разница? — удручённо протянула я, успокоившись и отпустив обиду. — Он всё равно меня нашёл, и я всё равно узнала…
— Просто прими факт, что так было нужно, — уже нежно сказала женщина, едва коснувшись моей головы. — Против воли никого удержать нельзя.
— Было нужно, чтобы Свет его потерял?
— Никто из нас не знает, что произойдёт. Возможно, даже Свет и Тьма. Хорошее может привести к полному краху, а плохое — наоборот, к удачной развязке.
«Я знаю, что произойдёт…» — с горечью подумала я.
Почувствовала Эмили мои мысли или нет, но я заметила, как она зажмурилась и спрятала лицо, сделав вид, что интересуется раной.
— Ну, вот и всё! — наконец, наигранно радостно воскликнула она, затянув последний узелок повязки.
— Спасибо.
Я осмотрела плоды её трудов.
Бинты, к которым я привыкла в обычном мире, здесь отсутствовали. Вместо них женщина туго замотала место пореза куском материи такого же серого цвета, как и надетые на нас рубахи, как и ткань палаток, как и всё вокруг. Но в целом получилось аккуратно. Хотя я бы добавила повязку через шею — стоило сделать неловкое движение или опустить руку вниз, в кончиках пальцев сразу начиналась неприятная пульсация. Но просить я ни о чём не стала. Неудобство продлится лишь несколько часов, а потом я вообще забуду, что была ранена.
Эмили слегка кивнула в ответ, и упавший на её лицо блик костра выхватил что-то новое в идеальном и светлом облике. Женщина сидела ко мне вполоборота, но я смогла разглядеть, что её левая щека представляла собой сплошное кровавое месиво. Однако она словно не обращала на это внимания, собирая свои нехитрые приспособления: полоски ткани, таз с водой и губку.
— Ты тоже ранена? — удивилась я, пытаясь рассмотреть половину лица, которую Эмили старательно прятала под волосами.
— Ерунда. Просто царапина, — отмахнулась она.
— Царапина?! — не выдержав, воскликнула я. — Под твоей царапиной зубы-то остались?
— Остались, не волнуйся. Меня просто слегка задело — ничего серьёзного.
Я снова поразилась, откуда у столь нежного создания брались силы терпеть царившие вокруг ужасы и не замечать собственную боль. Как у неё получалось сохранять спокойствие и уверенность, обрабатывая рваные раны, соединяя разрезанные мышцы и сопоставляя раздробленные кости, словно мы находились в обычном мире, словно не было четырёх Битв и сотен убитых людей, а с её лица не свисали ошмётки кожи и мяса. Или для неё это действительно являлось обычной работой: драться за Свет, а потом зализывать раны другим, лечить человеческие души, не обращая внимания на свои страдания, подставлять хрупкое, но сильное плечо и поддерживать всех вокруг? Всех, кого Свет дал ей на попечение.
— Первый раз вижу такое безразличие, — укоризненно передразнила я, чувствуя, что должна чем-то отплатить женщине за её доброту и заботу. — Давай я обработаю. Я умею!
— Не нужно, — Эмили улыбнулась, и из разорванной щеки потекла тонкая струйка крови. — До завтра заживёт.
— «До свадьбы» — звучит приятнее.
— Зато «До завтра» быстрее, — подхватила она мою шутку.
— А Мелания цела? Она вернулась сегодня?
— Да, — быстро откликнулась Эмили, но на её лице промелькнула лёгкая тень то ли грусти, то ли жалости. — С ней всё в порядке, просто Мелания предпочитает одиночество. Она в палатке. Возможно, спит… И тебе нужно отдохнуть.
— А ты?
— А мне пора. Раненых сегодня очень много.
— Я могу помочь, — тут же встрепенулась я. — Ты ведь тоже устала…
— Лечить — это моя работа, — покачала она головой. — А ты иди отдыхай.
Женщина быстро поднялась на ноги, пристроила таз возле бедра и, грациозно им покачивая, направилась к следующим пациентам. А я, словно ребёнок, которому не разрешили идти со взрослыми и оставили дома, проводила её усталым взглядом. В палатку идти не хотелось, тем более я боялась помешать уединению девочки и потому осталась сидеть возле весело танцующего костра. Я не спеша сняла и скинула в кучу часть доспехов, обхватила руками колени и уткнулась в них носом, совершенно наплевав, что меня с ног до головы покрывала корка запёкшейся крови и пыли. Я отрешённо разглядывала танцующее пламя, которое то взмывало вверх, то опускалось до земли, то вспыхивало, то угасало, то неожиданно вырывалось из костровища, чтобы растаять в тяжёлом воздухе, и отчаянно пыталась не перебирать в памяти произошедшие сегодня события. Но не получалось — голова была наполнена безрадостными мыслями о Битве, о людях, которых я убила, о Давиде и об Иване…
— Иона…
Я встрепенулась.
Передо мной всё так же горел костёр, суетились выжившие, а над головой бурное небо изрыгало молнии и озвучивало их раскатами грома. Наверное, я уснула, совсем уронив голову, и очередной грохот вырвал меня из долгожданного забвения. Однако уже через секунду я засомневалась. Нет, это был не гром. Я точно слышала чей-то голос, и он не принадлежал людям, находившимся рядом со мной.
Кто-то звал…
Но меня ли?
Воспоминания из далёкого и старательно запрятанного в глубины памяти сна всплыли на поверхность, озарив душу смутной надеждой. Когда-то я уже слышала это имя — так звали меня раньше, много веков назад. Так звал меня Давид, пытаясь спасти от опасности и заплатив за это жизнью. Но я не решилась откликнуться, ведь этот далёкий голос мог оказаться лишь моей навязчивой галлюцинацией, которая преследовала во снах, а теперь начала преследовать и наяву. Страж не стал бы меня искать. Он ясно дал понять, что наши Судьбы отныне не были связаны. И тот факт, что сегодня он спас мне жизнь, вряд ли повлиял на его решение.
Но зачем спасал?
Нужно было позволить Ивану завершить удар, и тогда его надоедливая проблема была бы решена. Однако Страж вмешался — эта мысль слегка согрела душу, хотя окончательно растопить сковавший её горький лёд всё же не могла…
— Иона! — голос прозвучал совсем близко и очень настойчиво.
Кто-то остановился у меня за спиной, сдерживая тяжёлое дыхание, но не рискуя обойти и показаться.
Преисполненная внезапным волнением, я резко выпрямилась и замерла, ощутив, как задрожали конечности, а к вискам прилила кровь, шумными ударами заглушив все остальные звуки. Душу моментально охватил страх, подобный страху, когда точно так же, со спины, ко мне подошёл Иван. Но сейчас я не боялась увидеть парня — я боялась, что не увижу Стража и что не его голос, назойливым эхом звенящий в голове, нарушал мой покой.
Я несмело обернулась, молясь всем богам, которых только знала, чтобы искавший меня человек оказался Давидом…
И потонула в его чёрных глазах, смотревших с привычной суровостью и неясной тревогой. С головой погрузилась в два
