— С чем у Вас ассоциируется имя Солженицына?
— Его первая книга, «Один день Ивана Денисовича», мне понравилась. Но потом Солженицын захотел стать политическим лидером. А он не готов к этой роли. И сейчас, живя на Западе, он обманывает всех, говоря: «Чертовы большевики, они разрушили все в этой стране!» Однако это не так. Мы прекрасно знаем о своих недостатках: двадцатый съезд был проведен не в Аргентине, а в Советском Союзе. Мы сами говорим о том, что произошло. И, заявляя, что «большевики разрушили Россию», он забывает, что до 1914 года в царской России организовывалась голодная смерть миллиона человек в Поволжье. Затем у нас были свои трудности, нам нужно было преобразоваться в индустриализованную страну, ведь до 1917 года 85 % населения были земледельцы-скотоводы, и 15 % — трудовой класс. Процесс пролетаризации крестьян был очень болезненным. Ясно одно: Россия, выдержав семь лет Гражданской войны и пять Великой Отечественной, запустила в космос первый спутник. Не США, не Англия, а именно Советский Союз.
— Что Вы знаете об аргентинской литературе?
— Мне очень нравится Борхес. Многие говорят, что он консерватор, но Достоевский тоже не был членом коммунистической партии.
* * *
«TIEMPO Argentines
31 января 1984 г.
«ПИСАТЕЛЬ, ПРИШЕДШИЙ ИЗ ХОЛОДА»
На Западе он известен как «советский Джеймс Бонд». Его романы основаны на интервью с высокопоставленными нацистскими чиновниками и историческими личностями, такими как знаменитый маршал Жуков.
Опасная жизнь Юлиана Семенова
Он любит женщин, водку и икру. Его испанские издатели представляют его как «советского Джеймса Бонда», но он предпочитает определять свои работы как политические романы, а не шпионские книги. Ему нравится охота, иногда он путешествует с Мэри, вдовой североамериканского писателя Эрнеста Хемингуэя. Не чужды ему ни корриды в Памплоне, ни интервью с нацистскими верхами в разных странах мира.
Он больше, чем писатель. Юлиан Семенов — своего рода исследователь, шпион, детектив, окунувшийся в истории, которые в книгах издательства «Пласа и Ханес» носят названия «Бомба для председателя», «Семнадцать мгновений весны» — абсолютные бестселлеры, потребовавшие некоторых опасных встреч.
В Буэнос-Айресе, в здании на улице Суипача, мы встретились с мужчиной с ясными глазами, густой бородой, вначале склонным иронизировать, затем шутить, и всегда с богатым запасом историй из жизни.
— В каком возрасте Вы начали писать?
— В 10 лет.
— Вы начали писать личные дневники, как делают женщины?
— Почему Вы думаете, что личные дневники пишут только женщины?
— В таком возрасте именно для девочек наиболее характерно вести дневники, возможно потому, что они более чувствительны.
— Они более чувствительны, но менее правдивы. Женщина пишет то, что хочет чувствовать, а мужчина пишет правду. Если, к примеру, Вы почитаете дневники братьев Гонкур и дневники русских или французских писательниц, то увидите огромную разницу в чувствах, в правдивости написанного. Кроме чувств, есть еще и правда.
— У каких авторов, в каких книгах вы встретили правду?
— Много было книг, на которых я учился. Когда я прочел Библию, она произвела на меня глубокое впечатление, поскольку это очень хорошая, исключительная литература. Когда я читал Хемингуэя, я открыл для себя новый мир. Чтение Пушкина в школе было другим, ужасным. Открыл я его дома — с отцом. Когда вы изучаете в своих школах произведения Сервантеса, Борхеса или Гарсия Маркеса, с вами, наверное, происходит то же самое. Одно дело — учить в школе, а другое — читать.
— Что касается Вашей работы, Вы всегда писали шпионские романы или пробовали себя и в других жанрах?
— На Западе, чтобы продать книгу, у нее должна быть привлекательная обложка, и поэтому западные издатели, чтобы продать мои книги, написали на них «советский Джеймс Бонд». Однако я охарактеризовал бы свои книги как политические романы, в основу которых легли встречи с разными историческими персонажами. К примеру, когда я писал свою книгу «Семнадцать мгновений весны», я брал интервью у министра иностранных дел Гитлера, у Молотова, у маршала Жукова.
— Вы можете рассказать нам, как Вам удалось встретиться с некоторыми политическими персонажами?
