— Для меня будет крайне прискорбно сообщить, что твои друзья в плену у наших врагов, — ответил пришелец, вплотную приблизившись к офицеру и присев рядом с ним на пол. — Много наших сгинуло в тех жутких краях, так и не вернувшись с заданий. Твоих друзей может постигнуть та же участь, что и наших братьев, если наши враги завладеют Арахнорумами и Контериуном…
— Контериун? — с недопониманием спросил Эронс, посмотрев в бесцветные глаза педанторца.
— Именно, друг мой, — Контериун. Эта вещь, сокрытая в Кроетеке, месте, где когда-то находился мощнейший источник энергии, где сокрыто то, что питало нас всех, находится вещь, с помощью которой Кроноансестеры сотворили венец своего прогресса-Арахнорумов…
— Ты знаешь, кто такие Арахнорумы? — удивился Эронс, полностью одурманенный речами пришельца. Он уже даже забыл, что это существо насильно удерживало его в своей резиденции.
— Да, друг мой, к сожалению, — прискорбно ответил лидер педанторцев. — Именно поэтому мы, Нетдерики, стремимся навсегда запереть их в глубинах космоса, сделать так, чтобы творения наших союзников никогда не попали в руки алчных и бездушных существ. Алворцы никогда не получат желаемого!
— Кажется, я знаю их-это ребята, у которых на груди Млечный Путь с тетраэдром, верно?
— Именно так, — усмехнулся педанторец. — Ты очень наблюдателен и умен. Кроноансестеры не ошибались, говоря о том, что население Терры-будущее нашего мира. Вместе мы сокрушим Алворцев и спасём Галактику от уничтожения!
— Хорошо, — ответил Эронс. — Я помогу вам. Но где Норвин? Он в порядке?
— Да, — ответил педанторец. В этот момент откуда-то не возьмись в зале появился Норвин и задорно окликнул обрадовавшегося офицера:
— Эронс! Я так рад, что ты цел! Где тебя черти носили?
— Со мной все в порядке, — радостно ответил офицер, встретив гнома тёплым дружеским рукопожатием. — Этот парень меня приютил, как родного!
— Его зовут Трудор, — поправил Эронса Норвин, посмотрев на лидера Нетдериков. Тот одобрительно кивнул головой и медленно направился к разрушенному проёму в стене дворца. — Я думаю, ему можно верить. Ты пробовал связаться с Айноном или Шорганом?
— Да, — ответил Эронс, — но эти засранцы не отвечают. Вероятно ублюдки на той стороне их пытают. Сволочи! Вот попадись же они мне, я их…
— Терпение, офицер, терпение, — спокойно ответил Трудор, продолжая смотреть на поглощенную апогеем войны многострадальную педанторскую землю. — У вас будет шанс отомстить нашим общим врагам. Я уже послал сигнал нашим братьям через Тиару. Скоро наша армия перейдёт в наступление и разгромит непокорных Нетдериков, — он на мгновение сделал паузу и повернул голову к двум товарищам: — И тогда нас уже ничто не остановит! Арахнорумы сгинут в пламени Альдебарана и Бетельгейзе! Навсегда!
* * *
Шорган очнулся в странном тёмном помещении, сквозь толстые стены которого просачивались тонкие струйки света звезды, освещавшей израненную поверхность планеты в эти мрачные для цивилизации педанторцев годы. Он не помнил, как оказался в этом месте: в памяти, словно отдельные кадры старого черно-белого кино, мелькали обрывки отдельных минувших воспоминаний, произошедших в недалеком прошлом. Как он оказался в этой темнице и сколько времени его бессознательное тело, закованное в крепкий железный скафандр, провело в обездвиженном состоянии, Шорган не имел ни малейшего понятия. Хотя нельзя сказать, что причина и предыстория чудесного спасения особо волновала нашего отважного героя: как и любому орку, Шоргану было интересно только настоящее, и никакие мысли о возможных последствиях его, к сожалению (а может быть и к счастью), не особо докучали. Именно по этой причине зеленокожий участник экспедиции был известен как надёжный боец, чётко и беспрекословно исполнявший поручения командования. Однако, надо отдать должное, о товарищах здоровяк не забывал никогда: чувство долга, чести, достоинства, храбрости и мужества, умение постоять за свой род всегда ценились у орков как наиболее важные качества, которыми должен был обладать истинный войн Империи Гортримара, и Шорган, что вряд ли бы кто-то осмелился оспорить, был без всякого сомнения достойным сыном своего Отечества. В этот момент он почему-то вспомнил те светлые отголоски воспоминаний, заваленные грудой напряженности и тревоги, которыми он добродил больше, чем любой принадлежавшей ему вещью. В его памяти промелькнули греющие душу моменты времяпровождения со своей горячо любимой дочерью.
Берильда с самого рождения была девушкой с характером, способным переплюнуть боевой дух некоторых солдат личной охраны императора: будучи ещё неокрепшим ребёнком, она с завидным упорством и настойчивостью с лёгкостью ломала любезно прикупленные отцом погремушки, разбрасывая их осколки по всей комнате; когда наступила пора идти в детский сад, называемый у орков «воспитанником», Берильда не скупилась давать сдачи озорным мальчишкам, желавшим отобрать у дочери солдата очередную куклу, чем вызывала непомерную гордость в сердце любящего отца. В шесть лет она уже могла управляться с пистолетом так же, как и с готовкой сочного куска мяса вепря для Шоргана. Счастье ни на секунду не покидало нашего героя и его жену, когда на их глазах дочка все хорошела и хорошела. И вот, достигнув своего совершеннолетия, Берильда поняла, что наступил очень важный период в её жизни — ей было надобно искать подходящего жениха, который бы наполнил её сердце вечной горячей любовью и понравился бы её родителям. Но чем больше она встречалась с крепкими и сильными мужиками, тем больше она разочаровывалась в них — её сердце отвергало одного парня за другим. Шорган очень часто ругался с ней по этому поводу, говоря о том, что она идёт совершенно поодаль от идеалов меритократии, но Берильда не слушала его-её сердце все ещё было пустым. Наш герой, сидя в камере и смотря в шершавый потолок, мысленно карил себя за то, что так и не дал своей дочери шанса выбрать свой путь до того, как начнётся опустошительная война за существование Млечного Пути.
Но все мысли о тоске по семье неожиданно отошли на второй план, когда появившийся в проёме молниеносно исчезнувшей двери педанторец заставил Шоргана в гневе вскочить с пола и ринуться на врага. Но, как и следовало ожидать, его импульсивность не привела ни к чему хорошему: в ту же секунду орк был жестко остановлен каменно-магмовым щитом, неожиданно появившимся перед его изумлённой мордой. Не успел орк сообразить, в чем дело, как его протрезвевшие от злости глаза увидели магмовую пушку, направленную прямо на его лицо подоспевшим инопланетным посланником. На его вытянутом в форму кометы лице сияла физиономия безразличия и хладнокровности, что озадачило орка ещё больше, чем страшное оружие надзирателя. Педанторец не заставил Шоргана долго ждать: к полной неожиданности зеленокожего громилы пришелец опустил оружие и, жестом показав пленнику на коридор, сказал что-то непонятное:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
