Новгороду был навязан тяжелый договор. Он признавал Михаила своим князем, за прекращение войны и за выкуп арестованных бояр в четыре срока платил огромную сумму в 12 тыс. гривен серебра. А прочих новгородцев, очутившихся в плену, великий князь велел продать в рабство. По окончании похода Михаил разместил татар «Таитемеря окаянного» на отдых в Ростове — в той половине города, которая была дружественной к Москве. Здесь ордынский отряд тоже «много зла поделаша», после чего удалился домой с полоном и обозами чужого скарба.
Клятвопреступление Михаила потрясло даже его верного помощника, Тверского епископа Андрея. Он сложил с себя сан и ушел в монастырь. А кара не заставила себя ждать. Грабительский договор, захват бояр и продажа в неволю сограждан оскорбили новгородцев. Тут еще и прибыли тверские наместники, принялись хозяйничать, как победители, трясти для своего князя и для себя деньги, где только можно. Город восстал, и на этот раз забушевали «черные люди». Наместников прогнали в три шеи. Тех представителей знати, кто поддерживал власть Михаила, утопили в Волхове.
Тверской государь разгневался, снова собрал удельных князей. Разграбил Волок-Ламский и повел рать покарать сам Новгород. На помощь новгородцам пришли псковичи, отряды из Старой Руссы, Ладоги, карелы, ижоряне, водь. Принялись возводить острог, внешние укрепления вокруг стен. Но столкновения не случилось. В тылу у Михаила произвел демонстрацию Иван Калита. Вооружил московские полки и сделал вид, будто собирается ударить на Тверь. На самом-то деле нападать не стал и вообще в войну не вступил, но великий князь узнал о его маневрах, переполошился. Не дойдя до Новгорода 50 верст, он повернул назад. Считал, что его столице угрожает нешуточная опасность, решил для скорости срезать путь. Повел рать напрямую по новгородским лесам и болотам и заблудился. Фураж иссяк, от бескормицы стали падать лошади. Голодали и люди, питались кониной, обдирали и варили кожу со щитов. Обозы бросили и пожгли, некоторые ратники умерли, остальные едва выбрались — пешком, измученные, больные.
Но беды Михаила Тверского этим не кончились. Его соперник Юрий Московский провел в Орде два года и добился блестящих успехов. Перед ханом он полностью оправдался, у него имелся договор, где Тверь отказывалась от Новгорода. Московскую «бухгалтерию» о выплате дани вел Калита, она была в полном порядке. Узбек был недоволен Михаилом, вместо прекращения усобиц он раздул новые. Юрий понравился хану гораздо больше. Вдобавок, он недавно овдовел, и в голове властителя возник план, женить князя на своей сестре Кончаке. Брак прочно привяжет Русь к Орде, обеспечит ее верность. В потомках Юрия соединится кровь Рюриковичей и Чингизидов, они унаследуют Владимирскую землю, а одновременно будут занимать важное место в ордынской иерархии.
Московский князь, естественно, не стал отказываться. Узбек не возражал, чтобы невеста приняла крещение, она получила имя Агафья. В начале 1317 г. сыграли свадьбу, а подарком хана стал ярлык на великое княжение. Юрий стал родственником самого Узбека, вместе с ним направили послов Кавгадыя, Астрабыла и Острева с отрядом татар. Для Михаила это означало полный крах. И тем не менее, тверской князь не сдался, расставаться с властью не пожелал. Заупрямился, ханскую волю не выполнил. Тянул время, судорожно цеплялся за надежды, что положение может измениться. Вдруг Узбек передумает? Или что-нибудь случится с ханом, с Юрием? Соперника он встретил во всеоружии, быстро достраивал в Твери новые стены кремля.
Юрий понял, что без войны одолеть противника не получится. Уже в качестве великого князя он кликнул удельных правителей. Они повиновались. Те же самые князья, которые недавно под знаменами Михаила ходили на Торжок и Новгород, теперь явились с дружинами под знамена Юрия. Он позвал и новгородцев. В ноябре объединенные силы Северной Руси подступили к Твери. Но Михаил основательно укрепил свою столицу, и Юрий не стал штурмовать ее. Атака обернулась бы слишком большой кровью, да и красивый город был бы разрушен. Московский князь полагал, что рано или поздно его недруг одумается. Войско встало лагерем рядом с Тверью, татарские послы несколько раз ездили к Михаилу. Но он уклонялся от переговоров, послов не принимал.
