Учитывая редкую глупость всех этих деятелей, у ВЧК хватило улик даже для суда. Может статься, их тоже отпустили бы под честное слово – но к тому времени слишком многие из тех, кто его давал, уже ушли к белым. 2 сентября ревтрибунал приговорил семерых руководителей «Каморры» к расстрелу, а всего по делу судили 90 человек.
Да, конечно, дураками в смысле конспирации они были редкостными. Но один лишь вопросик, ма-а-ленький такой: как именно намеревались господа из «Каморры» распорядиться собранными сведениями, когда наступит «час X»? Ясно как: передать тем, кто готовит мятеж. А что сделали бы мятежники со списками «Каморры» – объяснять надо? Кстати, среди членов данной организации обнаружились и правые эсеры – а эти весьма конкретные товарищи к тому времени уже показали зубы.
...10 июня чекисты накрыли нелегальное собрание, задержав десять человек. Это был актив подпольной «военной организации правых эсеров», среди которого оказался один из руководителей Военной комиссии ЦК этой партии. При обыске нашли много оружия, поддельные документы, бланки, печати – в том числе и ВЧК. Выяснилось, что многие участники организации являлись одновременно еще и членами партии левых эсеров, работали в районных Советах и других организациях советской власти. По ходу службы они занимались вербовкой офицеров в белые армии, печатали прокламации, собирали сведения о Красной Армии и флоте, об оборонных объектах, готовили в городе мятеж.
Тесно связанная с ними другая подпольная эсеровская группа, во главе которой стоял офицер Погуляев-Демьяновский, занималась налетами, грабежами и разбоем, пополняя таким образом партийную кассу.
14 июня ВЦИК исключил из своего состава партии правых эсеров и меньшевиков. После этого неукротимые эсеровские боевики занялись уже настоящим террором. Еще в мае с этой целью была создана специальная боевая организация.
20 июня они провели успешный террористический акт. Жертвой его стал комиссар по делам печати, пропаганды и агитации Союза коммун Северной области Володарский, убитый по пути на Александровский завод, где должен был состояться митинг. Индивидуальный террор? Да, конечно. Но только ли он?
Эсеры имели сильное влияние на Обуховском и Александровском заводах, а также хорошие связи с организацией, контролировавшей корабли Минной дивизии Балтфлота, которые стояли на Неве. Учитывая эти моменты, теракт приобретает совершенно особый смысл. Интересно, с каких заводов были те рабочие, которые призывали к массовому террору в ответ на убийство?
К июню 1918 года популярность большевиков в массах, по причине голода, изрядно упала, имели место даже несколько кровавых стычек. И вот представьте себе, что власть, в ответ на убийство комиссара-еврея, да еще и закрывавшего оппозиционные газеты, объявила террор.
Что дальше? А дальше очень простая провокация. Одна часть рабочих (например, александровцы) идет осуществлять террор, убивая всех, кто носит шляпы. Навстречу им на защиту невинно убиваемых выходит другая часть – допустим, обуховцы. Возникает большая свалка, в которую ввязываются, с одной стороны, красногвардейцы, а с другой, матросики Минной флотилии. Которые, кстати, могут под видом борьбы с «произволом властей» открыть артиллерийский огонь по любому прибрежному зданию, в том числе и по Смольному.
Невозможно, говорите? Но ведь сумели же эсеры поднять антибольшевистское рабочее восстание в Ижевске. Потом, правда, рабочие сильно пожалели – но это было уже потом...
... Ну, а дальше пошла работа по целой сети, связанной с «заговором послов», плюс к тому выявлялись еще и еще организации и группы.
И вот вопрос: какая ситуация сложилась к тому времени в Петрограде? А ситуация сложилась такая: за десять месяцев гуманного правосудия в тюрьмах скопилось, как минимум, несколько сотен арестованных, которые являлись непримиримыми врагами существующей власти, были готовы бороться с ней, не считая человеческих жизней, и при этом убеждены, что за все их художества им ничего не будет. Во-первых, никаких конкретных действий (кроме вербовки) сидевшие в тюрьмах провести не успели – по той простой причине, что белые войска к Петрограду так и не подошли. Во-вторых, еще больше укрепляла в ощущении безнаказанности пресловутая первомайская амнистия. А ведь близилось 7 ноября, годовщина революции, которая, по идее, должна быть ознаменована еще одной амнистией. В том же самом были убеждены многочисленные реальные и потенциальные сторонники арестованных, находившиеся на свободе.
Ну, и что с ними делать?
