
— Благословения Властительницы не простираются так далеко на запад, — заметила Джоахил Hyp. Она холодно улыбнулась. — Рекомендую прекратить всякую ловлю рыбы и сидеть на наших запасах до тех пор, пока не выберемся из здешних вод. Необходимо также закончить работы по экранированию винтов, и как можно скорее.