— Одним из людей, у которого я брал интервью, был генерал СС Карл Вольф, начальник личного штаба Гитлера, с которым я познакомился в Западной Германии. Я нашел его номер в телефонном справочнике, позвонил, представился, и он мне ответил: «Вы должны заплатить за встречу, поскольку у меня очень маленькая пенсия». Я ответил: «Здесь, в Западной Германии, у меня нет больших денег, но есть водка и икра». Он спросил: «А сколько у Вас икры?», и мы договорились.
Встреча была назначена на полвторого дня в небольшом итальянском кафе, куда я принес свой запас водки и икры. Уточню, что у этого человека была своя ставка в Италии в конце Второй мировой войны, откуда и его связи с итальянской мафией.
Когда я пришел, меня встретили два человека в хорошо выглаженных белых рубашках — без сомнения, мафия — и сказали: «Генерал ждет Вас». Подойдя, я увидел высокого и сильного старика. Я достал свой диктофон и спросил, могу ли записывать. Он потребовал сначала товар. Я поставил ему на стол водку и икру, и мы приступили к беседе.
— Каков был результат?
— В течение часа он лгал и, будучи человеком малообразованным и невоспитанным, считал, что то, что знает он, никто больше знать не может. Но ложь всегда подтверждает правду.
— Помимо обмана, было ли что-нибудь еще, что Вам не понравилось в этом человеке?
— Во время нашего разговора он сказал: «Я еду в Швейцарию — хочу покататься на лыжах». Я подумал тогда: «Ты, фашистский кретин, умеешь кататься на горных лыжах, а я нет?!» И с тех пор стал учиться кататься на горных лыжах.
— Но Вы получали от нацистов письма с угрозами.
— Да, и до сих пор получаю. Но пока я жив, я не думаю об этом.
— Сейчас в Аргентине Вы предполагаете описать жизнь Эйхмана?
— Не только его, но и Скорцени, который жил здесь и был владельцем очень крупного предприятия. У меня на руках есть документы, которые я получил в Перу в 1973 г. от одного очень интересного человека, который во время Второй мировой войны был помощником генерала Паттона. Сейчас я занимаюсь исследованием этого вопроса.
— Каковы Ваши увлечения, помимо написания книг?
— Люблю женщин, охочусь и пью водку с друзьями.
— Какие у Вас отношения с женщинами?
— Мои самые близкие друзья — две мои дочери, и я считаю женщин совершенно особенными существами. Мужчина, которому повезло быть любимым женщиной, — самый счастливый на Земле. В моем случае, а это литературная деятельность, женщинам места не остается. Но когда знаешь, что, несмотря на расстояние в тысячи километров, есть женщина, которая тебя любит, пишется лучше.
— Какова их роль в Вашей жизни?
— Человек, который пишет, рисует или сочиняет музыку, всегда немного сумасброден. И женщина должна соответственно с ним обращаться, одновременно являясь для него дочерью, матерью и сестрой. Как никто проблему женщин понял Феллини в своем фильме «8 с половиной». Он снял Клаудиу Кардинале именно так — как сон, мечту.
— Какое качество Вы выше всего цените в женщинах?
— Их беззащитность.
— А в самом себе?
— В себе я не ценю ничего. Человек, который начинает ценить что-то внутри себя, как личность уже не существует.
* * *
1985 год
«Слава Севастополя»
Александр Круглов
«И ВЕЧНЫЙ БОЙ…» в гостях у писателя Юлиана Семенова
На шарообразном матово-белом плафоне над крыльцом дома черной тушью по-немецки и по-русски написано: «Макс Штирлиц». По возрасту да и волею судьбы, что в романе «Приказано выжить» оставила Штирлица изрешеченным автоматными пулями, но живым, бесстрашный советский разведчик мог бы вполне, так сказать, пребывать в этом доме на заслуженном отдыхе.
А покуда с нынешней ранней весны большую часть календарного года живет и трудится здесь тот, кто его, Штирлица, породил, кто бросил его в самое вражье логово и с тех пор продолжает бросать во все новые и новые схватки с заклятым и жестоким врагом. Здесь творит Юлиан Семенович Семенов. Неуемно и плодотворно творит. И так же, по-моему, неугомонно и полно живет: с наезжающими вдруг отовсюду друзьями, которых не счесть, с собратьями по перу, со своей семьей.
Так случилось, что я не прибыл точно к часу, обговоренному по телефону. И Юлиан Семенович в шортах, босиком отмеривал уже свои каждодневные шесть километров по заброшенной южнобережной дороге.