Вышеизложенные инициативы противников существующей власти в то время, когда страна ведет войну, во всех государствах и при всех режимах карались смертной казнью. К осени 1918 года эта истина дошла и до чекистов. Но как ее реализовать, чтобы это не выглядело немотивированным зверством? Это вторая причина «красного террора»: нужен был повод, чтобы разобраться со всеми.
Впрочем, поводов тоже хватало. На самом деле теракты в отношении Урицкого и Ленина были далеко не единственными, а всего лишь самыми громкими. 27 августа состоялось неудачное покушение на жизнь
Зиновьева. 1 сентября – крушение спецпоезда, где ехали члены Военной комиссии: трупов, правда не было, но раненых много. В те же дни на Курском вокзале в Воронеже произошел взрыв, в результате которого погибло 150–200 человек. А всего за август в двадцати двух советских губерниях в результате террора погибло 339 человек из числа советских работников и других деятелей новой власти. Как видим, у рабочих «Нового Лесснера», особенно после взрыва в Воронеже, были все основания опасаться, что они «могут стать следующими жертвами бомбомета- телей-эсеров». Так что не стоит думать, что причиной «красного террора» были теракты в отношении Ленина и Урицкого – его вполне могли объявить, например, после взрыва в Воронеже. Или в губерниях попросту обошлись бы без решения ВЦИК.
А Дзержинский, судя по всему, просто использовал резолюцию ВЦИК о «красном терроре», чтобы одним махом наверстать почти годичную отсрочку, которую органы правопорядка новой власти давали заговорщикам, и покончить с самыми злостными уголовниками, заодно почистив свои ряды[254]. Понятно, почему операция проводилась быстро: чекисты отлично знали, кто у них в тюрьмах сидит и кто насколько опасен. Понятно также, почему «красный террор» был так быстро, уже к ноябрю свернут – потому что никакой это был не террор...
Глава 14 ХАОС ИЗНАЧАЛЬНЫЙ
С Россией кончено... На последях
Ее мы прогалдели, проболтали,
Пролузгали, пропили, проплевали,
Замызгали на грязных площадях...
Максимилиан Волошин
... В одном из моих первых воспоминаний о нем в Петрограде, во времена, когда даже оптимист решил бы, что Советы выживут только благодаря чуду, Восков сказал со своей невозмутимой улыбкой:
– Мы должны работать, пока можем, потому что мы, может, скоро будем раскачиваться на фонарных столбах.
... Это понимание, похоже, заставляло Воскова начинать каждый день с новым радостным настроением. Еще один день, и он не пошел на дно, еще один день для борьбы.
Альберт Рис Вильяме. Путешествие в революцию
... Итак, победоносное восстание завершилось. Утихли речи, погасли огни, разъехались по домам делегаты исторического II съезда Советов. Эйфория прошла, и кучка людей, оставшаяся в Смольном, начала понимать, на что она подписалась. Или... не понимать.
Известный меньшевик Николай Суханов в своих записках о революции, подводя итог октябрьской истории, писал:
«... Последствия победоносных восстаний могут быть и бывали в истории чрезвычайно различны. Не всегда рабочий класс поднимал восстание для того, чтобы взять потом государство в собственные руки. На этот раз было именно так. И вот, несмотря на все шансы победить в восстании, большевики заведомо не могли справиться с его последствиями: заведомо не могли по всей совокупности обстоятельств выполнить возникающие государственные задачи...
Большевики должны были иметь ясные представления, точные предположения и планы, что будут делать они с завоеванным государством, как будут им управлять, как будут выполнять в наших условиях задачи нового пролетарского государства и как будут удовлетворять непосредственные, насущные, породившие восстание нужды трудовых масс?.. Я утверждаю, что этих представлений и планов большевики не имели.
Я утверждаю, что у большевиков ничего не было за душой, кроме немедленного предоставления земли для захвата крестьянам, кроме готовности немедленно предложить мир, кроме самых путаных представлений о «рабочем контроле» и самых фантастических мыслей о способах выкачать хлеб... Были еще «мысли» 'у Ленина, целиком заимствованные из практики Парижской коммуны и из посвященной ей книжки Маркса, а также и... Кропоткина. Тут было, конечно, разрушение кредитной системы и захват банков; тут была коренная смена всего правительственного аппарата и замена его новыми правителями из рабочих (это в мужицкой, необъятной, полудикой, царистской России); тут была всеобщая выборность чиновников: тут была обязательная заработная плата специалистам не свыше среднего рабочего... Тут было и еще несколько фантазий, которые все пошли насмарку при малейшем соприкосновении с действительностью...
