Amazerak
Наследник древней силы
Глава 1
Март 2025 года. Волынь.
* * *
Пять месяцев длилась операция по окружению Бельска, захваченного повстанцами. В конце февраля кольцо сомкнулось. Шестого марта армия Союза Русских Княжеств начала наступление на укреплённые районы города.
* * *
Мотор ревел так, что закладывало уши, гусеницы нещадно гремели и лязгали под бронированным днищем. Высунув ствол штурмовой винтовки наружу, я смотрел в узкое окошко бойницы, готовый в любой момент открыть огонь по противнику, который мог оказаться где угодно. Поговаривали, будто под городом есть подземные ходы и повстанцы пробираются по ним в самые неожиданные места, обстреливают нашу технику, а потом незаметно отходят. Поэтому отделение было на чеку, а стрелок во все глаза таращился на экран пульта дистанционного управления пушкой, пока тесный железный гроб под названием БМ-85 вёз нас на исходную позицию.
Мимо проплывали серые руины, огрызки стен, деревья и кусты, дороги, развороченные гусеницами и колёсами военной техники. Весна только началась, но раннее потепление освободило землю от снежного покрова, обнажив вездесущую грязь, и мы были вынуждены созерцать через бойницы этот блёклый мир, сидя плечом к плечу на своих стальных креслах и вглядываясь в полуразрушенные постройки. Напряжение росло. Все понимали: если в машину попадёт кумулятивный снаряд, никто не выберется.
Позади нескончаемой канонадой горланили орудия, впереди гремели взрывы — там шёл бой. Сегодня утром началось наступление, и нас везли в самое пекло.
Я понятия не имел, что делать. Под моим руководством были девять пацанов — необстрелянные, желторотые, только из учебки, впервые окунувшиеся во всё это дерьмо. Да и сам я мало от них отличался, хотя всю зиму тусовался в прифронтовой зоне и кое-что повидал. Тем не менее, меня назначили командиром отделения, и я должен вести парней в бой, а для меня самого это наступление было первым в жизни, если не считать пары перестрелок, в которых довелось поучаствовать во время окружения.
Машина остановилась. В наушнике гарнитуры раздался приказ лейтенанта покинуть транспортные средства.
— Отделение, на выход! — крикнул я своим.
Щёлкнул запирающий механизм, задняя дверь с грохотом опустилась, и в десантный отсек ворвался тусклый свет пасмурного дня. Я выскочил на улицу, ботинки мои погрузились в грязевую жижу. Следом выбрались остальные пацаны. Впереди и позади стояли ещё несколько БМ-85. Из них вылезали бойцы нашей роты.
На лицах парней — растерянность. Мы оказались на каком-то перекрёстке. Кругом всё грохотало. Недалеко от нас разорвался снаряд, подняв в небо столб земли. Мы вздрогнули, пригнулись, стали озираться. Было страшно. Вот только мне, как сержанту, не полагалось демонстрировать страх, надо показывать пример и вести людей в бой, я отвечал за их жизни, хотя по факту был таким же, как они — девятнадцатилетним пацаном, заброшенным сюда волею судьбы.
Я с трудом понимал, что тут делаю и как оказался в этой жопе мира на границе Галицко-Волынского и Литовского княжеств. Почему я здесь? Зачем? Мои родители — слуги князей Востряковых: отец — личный шофёр и телохранитель князя, мать — экономка в усадьбе. Оба имели титул дружинников. Никогда не слышал, чтобы детей дружинников посылали в солдаты. Даже сослуживцы постоянно удивлялись: «А что это тебя сюда отправили? У тебя же родаки князьям служат». А я и сам не знал. Отец сказал: такова воля князя. И всё, никаких объяснений. Вот и гадай, чем провинился? Сразу после школы меня загребли в регулярную армию, и тут мне «повезло»: послали в тренировочный лагерь. А из тренировочного лагеря, как известно, два пути: в Волынь или в Казахские степи. Я попал сюда.
— Шустрее, шустрее, не на пикник приехали! — кричал я на выбирающихся из машины пацанов. — Отделение, за мной.
Мы побежали туда, куда и остальная рота. Шлёпали по грязи между воронок и обвалившихся стен. Сгоревшие машины на обочинах, человеческие тела, поваленные деревья — всё смешалось перед глазами в тусклую серо-коричневую массу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Навстречу тащили раненых. Кого-то под руки, кого-то на носилках. Один жутко орал. У него не было обеих ступней. Я отвернулся и уставился в спины бегущих впереди бойцов первого отделения.