Простояли пять недель, а большую рать надо было кормить. Численное превосходство было целиком на стороне Юрия, он был уверен, что осажденные ничего не отважатся предпринять, без опаски распустил свои отряды по окрестностям собирать продовольствие. Это стало роковой ошибкой. Михаил четко отслеживал, что делается у осаждающих, и сразу заметил — часть армии удалилась. Под вечер 22 декабря 1317 г. в лагере Юрия никак не ждали неприятностей, ужинали, готовились к ночлегу, и вдруг из города выплеснулось тверское войско, кинулось в атаку прямо туда, где стояли шатры князя и его приближенных. Москвичи пробовали было построиться, но их с ходу смяли. Юрий с небольшим отрядом ускакал, ратники Михаила захватили его обозы, жену Кончаку-Агафью, брата Бориса Нижегородского.
Ханские послы и сопровождавшие их татары тоже бежали. Они оказались вообще в безвыходном положении. На Руси они безобразничали не меньше, чем «окаянный Таитемерь», и на обратном пути население могло их просто перебить. Ордынцы решили обратиться за защитой к победителю. Вернулись в Тверь, Кавгадый принялся заискивать перед князем, уверял, что воевали против него без ханского повеления. Михаил понимал, что он врет, но делал вид, будто верит. Послов и их отряд он, разумеется, не тронул, ублажал как только мог, каждый день сажал за пиршественные столы, одарил и проводил «с честью». Авось, замолвят словечко при дворе Узбека.
Но война еще не закончилась. Юрий подался в Новгород, а там к Михаилу накопились изрядные счеты. Полки новгородцев и псковичей дружно построились и зашагали с московским князем в тверские владения. Михаил направил на них своих ратников, обнаружили друг друга у замерзшей Волги. Хотя в битву вступать ни те ни другие не рискнули. У Юрия сил было значительно больше, зато в Твери находились заложники: его жена, братья, новгородские бояре. Договорились о перемирии. Князья согласились отправиться в Орду и решить спор в суде. А пока Юрий уступал титул великого князя, Михаил обязался вернуть пленных.
По сути, он проиграл. У Юрия имелось неоспоримое преимущество, его жена. Приедет он к Узбеку, возьмет с собой Кончаку, и предсказать результат было не трудно. Но его постарались лишить такого преимущества. Отпустили князей и бояр, а Кончака-Агафья накануне передачи москвичам скоропостижно умерла. Летописцы однозначно и уверенно называют причину гибели — ее «смерти предаша», «зелием уморили». Кто это сделал? Конечно, не Михаил. Он не мог не понимать, что первым попадет под подозрение. Но у князей бывают слишком усердные придворные, доброхотствующие родственники. Кто-то из них оказал Михаилу медвежью услугу.
А Кавгадый и без того приложил все усилия, чтобы очернить его с ног до головы. Сам-то он очутился в дурацком положении. Приказ хана не выполнил, позволил себя разбить, кое-как спасся. Такой вельможа стал бы в Орде посмешищем. Другое дело — если тверской князь оказался опасным мятежником, и хитрый Кавгадый сумел раскрыть его планы. Убийство Кончаки как нельзя лучше легло в струю его обвинений. Кавгадый связался с Юрием, заверил его, что дела обстоят прекрасно. Князь оставил править Москвой Калиту, а сам с братом Афанасием и новгородскими послами весной 1318 г. выехал к Узбеку.
Михаил замешкался. Он по-прежнему полагался на взятки, собирал деньги. Послал вперед сына Константина. Что ж, Кавгадый преподнес это хану как лишнее доказательство вины — не появляется, значит боится, хочет увильнуть от суда. В августе к великому князю явился еще один татарский посол с суровым предупреждением — поторопиться. Михаил Тверской был сыном своей эпохи. Боролся за власть, не особо разбираясь в средствах, не раздумывал, какими последствиями оборачиваются для Руси его решения. Теперь он осознал, что почти уже обречен. Князь запросто мог сбежать, скрыться за рубежом. Но в этом случае на Тверь обрушился бы татарский погром. Михаил искупил прежние грехи самопожертвованием. Он поехал в Орду.
Приговор ему был предрешен. Хан назначил для разбирательства судей, возглавлял их тот же Кавгадый. Князя обвинили в неповиновении, в вооруженном сопротивлении ордынскому послу, в отравлении Кончаки, а до кучи привесили еще и утаивание ордынской дани, тайные контакты с немцами и папой римским. Михаил оправдывался как мог, но даже части обвинений или хотя бы одного из них хватало для смертного приговора. Князя забили в колодки. Узбек, по своему обыкновению, не спешил. Зачем спешить? Он кочевал по Дону, охотился на Тереке. Попутно принимал просителей, обдумывал новые политические ходы, мысленно переставлял фигуры.