Впереди — какое-то здание, похожее на школу. В стене — пролом. Через него спустились подвал, пробрались по подземным коридорам и оказались возле выхода на поверхность на противоположной стороне. Лейтенант и радист были уже тут.
— Наша задача — вот те дом, — лейтенант показал вдаль через дыру в стене. — Там засел противник, надо его выбить. На подходе нас прикроют «коробки» и танк, а дальше — сами. С нашей ротой пойдёт взвод «жестянок».
Я едва видел цель: полуразрушенные двух-трёх этажные домики, тянущиеся вдоль улица сплошной стеной, прятались за деревьями и кустами, выжившими после обстрелов. Они сильно пострадали, но, по словам лейтенанта, там укрепился противник. А между ними и нами находилась распаханная артиллерией площадь с разбитым фонтаном посередине. У фонтана и на дороге застыли несколько гусеничных бронемашин с открытыми люками, некоторые ещё дымились, другие стояли тут так давно, что успели поржаветь. Рядом с техникой — тела солдат. Похоже, первая волна захлебнулась, настала наша очередь. Скоро и нам предстояло идти в бой, и я старался не думать о том, что может случиться со мной сегодня.
Тяжелее всего давалось ожидание. Оно казалось невыносимым. В пасмурном мартовском небе с рокотом проносились вертолёты. То тут, то там рвались снаряды, перемалывая город в бетонно-кирпичное мясо. Время от времени они падали на площадь, образуя новые воронки. Стрельба не прекращалась ни на минуту: то трещали автоматные очереди, то гулко колотили пулемёты крупного калибра и пушки. Где-то там безумствовала смерть, а мы сидели в холодном сыром подвале, и всё что я видел — это рожи бойцов, да нашего лейтенанта, который либо смотрел в бинокль, либо переговаривался по рации с командиром роты.
Кажется, я даже обрадовался, когда дали приказ идти в атаку — настолько надоело находиться в неизвестности.
Мы вылезли из-под земли через дыру в стене и, пригнувшись, побежали к укрытиям: фонтану и подбитой бронетехнике. Я постарался выкинуть из головы все мысли и обрести внутренний покой, как учил мастер на занятиях по рукопашному бою. Очистить разум, сконцентрироваться на цели. Жаль, что у меня не было открытых энергетических каналов, как у всяких князей и бояр. Слышал, их внутренняя энергетика столь сильна, что способна остановить пулю. Но нам, простым смертным, такая «магия» недоступна. Всё, что мы можем — это методом долгих и упорных тренировок научиться концентрировать в разных частях тела небольшое количество гамма-энергии. Но от пули или осколка это не спасёт. Оставалось надеяться на покой сознания и на то, что среди всего этого хаоса я не растеряюсь и разум подскажет верные решения.
Едва мы побежали, затрещали пулемётные очереди. Стреляли из домов напротив. Над головами мелькали трассеры, а мы, рассредоточившись, шлёпали по грязи и остаткам асфальта прямо навстречу летящим пулям.
Взрыв где-то рядом, земля содрогнулась. Вопль раненого. Я даже не обернулся. Вереди стоял ржавый гусеничный броневик, и я направлялся к нему.
Добрались. Взглядом проверил своих — все целы. Рядом — воронка и два трупа. Один лежал с развороченным животом, разбросав свои кишки по дороге. Позади — несколько раненых. Кого-то тащили обратно в укрытие. А вокруг постоянно что-то взрывалось, и пули гремели о железо сгоревших машин. Было сложно сосредоточиться, не отвлекаться на этот непрекращающийся грохот. Но я старался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
С нашей стороны грохнула пушка — танк, пристроившийся в руинах, как и было обещано, поддерживал огнём. Зарокотали несколько малокалиберных орудий.
«Жестянки» выдвинулись следом за нами. Вскоре группа бойцов в экзоскелетах, оказались рядом. Эти парни были покрыты бронёй с ног до головы, а вооружение их составляли стрелковые комплексы с пулемётами и автоматическими гранатомётами — ужасно тяжёлые хреновины, которые без экзоскелета не поднимешь.
